Каинов мост - Галеев Руслан - Страница 81

Там, за расколом Москвы-реки, лежал разрушенный, но отнюдь не поверженный город. И как бы цинично это ни прозвучало, во всей этой руинности чувствовалась некая рутинность. Как будто каждая воронка от взрыва, каждый скол на стенах от недавних осколочных ливней, каждая борозда в асфальте с привычной ленцой говорили: «И это тоже пройдет». Хотя говорила это, конечно, сама Москва, вполне победимая, но и бессмертная: «И это тоже пройдет, а я останусь». Я вдруг вздрогнул, вспоминая японца. И как он говорил о Пинасе, освободившем Тварь, которая позже пожрала его… Пинасе, который ненадолго освободил Москву от манипул Фальстата и был сожран собственным войском.

— Так и есть, — просипел старик, — все пройдет, а она останется. Она — это камень, достигший дна. Она, юноша, это город вне истории и историй, просто город, просто жизнь. Плохая ли, хорошая, тут не нам с тобой судить. Да и разная она все время. Вот вернется Бог, ему и решать. А ты пока загляни-ка. — Старик кивнул на башню, и я оглянулся.

То ли я был так увлечен рассказом старика, то ли этой несуразной, совершенно неуместной в бурокирпичной кремлевской кладке двери до этого момента и не было вовсе — клянусь, я готов поверить во что угодно. Но когда я обернулся, то увидел, что в камень вмурованы постаревшим, идущим трещинами бетоном стальные петли стандартной вагонной двери. И старик ткнул своим пальцем, так похожим на палец грифа, в стекло с закругленными углами:

— Загляни-ка, герой, загляни.

Я подошел вплотную к двери и заглянул. Хотя, в общем, уже знал, что увижу. Там, за дверью, в прокуренном тамбуре стоял я. А впрочем, я ли? Просто знакомый человек из зеркала, который шевелил губами, словно разговаривал сам с собою.

— Круги, юноша, они круги и есть, — проговорил старец, — рано или поздно, в самом конце непременно вернешься к началу… Это как в книге — дочитал героя до конца, отправил его тем самым в начало. Да. А теперь можешь спрашивать о Твари.

— Ее не было, да? Никакой Твари не было?

— Ты не перестаешь меня удивлять, — недовольно покачал головой Слепой Сторож, но готов поклясться, что слепые глаза его в тот момент улыбались, — как же это не было, если и ты ее видел, и она, — кивок в сторону Москвы, — тоже?

— Я не понимаю…

— Да что тут понимать? Здесь твоя история кончилась, там — еще не началась. Твое время и твое место — там. Правда, ты уже не будешь главным героем, но не все же коту масленица.

— Я не понимаю, — снова повторил я, и в этот момент тучи в небе разошлись и выглянула ослепительно яркая полная луна, бросив на стены Спасской башни две тени: сгорбленную тень старика и мою — тень вздыбившегося на задние лапы варана.

— Без Твари никак, — улыбнулся Старик. — На-ка вот, это тебе. Пригодится.

Слепой Сторож протянул мне второй вакидзаси. Я медленно надел оба клинка: красный — за правое плечо, черный — за левое. Вакидзаси — непарное оружие, но тут уж дело вкуса.

— Я могу отказаться?

— В принципе можешь, — кивнул Слепой Сторож. — Но для начала тебе придется уговорить их.

Я обернулся, чтобы посмотреть туда, куда смотрел лишенными зрачков глазами Слепой Сторож Пристани.

Они медленно шли по Красной площади, и яркий лунный свет серебрил их катаны. Семь Братьев Драконов, те, кого призвали убить Тварь, и те, кто постарается сделать свое дело. Если получится.

— Значит, выбора у меня нет, — понял я.

— Нет, — покачал головой старец. — Истории должны начинаться и заканчиваться. Хотя на самом деле ни то ни другое — невозможно. Круги — они на то и есть круги.

Я кивнул, снова оглянулся на Братьев Драконов. Я знал их поименно. Камбэй, Кацусиро, Ситиродзи, Горобэй, Хэйхати, Кюдзо, Кикуджиро. Каждый мальчишка знает эти имена. По крайне мере в моем времени и там, где, как я считал, мое место. И еще я знал, что:

Первым будет Хэйхати…

Потом Горобэй…

Затем Кюдзо и Кикуджиро…

Но останутся еще Камбэй, Кацусиро и Ситиродзи. И сделают свою работу, иначе они не были бы легендами. А значит, во всем этом не будет смысла. Для меня. Старик оказался прав.

— Ладно, — сказал я, — увидимся.

— Торопишься, как всегда, — усмехнулся Слепой Сторож. — А вот этот конвертик тебе не знаком? Нет желания черкнуть пару строк приятелю?

Старец протянул мне конверт. Тот самый конверт, который передал мне во время возвращения из больницы Монгол.

— Я не знаю, что писать, — пожал я плечами. Теперь оба они были покрыты одинаковыми роговыми наростами. — И не вижу смысла. До встречи, старик.

— Ты молодец, — сказал старик.

— Почему?

— Потому что труднее всего сделать выбор там, где выбора нет…

В тот момент, когда Братья Драконы внезапно бросились в мою сторону, преодолевая пространство мелкими, но стремительными шагами опытных воинов, я отвернулся от Слепого Сторожа и толкнул дверь. Ведь истории никогда не заканчиваются. Тут старец был прав. Истории никогда не заканчиваются, просто всему свое место и свое время.

Свое место.

И свое время.