Семейное дело - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 88

Илья Михайлович робко протянул ей стакан, подозревая, что она обольет его водой, после чего стакан полетит в его голову. Однако Нинель Петровна покорно выпила воду, отдающую водопроводной хлоркой («Для быстроты из-под крана нацедил») и поставила стакан на пол. Илья попытался ее поднять, подал руку, но она уже поднималась, цепляясь за галошницу, кверху задом, пыхтя, как это закономерно для матери четверых детей, отягощенной лишним весом, которой глубоко безразлично, как она выглядит и что о ней подумают.

С Ильей Вайнштейном, впрочем, стесняться не стоило. Что подумает, то и подумает.

Нинель Петровна, потрясенная личными коллизиями, не обратила внимания на то, что Илья тоже чем-то взволнован. Не только зрелищем ее горя — чем-то помимо этого, чем-то иным. Она не спросила бы, но он, убедившись, что с ней все в порядке или, по крайней мере, что во время буйства она не нанесла себе телесных повреждений, заговорил сам:

— Нелечка, матушка, а ты знаешь, зачем я пришел? Я деньги принес.

— Какие деньги? — рассеянно спросила Нинель Петровна. Денежные вопросы — последнее, о чем она могла думать в эту напряженную минуту.

— Из тайника. Десять тысяч.

— А-а, эти… — Нинель Петровна вспомнила то смятение, которое вселила в ее душу пропажа этих десяти тысяч рублей, но вспомнила как-то безучастно, формально: по сравнению с пребыванием близнецов в тюрьме десять тысяч теряли всякое значение. — Это тебе Коля одолжил?

— Нет, это я сам взял у вас… — Илья сглотнул колючее слово и все-таки набрался сил его произнести: — Украл. Я у Коли эти деньги украл. Прости меня!

И поклонился ей. Глубоким поклоном.

— Ты что, Илья? — Неужели и с его психикой не все в порядке, как они подозревали? — Ты? Как ты мог украсть? Не поверю! Зачем?

— Матушке его, Николкиной. Она у него просила, а он не давал. Она говорила, ей на срочную операцию надо. Я уж ей и так, и сяк, и свои деньги давал — она у меня не брала. Говорит, у меня свой сын есть, обязан помогать старухе матери. Да ведь и я же верю, что обязан! Непочтительность к родителям — ведь это великий грех…

— Но как ты можешь вмешиваться? Ты ведь знаешь, что она…

— Да знаю уж, знаю! Так ведь какая бы ни была, она его мать. А вдруг, думаю, помрет без операции — грех-то ведь за материнскую смерть на Николу ляжет! Вот я и взял грех себе на душу: десять тысяч у вас украл, остальные от себя добавил, а ей сказал, что это от сына все. Вроде как он дал — ведь и вправду деньги его! На том свете, я так полагаю, ему зачтется, как будто он добровольное совершил даяние. Ну вот… А после Николкиной смерти никак не мог незаметно положить, ты уж прости…

Нинель Петровна слушала без выражения, только время от времени у нее подрагивал подбородок.

— Нелепый ты, Илья, — промолвила она печально и рассудительно. — Все у тебя через пень-колоду. Загадал ты мне загадку с этими пропавшими десятью тысячами, я чуть в милицию не обратилась. Как некстати все…

— Что?

— Все, все некстати. Нашел время, когда с деньгами приходить, тоже мне! — Нелли снова начала раскаляться, чувствуя, что на подходе новая истерика. А, гори оно все огнем! — У меня сыновей задержали, обвиняют непонятно в чем, а ты меня десятью тысячами рублей осчастливить думаешь? Почему ты… почему… как раз в такой момент?

— Кого задержали? — рыкнул Вайнштейн. — Близнецов?

— А ты думал кого? Таню с Родиком?

— Бред! Кирюшка… Ростик… Они же ни в чем не виноваты. Это все Ролка Белоусов, знаю я его… Это он втянул их в исламский заговор…

— Илья! — Нинель Петровна покраснела от возмущения. — Я знаю, вы с Белоусовым в контрах, но сколько можно обвинять его во всякой ерунде?