Непотопляемый - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 2

Колька Мишин еще раз взглянул на следователя, как раз в этот момент набиравшего на замке код, и это было последнее, что он увидел, перед тем как на какое-то жуткое мгновение ослепнуть и оглохнуть одновременно... Это потом, спустя неизвестно сколько минут, он понял, что прогремел взрыв, а в первые секунды автоматически вскочил со скамейки и стоял, как последний дурак, столбом, крепко зажмурив глаза. Когда открыл их, сразу увидел и развороченную дверь подъезда, упавшую на землю, и лежавшего рядом с ней на спине, с раскинутыми руками Познеева, и выбитые стекла Кирилловых с первого этажа. И сам не зная почему, Колька вначале подпрыгнул на месте, а потом бросился к Николаю Петровичу, уже не видя, как в выбитых окнах замелькали лица соседей, не слыша, как надсадно кричит кто-то из женщин: «Уби-и-и-или!.. Ой, мамочки, уби-и-и-и...»

То, что он увидел, достигнув в несколько прыжков подъезда, Колька Мишин не забудет никогда.

Николай Петрович Познеев лежал неподвижно, с широко открытыми глазами, смотревшими в звездное, уже ночное небо, а горла и груди у него больше не было – вместо них Колько увидел сплошное кроваво-черное месиво... И он зачем-то встал рядом с телом следователя на колени и, тихонечко подвывая, позвал: «Дядь Коль, а, дядь Коль...» Хотя и законченному кретину было бы ясно, что Николай Петрович Познеев – мертв.

Потом откуда-то появилась мать и еще куча людей, и Колька только на следующий день понял, что, приди мать с работы вовремя, он наверняка остался бы сиротой... В одном легком халатике вылетела из подъезда с совершенно безумным лицом жена Познеева Марина, которую кто-то из женщин тут же силой увел назад. А потом – потом, кажется, прошла целая вечность, прежде чем тишину спального района Матвеевское разорвал вой милицейской сирены...

Кто-то о чем-то спрашивал Кольку, а он отвечал. Наконец, мать увела его домой и, наверное впервые с далеких, как казалось ему самому, детских лет, сама сияла с него и куртку, и ботинки и, словно больного, повела, обняв, на кухню, налила чай и стала поить им с ложечки, как маленького... К тому моменту, как в дверь настойчиво и длинно позвонили, Колька наконец пришел в себя и начал понемногу осознавать действительность.

Поначалу он расслышал, как в прихожей разговаривают какой-то мужчина и его мать. Мужчина – негромко и неразборчиво, мать – громко и сердито.

– Говорю вам, Коля в шоке! И потом, он уже все сказал, он ничего не видел, кроме... кроме взрыва...

– Анна Васильевна, – мужчина заговорил чуть громче, – я все понимаю, но очень вас прошу: мне необходимо задать мальчику всего пару вопросов именно сейчас, по горячим следам... Ваша соседка Ирина Петровна утверждает, что видела Колю незадолго до взрыва, когда выходила в магазин за хлебом, в сквере напротив дома... Возможно, он что-то заметил... Что-то, имеющее значение, важное!

– Мам! – хрипло откликнулся Колян, перед глазами которого вдруг словно сама по себе возникла серебристая иномарка. – Мам, пускай войдет!..

Анна Васильевна молча сдалась. И через минуту в их тесной кухоньке стало еще теснее. На Кольку смотрел сквозь толстые очки очень бледный черноволосый мужчина, худой, но необычайно высокий, на лице которого застыло выражение то ли усталости, то ли и вовсе муки.

– Здравствуй, Николай, – мужчина говорил как будто с трудом. – Спасибо, что согласился поговорить со мной... Меня зовут Аркадий Ильич Лайнер, я следователь Московской городской прокуратуры...

И, помолчав совсем немного, добавил:

– Коля Познеев был мне не только коллегой, но и самым близким другом...

На кухне повисла тишина. Потом Анна Васильевна вздохнула, пододвинула молча следователю стул и достала еще одну чашку.

– Спасибо, – пробормотал тот и, сложившись почти вдвое, сел напротив Коляна. Потом медленно достал из папки, зажатой у него в руках, какой-то бланк и ручку и как-то незаметно, пока мать наливала ему чай, начал расспрашивать.

– Это правда, что ты был в сквере напротив дома, или соседка ошиблась?

– Правда, – кивнул тот и, выдавив из себя улыбку, пояснил: – Она никогда не ошибается... Я ключ потерял, ну, и ждал, пока мать с работы придет...

– Значит, довольно часто смотрел на подъезд?

– Ну... Почти все время смотрел... Из-за футбола... А тут эта машина и приехала.

– Какая машина? – Лайнер перестал писать и поднял глаза на Кольку. Глаза были красные, все в прожилках, словно следователь не спал несколько ночей подряд.

– Иномарка, – поспешно сказал Колян. – У нас тут ни у кого таких нет, одно старье на стоянке, сами, наверное, видели...

– Сможешь описать поподробнее?

– Нет, наверное, – вздохнул тот. – Я марку издали не разглядел, только цвет, серебристый такой, он еще «металлик» называется... Ну, поначалу она у подъезда нашего встала, под окнами четвертой квартиры... У нас все наоборот, первые номера в последнем подъезде... А потом из нее дядька с пакетом вышел – такой... Обыкновенный...

– Он входил в подъезд?

Колька кивнул:

– Ненадолго... Я подумал, что в гости к кому-нибудь приехал, не сообразил вначале, только удивился, что вошел с пакетом, а потом вышел уже без пакета... Я только что понял, что без пакета... Это он дядю Колю взорвал?..

Следователь на Колькин вопрос не ответил, а задал свой:

– Ты его хоть немного разглядел? Сможешь описать?

Парень ненадолго задумался, пытаясь вернуться мысленно к тому моменту, когда незнакомец неожиданно вернулся обратно. Описать... Ну, как опишешь, если харя у него самая обычная?! А разглядеть он его, конечно, разглядел, если так хорошо помнит... На него, когда он выходил, как раз лампочка светила, только что зажглась над подъездом.

– Не знаю, – смущенно произнес он. – Обыкновенный такой мужик... Кепарь почти до глаз надвинут, куртка серая, нос... такой... обыкновенный... Я его, если б еще раз увидеть, узнал бы!

– Что – так хорошо разглядел? – в голосе Аркадия Ильича мелькнуло явное недоверие. И Колян обиделся:

– Когда он выходил, под козырьком лампочка как раз горела, я и разглядел!

Следователь немного помолчал, потом вздохнул:

– Куда он потом пошел?

– Никуда, – пожал плачами Колька. – Обратно в машину залез, а потом они отъехали к крайнему подъезду... Я думал, решили ждать кого-то, кто еще с работы не пришел...

– Они и ждали, судя по всему, – с горечью выдохнул Лайнер и, отодвинув протокол, достал из кармана мобильный, быстро набрал какой-то номер. Ответили ему сразу.

– Валера, – негромко произнес следователь, – возьми эксперта, пошуруйте возле первого... То есть, наоборот, последнего подъезда, там должны быть свежие следы от машины, иномарки... Ну да, если еще не затоптали... Я понимаю, что земля сухая... Да, на всякий случай!

Он отключил связь и снова взялся за ручку.

– Давай все же попробуем описать мужчину с пакетом... Скажем, начни с его роста: какой он на твой взгляд – высокий, низкий, средний?..

Колян сосредоточенно сдвинул брови, в очередной раз восстанавливая в памяти момент, когда незнакомец вышел из их подъезда.

– Коротышка он! – произнес парень секундой спустя – с изрядной долей уверенности.

– Коротышка?

– Ага... И немного толстый, – добавил Колян, припомнив широкие плечи этого типа и приземистую фигуру.

Лайнер вздохнул и сделал последнюю попытку:

– А лицо – как думаешь, круглое или узкое?

– Круглое, наверное, хотя и не очень...

– Ладно, Николай, на этом пока и остановимся. Прочти, пожалуйста, протокол, потом, если все правильно, на каждой странице напиши: «С моих слов записано верно», а рядом подпись свою поставь... Спасибо вам, Анна Васильевна, за чай... Ничего, если я вашего сына приглашу на завтра в любое удобное для него время в прокуратуру? Хочу показать ему кое-какие снимки, вдруг узнает здешнего гостя?

Анна Васильевна Мишина, все это время просидевшая молча и только переводившая встревоженный взгляд со следователя на сына, покачала головой.

– Колька еще ребенок, хоть и мнит себя взрослым! – сердито произнесла она. – Это же наверняка опасно – вдруг бандиты и его... и с ним...