Сексуальность - Крукс Роберт - Страница 34

Мужчины, страдающие ДГТ-недостаточностью. Обладающие нормальным набором хромосом (XY) мужчины, у которых в результате генетического дефекта, препятствующего превращению тестостерона в ДГТ в период пренатального развития, формируются гениталии, напоминающие женские.

Группа ученых из Университета Корнелл провела исследование с участием 18 мужчин, страдающих ДГТ-недостаточностью и воспитывавшихся как девочки в сельских общинах Доминиканской Республики (Imperato-McGinley et al., 1979). Когда в подростковом возрасте тела этих мужчин начали претерпевать трансформацию, реакцией 16 из них явилось принятие традиционных мужских гендерных ролей, предписываемых их культурой. Результаты данного исследования ставят под сомнение широко распространенное представление о том, что если гендерная идентичность уже сформирована в первые годы жизни, она не может быть изменена без серьезных эмоциональных травм.

Однако учеными был выдвинут ряд серьезных аргументов, ставящих под сомнение ценность результатов данного исследования. Во-первых, культура этой Карибской страны по своему характеру в высшей степени мужская, что могло способствовать более охотному принятию исследуемыми индивидами мужской гендерной идентичности. Действительно, многие из них подвергались огромному социальному давлению в форме насмешек. Соплеменники называли их «кевоте» (quevote), что означает «пенис в 12 (лет)», или «мачихембра» (machihembra) — «сначала женщина, потом мужчина». Во-вторых, исследование проводилось ретроспективно, в период, когда изучаемые лица были уже взрослыми. Поскольку воспоминания людей не всегда достоверны, нет оснований с уверенностью утверждать, что все эти молодые люди в детском возрасте подвергались исключительно женской гендерной социализации.

Изучение трех описанных выше разновидностей аномальной половой дифференциации не дает основания для однозначных выводов. В первом примере страдающие САН мужчины, обладающие нормальным мужским набором хромосом, но невосприимчивые к выделяемым собственным организмом андрогенам, приняли женскую гендерную идентичность в соответствии с характером их воспитания. Во втором случае пренатально маскулинизированные женщины, обладающие женским набором хромосом, проявляли типично мужские формы поведения, несмотря на то что они воспитывались как девочки. И наконец, в третьем случае индивиды, обладающие мужским набором хромосом, чьи биологические мужские признаки не были очевидны до наступления периода полового созревания, успешно сменили свою гендерную идентичность на мужскую несмотря на начавшийся в раннем возрасте процесс их социализации как девочек. Действительно ли результаты данных исследований противоречат друг другу или же существует правдоподобное объяснение этих кажущихся несоответствий?

Вопрос для критического размышления. Какая схема исследования позволила бы исследователям определить, является ли изменение гендерной идентичности мужчин, страдающих ДГТ, в подростковом возрасте подлинным и естественным процессом либо же мы имеем дело с искусственным процессом «культурной контаминации»? Будет ли эксперимент, проведенный по такой схеме, этически безупречен?

Как уже говорилось выше, некоторые данные позволяют предположить, что пренатальные андрогены оказывают влияние на половую дифференциацию мозга, а также запускают процесс маскулинизации половых структур. Тот же генетический дефект, который препятствовал маскулинизации гениталий у мужчин, страдающих САН, в первом приведенном нами примере, мог также блокировать и маскулинизацию их мозга, тем самым способствуя развитию женской гендерной идентичности. Аналогично, мальчишеское поведение внутриутробно маскулинизированных женщин во втором примере также может объясняться маскулинизирующим влиянием пренатальных андрогенов на мозг. И все же благодаря чему мужчины, страдающие ДГТ-недостаточностью, претерпевают относительно безболезненную трансформацию женской гендерной идентичности в мужскую? Возможно, их мозг был пренатально запрограммирован развиваться по мужскому образцу. Предположительно, они обладали нормальным уровнем андрогенов и за исключением генитального развития были в состоянии адекватно реагировать на воздействие этих гормонов во время критических фаз пренатального развития. Мы не можем с уверенностью утверждать, что пренатальные андрогены маскулинизируют мозг. Однако такая интерпретация позволяет дать правдоподобное объяснение того, каким образом страдающие ДГТ-недостаточностью индивиды, на гормональном уровне уже предрасположенные к формированию мужской гендерной идентичности, хотя и идентифицируемые как девочки, могут изменить свою идентичность на мужскую в подростковом возрасте под влиянием телесных изменений.

Результаты этих интригующих исследований еще раз обращают наше внимание на сложность процесса биологической половой детерминации. Мы убедились в том, что организм в процессе половой дифференциации, предшествующей рождению, должен пройти многочисленные фазы, каждая из которых подвержена сбоям. Эти исследования также заставляют нас поставить фундаментальный вопрос: благодаря чему мы становимся мужчинами или женщинами? Раскрывая этот вопрос, мы обратимся далее к роли социального научения в формировании гендерной идентичности после рождения.

Влияние социального научения на гендерную идентичность

До сих пор мы рассматривали исключительно биологические факторы, участвующие в процессе формирования гендерной идентичности. Однако наши ощущения себя мужчинами и женщинами базируются не только на нашей биологической данности. Согласно теории социального научения, наша идентификация либо с мужскими, либо с женскими ролями, или же и с теми и другими (андрогиния) преимущественно является результатом социальных и культурных моделей и влияний, воздействующих на нас на ранних этапах нашего индивидуального развития (Lips, 1997; Lorber, 1995).

Еще до рождения своего ребенка родители (а нередко и другие взрослые, участвующие в воспитании) имеют предвзятые представления о том, чем мальчики и девочки отличаются друг от друга. С помощью множества явных и неявных средств они сообщают о собственных взглядах своим детям (Witt, 1997). Ожидания, связанные с гендерными ролями, оказывают влияние на окружение, в котором воспитывается ребенок, начиная от цвета обоев в детской и заканчивая выбором игрушек. Эти ожидания влияют также и на образ мышления родителей в отношении своих детей. Так, в ходе одного исследования родителей просили описать родившихся у них младенцев. Родители мальчиков описывали их как «сильных», «активных» и «крепких», тогда как родители девочек использовали такие слова, как «мягкая» и «нежная». При этом все новорожденные имели приблизительно одинаковый уровень развития мускулатуры (Rubin et al., 1974). Неудивительно, что ожидания, связанные с гендерными ролями, влияют и на то, как родители реагируют на своих детей. Так, мальчика, вероятно, будут побуждать подавлять слезы, если он поцарапает колено, а также проявлять другие «мужские» качества, такие как независимость и агрессивность. Девочек же будут поощрять за проявления заботы и участия (Hyde, 1996; Mosher & Tomlins, 1988; Siegal, 1987).

К возрасту 18 месяцев у большинства детей прочно формируется гендерная идентичность. Начиная с этого момента подкрепление гендерной идентичности отчасти приобретает характер замкнутого круга. Ведь большинство детей уже активно стремятся вести себя таким образом, какому их научили воспитатели (Kohlberg, 1966; Sedney, 1987). Нередки случаи, когда девочкам приходится пройти через период, на протяжении которого их заставляют одеваться в вычурные платьица или упражняться в выпечке пирожных на кухне, в то время как их собственные матери уже давно сменили свой гардероб на более практичный и навсегда отказались от карьеры домохозяйки.

[25]

Аналогично, маленькие мальчики обычно увлекаются образами супергероев, полицейских и других культурных ролевых моделей и пытаются выработать формы поведения, соответствующие этим ролям.