Бархат - Фэйзер Джейн - Страница 23

Днем они катались по лесу, наслаждаясь видом вековых дубов и буков. Габриэль не знала этой части страны, но она чувствовала ее очарование и понимала, что Прайд здесь успокаивается. Море и лес дарили покой…

Вдруг легкий стук в дверь нарушил тишину. Стук был таким слабым, что графиня едва расслышала его, скорее, это был шорох.

– Войдите.

Дверь медленно отворилась. За ней стоял Джейк. Он все еще держался за ручку двери, лицо его было серьезным. Мальчик сиял чистотой и аккуратностью, его накрахмаленная белая рубашка с кружевным воротничком была заправлена в нанковые брюки, а волосы, чтобы они лучше лежали, он намочил водой.

– Джейк! – изумилась Габриэль, подходя к двери. – Вот так сюрприз! – Она улыбнулась мальчику: – Заходи.

Джейк покачал головой:

– Мне надо идти в библиотеку.

Но он не отходил от двери и стоял, глядя вниз на свои ботиночки с пуговицами.

– Папа будет ждать тебя, – согласилась Габриэль, посмотрев на часы.

– Вы тоже пойдете? – Он поднял глаза вверх. – Увидеться с папой?

Графиня вспомнила, что Прайд запретил мисс Приммер провожать мальчика. Неужели Джейк действительно так робел в присутствии отца, что боялся оставаться с ним наедине? Это просто смешно. Не может быть! Но дети нередко боятся самых неожиданных вещей, а Натаниэль не был располагающим к себе человеком.

– Если хочешь, – молвила Габриэль.

Графиня приняла решение: она пойдет вместе с мальчиком, но не будет принимать участия в разговоре.

Взяв Джейка за руку, она спустилась с ним вниз по лестнице.

– Ну, как Черный Роб, Джейк? Ты ездил рысью?

– Нет, – серьезно ответил мальчик. – Но я ехал шагом, и Милнер не держал поводья. Завтра я поеду рысью… но только по кругу, – добавил он. – До тех пор, пока не стану смелее – так сказал Милнер.

– Весьма разумно, – согласилась Габриэль. – Как ты узнал, где меня найти?

– Примми сказала мне, что вы в королевских покоях. Эти комнаты так называются, потому что здесь останавливалась королева.

– О, а какая королева?

– Я не знаю.

Они дошли до библиотеки, и Джейк остановился, чтобы постучать в дверь.

Графиня чувствовала, что мальчик побаивается, и ободряюще улыбнулась ему. Она отворила дверь, прежде чем он успел постучать.

– Джейк сказал, что в моей спальне однажды спала королева, Натаниэль. Какая королева?

Прайд сидел за столом, склонившись над бумагами. Услышав голос Габриэль, он поднял голову и был вновь поражен графиней – таким изысканным вкусом отличалась ее одежда. Облегающее платье из мягкого шелка было серо-болотного цвета. Узкие рукава застегивались на пуговицы на запястьях. Три ряда черных кружевных оборок вокруг шеи делали ее платье похожим на вечернее. Часть волос была затянута в тугой узел на затылке, а остальные кудри волной спадали на ее плечи.

При виде этого утонченно-изысканного видения лорду внезапно вспомнилось ее обнаженное тело на сиденье кареты, и дыхание его прервалось. Прайд сразу как-то забыл их ссору и охватившую его холодную решимость, когда он ставил свою ловушку.

– Мне нравится это платье, – сказал он.

– Прошу прощения, что оно не вечернее, – серьезно ответила графиня, хотя в глазах ее плясали искорки смеха. – Боюсь, что у меня нет с собой вечерней одежды, я не знала определенно, куда еду.

– Какие могут быть церемонии у нас в деревне! – воскликнул лорд Прайд, указывая на свой костюм, в котором он был еще утром, – панталоны с буфами и изысканный коричневый камзол.

– Да и мне так больше нравится, – ответила Габриэль, облизнув губы.

Оба они поняли, что она говорит вовсе не о вечерних туалетах.

Но тут Джейк взял ее за руку, и внезапно охватившее ее возбуждение прошло.

– Так какая королева? – во второй раз спросила Габриэль, как будто предыдущий обмен любезностями не прерывал хода ее мыслей.

– Королева Каролина, жена Георга Второго, – ответил Натаниэль. – Она провела здесь ночь по пути из Саутгемптона в Лондон. – Натаниэль поднялся: – Могу я предложить вам бокал хереса? Или мадеры?

– Хереса, благодарю вас.

С бокалом в руках она села возле окна и взяла какой-то журнал. Это был «Альманах фермера». Не самое лучшее чтение для графини, но этот журнал первым попался ей в руки, и Габриэль намеревалась показать лорду, что не собирается вмешиваться в его разговор с сыном.

Прайд присел на край письменного стола, вытянув вперед ноги, и потягивал вино. Джейк возил ногами по ковру и ждал, когда отец начнет, как обычно, расспрашивать об его успехах в учении.

Графиня лениво листала альманах и слушала бесконечные вопросы и ответы. У нее сердце щемило – до того ее раздражали нудные вопросы лорда и монотонные ответы мальчика. Прикусив язык, она твердо решила не вмешиваться. Казалось, между Джейком и его отцом не было никакой связи – ни физической, ни эмоциональной. Габриэль безумно хотелось заставить их обняться, подтолкнуть друг к другу.

Почему Натаниэль был так отстранен от сына, так холоден с ним? Ясно, что он хотел быть жестоким с ребенком. Лорд явно дал понять, что у него были трудности со своим собственным отцом, но он не собирался брать с него пример. Неужели Прайд не понимал, что его манера обращения с мальчиком могла нанести такой же вред, как и телесные наказания?

Нет, конечно, нет… Наконец Натаниэль отпустил Джейка, кивнув ему головой. «До чего нелепо они прощаются», – думала Габриэль, когда маленькая ручка ребенка исчезла в отцовской ладони, а затем мальчик официально поклонился ему на прощание.

– Пожелай графине спокойной ночи, – приказал Натаниэль, наполняя свой бокал. Чувствовалось, что он испытывает облегчение: его отцовские обязанности на сегодня закончились.

– Спокойной ночи, Джейк.

Когда мальчик подошел к ней, графиня наклонилась к нему, обняла и поцеловала.

– Примми будет читать тебе на ночь?

– Не знаю, – ответил Джейк.

На секунду он задержался в объятиях графини, неловко прижавшись к ней, как будто ему хотелось остаться, но он не знал, можно ли это сделать.

Габриэль еще раз поцеловала ребенка.

– Завтра я расскажу тебе одну из моих историй, – пообещала она.

– А вы знаете много историй?

Натаниэль вдруг почувствовал, что в комнате что-то происходит. Свет стал мягче, огонь разгорелся ярче, наполняя привычно-сдержанную атмосферу библиотеки теплом домашнего уюта. И тепло это исходило от Габриэль. Шторы на окне были еще раздвинуты, и луна, освещая темный изгиб реки, создавала черно-серебристый фон для рыжеволосой головки и бледного лица.

– Да, конечно, я знаю много всяких историй, – ответила Габриэль, осторожно отстраняя от себя мальчика: она видела, что Прайд смотрит на них. – Доброй ночи, Джейк.

Дверь за Джейком закрылась, и наступило неловкое молчание, которое прервал Натаниэль:

– Я бы не хотел, чтобы ты давала моему сыну обещания, которые помешают его распорядку дня.

– Натаниэль, но я же просто обещала мальчику рассказать на ночь сказку! – воскликнула она. – Если ты не хочешь, чтобы это делала я, то почему сам не расскажешь ему?

– Я не знаю сказок, – быстро проговорил лорд Прайд.

– Но должен же ты помнить что-нибудь с детства!

Габриэль недоверчиво смотрела на него поверх своего бокала.

Лорд покачал головой.

– Мне ничего такого не рассказывали.

– Бедный маленький мальчик, – мягко сказала она. – Что за ужасное детство у тебя было.

– Вовсе не ужасное. – Он сердито посмотрел на огонь.

– Ты был единственным ребенком?

– Да, как и ты.

– Откуда ты знаешь?

– Майлз говорил.

Он пожал плечами и осушил свой бокал до дна.

– Если ты готова, мы можем идти обедать. Я не хочу расстраивать кухарку. Она сердится, когда обед остывает.

– Не могу сказать, что я ее не понимаю.

Габриэль поднялась и оперлась о его официально подставленную руку, а затем вновь заговорила:

– Мне было всего десять лет, когда я поселилась в семье Джорджи, и жила я у них до восемнадцати. Поэтому я никогда не чувствовала себя единственным ребенком.