Бархат - Фэйзер Джейн - Страница 35

Глаза мальчугана вновь стали грустными, и он послушно поплелся к двери. Натаниэль внезапно почувствовал боль в груди, как будто в его сердце вонзилась игла. Это не была физическая боль, но ощущение было именно таким. Когда Джейк проходил мимо него, Прайд внезапно потрепал его по голове – так же, как прошлым вечером. И вновь этот жест поразил обоих – и отца, и сына.

– Я не совсем понимаю, – говорил Саймон, меряя шагами библиотеку. Он был возмущен. – В чем все-таки ты подозреваешь Габриэль?

– Да ни в чем особенном, – ответил Прайд более терпеливо, чем обычно. Он прислонился к каминной полке и понимающе смотрел на своего приятеля. Лорд чувствовал себя довольно неловко, поскольку сомневаться приходилось в словах его друга.

– Саймон, ты же знаешь, что я всегда во всем сомневаюсь. Это просто моя обязанность.

– Да, я понимаю, – произнес Саймон, махнув рукой, отчего коньяк теплого янтарного цвета едва не расплескался из его бокала. – Но я говорил тебе, какую информацию привезла нам Габриэль. Я уже рассказал тебе ее историю… ради Бога, приятель, да я же помню ее с тех пор, как она под стол пешком ходила!

Натаниэль вздохнул:

– Да знаю я, Саймон. Но я должен быть осторожным. Timeo Danaos et dona ferentes[3]. – Он приподнял брови. – Троянский конь оказался грозным оружием, мой друг.

Саймон скептически взглянул на него.

– Ты считаешь, что Габриэль подослали французы? Не будь смешным!

Он одним глотком осушил свой бокал и с грохотом поставил его на стол, а затем полез в карман за табакеркой.

Натаниэль ничего не сказал, наблюдая, как его друг засунул в нос огромную понюшку табаку. А потом Саймон так оглушительно чихнул, что Прайду пришлось дожидаться, пока тот успокоится, прежде чем задавать новые вопросы.

Но вот Натаниэль спокойно произнес:

– Я ничего не подозреваю, Саймон. Я просто осторожен. Ее верительные грамоты впечатляют, ее связи – мечта любого тайного агента. Но я сам должен убедиться в том, что Габриэль – та, за кого себя выдает. И как только я обрету уверенность в этом, я сразу же приму ее на службу.

Саймон сморщил нос.

– Ты говорил, что она недисциплинированна.

– Это так, – согласился с ним Натаниэль. – Но она полна энергии, смела, и мне самому придется сдерживать Габби, найми я ее на службу.

Саймон качнулся в своем большом кресле-качалке, стоящем у огня.

– Так что ты хочешь знать?

– Я просто хочу еще раз с начала до конца прослушать весь твой рассказ о ней. И ты будешь терпеть мои вопросы, и отвечать на них.

Саймон со вздохом кивнул:

– Отлично. Но мне кажется, что, живя вместе в такой… такой близости… Короче, ты сам все можешь узнать о ней.

Натаниэль сжал губы.

– А мне кажется, что это не твое дело.

– Да что ты? – угрюмо проговорил Саймон. – Судя по словам Джорджи, лорд де Вейн ждал бы от меня, чтобы я защитил честь его приемной дочери.

Натаниэль откинул голову назад и расхохотался:

– Да неужели ты тоже так считаешь? Если уж говорить прямо, то дела обстоят как раз наоборот. Это мою честь задела эта бесстыжая дикарка… да еще с твоего попустительства, мой друг.

Саймон облегченно улыбнулся:

– Знаешь, я не знал, что она соблазнила тебя, но предполагаю, что она использовала весьма необычные способы, чтобы привлечь тебя.

– Да, Габриэль именно так и поступила. Ну, так как, займемся моим вопросом?

– Давай.

Саймон откинулся назад, чтобы наполнить свой бокал из графина, стоящего на небольшом столике, а затем вернулся в прежнее положение и взял бокал с коньяком двумя руками. Конечно, Натаниэль был прав. Осторожность никогда не помешает – даже тогда, когда дело касается Габриэль.

Их разговор был очень утомительным, но когда два друга разошлись по своим комнатам, Натаниэль знал: он не нашел ни одного слабого места в повествовании Саймона. Похоже, Габриэль де Бокер была именно той, за кого она себя выдавала.

У лорда Прайда оставалось последнее испытание для графини. Но для этого Натаниэлю было нужно, чтобы она на час-другой уехала из дома.

– Ах, Габби, совсем забыла отдать тебе это письмо. Оно пришло как раз перед нашим отъездом.

С этими словами Джорджи на следующее утро вошла, помахивая конвертом, в столовую для завтраков. Она уронила его рядом с тарелкой графини и с улыбкой оглядела стол.

– Доброе утро всем. Я спала, как ребенок. Мне кажется, воздух в Гемпшире более здоровый, чем в Кенте. – Она нагнулась, чтобы поцеловать мужа. – Ты так рано встал сегодня.

– Кое-кто из нас встал уже несколько часов назад, – заметила Габриэль, взяв письмо. Адрес на конверте был написан изящным почерком Талейрана. – Кое-кто из нас уже пару часов поездил верхом.

– Да, мы заслужили завтрак, – добавил Саймон и ущипнул жену за щеку. – Не то, что ленивые дамы, которые изволят вставать чуть ли не в полдень.

Джорджи весело улыбнулась, слушая добродушное ворчание мужа, и повернулась к дымящимся на сервировочном столе блюдам.

Натаниэль откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу. В руке он держал кружку с элем и смотрел на графиню, которая вскрывала конверт ножом для масла. Почерк на конверте был знаком ему, как собственный.

Габриэль ожидала, что письмо от Талейрана придет быстро. К тому же они договорились, что все послания он будет отправлять на адрес Ванбруков. А как только она внедрится в сеть тайных агентов, они найдут более подходящий канал для передачи посланий.

Габриэль размышляла, узнал ли Прайд почерк на конверте. Очень вероятно, что он его видел прежде. Наверняка кое-какие письма Талейрана попадали в руки англичан.

– Это от Талейрана, – спокойно произнесла она, взглянув через стол на Натаниэля. Тот кивнул головой и поднес к губам кружку.

Габриэль решила, что он узнал почерк, и она, таким образом, прошла еще одно испытание.

– Большая честь, однако, получать корреспонденцию от такого знаменитого человека, – с невинным видом заметил Майлз, отрезая кусочек от копченого лосося.

– О да, я понимаю, какую честь мне оказывают, – с иронией, которую не могли не заметить присутствующие, промолвила Габриэль. – Мой крестный отец регулярно шлет мне чрезвычайно интересные письма.

– К тому же он искусный политик, – важно произнес Майлз.

– Это бесспорно, – согласилась с ним графиня. – Он самый умный человек в Европе, включая и императора. И лишь честолюбие Талейрана превышает его ум. Но, уверяю вас, личные мотивы он всегда ставил выше преданности. Если ему выгодно будет оставить Наполеона, он, не задумываясь, это сделает.

– Да, этот джентльмен – прагматик, – заметил Прайд, пожав плечами. – Леди Ванбрук, могу я попросить вас передать мне мармелад?

– К чему эти формальности, Натаниэль, – произнесла Габриэль, лениво разворачивая листки.

– Да-да, конечно, ни к чему, – согласилась Джорджи. Она немного волновалась, потому что ей по-прежнему не нравился лорд Прайд, несмотря на то, что он так околдовал ее подругу.

– Вы оказываете мне слишком большую честь, мадам, – заметил Натаниэль, отчего стал еще более неприятен Джорджи.

– Кичливый болван! Не обращай на него внимания, Джорджи.

Габриэль схватила круглую мармеладину из конфетницы, стоявшей перед ней, и бросила ее через стол. Мармелад упал прямо в кружку Прайда, и эль расплескался на его рубашку.

– Да ты!..

Лорд отодвинул свой стул от стола и наполовину встал. Габриэль вздернула подбородок и с вызовом встретила его негодующий взгляд. На ее губах играла насмешливая кривая улыбка.

– Ну, что я?

– Дьявольское отродье, – ответил он, усмехаясь. Лорд снова сел и промокнул пятна на рубашке салфеткой.

Саймон и Майлз обменялись скептическим взглядом, а Джорджи, впрочем, нисколько не смутясь, смотрела, как ее кузина с самодовольной улыбкой вернулась к письму.

Сразу стало ясно, что она собирается поделиться содержимым письма с шефом английских тайных агентов. Это было веселое, многословное послание с множеством подробностей о светской жизни в Варшаве, о том, как Польша приняла Наполеона, и о романе императора с Марией Валевской.

3

Бойся данайцев, дары приносящих (лат.)