Бархат - Фэйзер Джейн - Страница 52

52

Габриэль отпила вина. Как он мог догадаться? Ей казалось, что ее послание абсолютно лишено каких бы то ни было эмоций. Но Талейран всегда умел понять всю подноготную, и не имело никакого смысла заговаривать ему зубы.

– Да, – согласилась она. – По сути, даже нечто большее.

– Ясно.

Министр иностранных дел оглядел ее опытным взглядом знатока женщин.

– Страсть овладевает тобой, – заключил он. – Так всегда и было. Ты была точно такой же после встреч с Гийомом.

Габриэль сумела твердо выдержать его взгляд.

– Да, кое в чем наши отношения похожи на те, что были у меня с Гийомом.

– Оба они – шефы тайных агентов. Точнее, Гийом был шефом тайных агентов, – поправился Талейран. И сухо добавил: – Похоже, сама судьба приводит тебя к таким людям, mon enfant.[7]

– Вы мой учитель, так чему же тут удивляться?

Талейран рассмеялся:

– А ты за словом в карман не лезешь! Интересно, как лорд Прайд относится к этому?

Габриэль решила, что на этот вопрос ответа не требуется.

– Ну-с, и как же эти ваши отношения сочетаются с делом, которое тебе поручено? – безразличным тоном заметил министр, переходя к интересующей его теме.

– Прайд в ответе за смерть Гийома, – проговорила графиня. – Я не могу забыть этого, несмотря на… – Она пожала плечами. – Несмотря на физическое влечение. Наши отношения именно такие, ничего больше.

Министр почесал подбородок.

– Хорошо. Надеюсь, мы правильно понимаем друг друга, ma fille[8]. Так ты хочешь сказать, что, несмотря на физическое влечение, существующее между вами, ты по-прежнему желаешь отомстить за смерть Гийома?

Габриэль подошла к камину и стала смотреть на огонь. В языках пламени ей виделось лицо Гийома. Он смеялся, его глаза были такими живыми…

– Да, – тихо промолвила она, как бы разговаривая с собой. – Я использую его, сэр, именно так, как вы пожелаете.

Талейран кивнул:

– Слишком много поставлено на карту. Слишком много, чтобы просто принести это в жертву слепой страсти.

– Понимаю.

Раздался стук в дверь. Через секунду в комнату вошел лакей, чтобы зажечь свечи, опустить тяжелые шторы и подбросить дров в камин.

Талейран и Габриэль молчали, пока слуга двигался по комнате. Министр смотрел на вино в своем бокале, как будто он надеялся там найти ответы на волнующие его вопросы.

– Ты, наверное, устала с дороги, – заметил он, как только лакей, закончив свои дела, вышел из комнаты. – Почему бы тебе не отдохнуть? К тому же я уверен, что Катрин не терпится тебя увидеть.

– Да, – согласилась Габриэль и немедленно поднялась. – Очень рада, что вы уже в Париже. Мне нелегко разобраться во всех этих делах одной, без вашего совета.

Графиня взяла свои перчатки, брошенные на кушетку, ударила ими о ладонь и, помешкав, сказала:

– Существует серьезное осложнение. Сын Натаниэля находится вместе с ним в Париже.

– В Париже?!

И на этот раз мсье де Талейран не смог скрыть изумления.

– А сколько ему лет?

– Шесть. Он тайком пробрался на шхуну, и у нас не было никакой возможности отправить его обратно. Натаниэль сказал мне, что у него на примете есть один дом, где ребенок будет в безопасности, но если только Фуше прознает…

Габриэль замолчала, прикусив губу.

– Он не должен, – быстро проговорил министр. – Тебе придется говорить с ним. По сути, это будет допрос. Ты должна быть очень осторожна.

– Я знаю, – просто ответила она.

Графиня де Бокер наклонилась, и Талейран запечатлел на ее лбу отеческий поцелуи!

– Вы будете обедать дома, сэр?

– Вообще-то я не собирался, но коль уж обстоятельства изменились, то я, пожалуй, изменю свои планы, – произнес он, потрепав девушку по щеке.

– Вы оказываете мне слишком большую честь, сэр.

Габриэль произнесла это самым серьезным тоном, но в ее глазах мелькнули искорки смеха.

– Ступай, да не забудь нанести визит Катрин, – грубовато велел он. – Даже не знаю, что сказал бы твой отец, узнай он о твоих многочисленных любовных похождениях. Тебе давно пора выйти замуж и иметь детей.

– Если бы я только могла, – проговорила девушка, и смех в ее глазах погас. – Но, похоже, мужчины, которые хотят иметь семью, не находят меня привлекательной.

– Вероятно, ты сама этого не хочешь, – быстро заметил ее крестный отец. – Тебя, судя по всему, больше устраивает жизнь, полная приключений.

– И что это говорит о моем характере? – осведомилась девушка, покачав головой.

– Уверен, что ты сама можешь догадаться.

Талейран проводил ее, заметив про себя, что графиня де Бокер – одна из тех женщин, которым самой судьбой уготовано множество перемен в жизни. Ей дано познать великую страсть и страшное горе. И во многом графине можно было позавидовать. Она всегда ходила по самому краю пропасти, не знала, что такое тихий уют домашнего очага, испытала такие взлеты и падения, о которых обыватели и не представляли. Но за такую жизнь надо платить, и Габриэль было об этом известно. Ей было всего двадцать пять, а она уже так много потеряла.

Княгиня де Талейран была в своем будуаре. Катрин вышла замуж за Талейрана пять лет назад, этот мезальянс просто шокировал светское общество. Талейран, потомок одной из самых знатных и древних фамилий, женился на женщине непонятного происхождения, которая в течение четырех лёт была его любовницей! К тому же о ней было известно, что она становилась любовницей каждого, кто этого хотел. Это было невыносимо!

Ко всему прочему Катрин была просто глупа. Она не умела поддержать разговор, была далеко не молода, хотя лицо ее еще сохранило остатки былой красоты. Нет, положительно она была неподходящей парой блистательному министру иностранных дел!

У Габриэль были свои соображения на этот счет. Она полагала, что Талейран женился на своей любовнице просто потому, что этот брак его ни к чему не обязывал. Как отлученный от церкви епископ, он презирал религию, и, как истинный аристократ, он не мог не презирать буржуазную мораль. Поэтому когда Наполеон проводил одну из очередных «чисток» французского двора, требуя, чтобы все любовные связи были узаконены, Талейран подчинился требованию императора. В конце концов, это ничего не меняло.

Катрин радостно приветствовала Габриэль, и при этом у нее был такой вид, будто графиня вернулась из модного магазина, куда ушла полчаса назад, а не из продолжительной поездки в Англию.

– Дорогая, как ты хорошо выглядишь! – Катрин подставила свою напудренную и нарумяненную щеку для поцелуя. – Ты уже видела князя? – осведомилась она.

– Только что, – ответила Габриэль. – Он сказал мне, что будет обедать дома.

Катрин поморщилась:

– Какая досада! Я должна обедать у Бонвиллей и не могу отказаться. Тебе придется развлекать его за меня!

Габриэль спрятала улыбку. Способность Катрин развлечь своего мужа где бы то ни было, кроме спальни, вызывала большие сомнения.

– Знаешь, у меня есть кусок шелка цвета соломы, – проговорила Катрин, разглядывая Габриэль. – Мне этот цвет не идет, а тебе будет к лицу, ma chere[9]. Клотильда сошьет тебе что-нибудь. Где-то у меня был модный журнал, а в нем – чудное утреннее платье. Погоди-ка, где же он?

Она принялась перебирать гору журналов на столике, принадлежащем в былые времена Людовику XV. Столик был украшен мрамором.

– Ах, вот он где!

Габриэль послушно посмотрела журнал. Катрин предпочитала яркие, цветастые платья, подчеркивающие ее фигуру. А множество оборочек и рюшей на утреннем платье, изображенном в журнале, были вовсе не в стиле Габриэль. Несмотря на это, она восхищенно воскликнула, рассматривая модель, и пообещала взять шелк.

Выполнив светские обязанности, графиня отправилась в свои покои, расположенные в другом конце дома. Она намеревалась отдохнуть и прийти в себя после долгой тряски в карете.

вернуться

7

мое дитя (фр.)

вернуться

8

моя девочка (фр.)

вернуться

9

моя дорогая (фр.)