Колдунья - Фэйзер Джейн - Страница 46

— А я намеревалась усвоить именно этот урок, — сказала она почти самодовольно.

Он засмеялся и откинулся на спину, потянув ее за собой, и она оказалась на нем. Он откинул ее спутавшиеся волосы и внимательно посмотрел на нее.

— Похоже, что меня взяли на абордаж и пленили.

— Так поступают е кораблями?

— В военное время.

Она опустила голову и поцеловала уголок его рта нежно и легко, как будто бабочка коснулась крылышком его губ:

— Но сейчас не война.

— Да, не война, — согласился он. — Ты, конечно, негодница с задатками пирата, но все же для войны ты не создана.

— Пирата? — Она засмеялась грудным смехом, который так очаровывал его. — Думаю, из меня получится отличный пират.

— Да помогут небеса нам обоим, но это, наверное, действительно так, — пробормотал он, еще раз вспомнив о своем поражении. Хлоя обладала такой силой обольщения, была так хороша и так решительно добивалась цели, что перед ней не мог бы устоять ни один мужчина, опираясь лишь на угрызения совести. Как-нибудь он все же должен найти выход.

— Но мне не понравилось, что ты так резко все закончил, — сказала она внезапно, и на лбу у нее появилась морщинка. — Если ты сделал так для того, чтобы я не зачала ребенка, то я бы предпочла пить то зелье.

Хьюго замер и резко опустил ее на кровать. Наклонившись над ней, он сказал с жаром:

— Больше никогда ты не будешь пить это гнусное пойло.

— Почему нет?

Перед ним, как наяву, вновь возникла зловещая часовня, он вновь почувствовал ее запахи. В ушах зазвенел порочный голос Стивена Грэшема. А ведь эта девушка была его дочерью — созданием со страстями такой же силы, с такой же всепоглощающей жаждой наслаждений.

— Что такое? — Она поняла, что он отдаляется от нее, переносясь в мир разноцветных дьяволов, и в страхе коснулась его лица. — Прости, Хьюго, пожалуйста. Я не знаю, что я сделала, но я не хотела этого.

Он заставил себя вернуться из призрачной часовни в залитую солнцем комнату, к женщине, с которой они только что так страстно любили друг друга, и он спокойно сказал:

— Ты многого еще не понимаешь, девочка моя. Кое в чем тебе придется положиться на меня, я лучше знаю, что делать в таких случаях.

— Да, да… я так и сделаю, — сказала она поспешно. Яркое утро как будто слегка померкло. — Но ведь ты не жалеешь о том, что произошло?

Как он мог сожалеть о чем-то, получив такое наслаждение? Как он мог противостоять такой необычайной страсти? Теперь он знал, что не причиняет вреда Хлое: она была равным партнером, несмотря на разницу в возрасте. И, возможно, как раз он более всего подходил на роль человека, который, оберегая, сможет руководить её стремлением насладиться жизнью во всех ее проявлениях. Возможно, и Элизабет поняла это. Даже в состоянии опиумного транса она как истинная мать смогла постичь суть характера дочери. Возможно, она опасалась, что, освободившись от сдерживающих пут девичества, Хлоя пойдет туда, куда поманят жажда жизни и ее неуемные желания? Они могли бы завести ее в пропасть… Может быть, Элизабет видела Стивена в их дочери?

Хлоя все еще в тревоге смотрела на него, она вновь была похожа на невинную девочку. Он вспомнил, как раскованно она только что реагировала на его ласки, и подумал, что в такой страстности нет ничего плохого, если за ней не кроются злоба и жестокость. Нельзя винить дитя в грехах отца.

— Нет, девочка, я ни о чем не сожалею.

Глава 15

— Я уверен, что существует простой ответ, но все же, девочка, почему ты совсем перестала носить туфли? — Хьюго посмотрел на босые ноги своей подопечной, когда они вошли в кухню из сада. Он все еще отчетливо помнил, как накануне у него перед глазами мелькали ее перепачканные травой пятки.

— Потому что у меня их нет, — просто ответила она, взяв яблоко из корзины и обтерев его о юбку.

— Как это — у тебя их нет? Конечно же, у тебя есть туфли.

—Только те, что подходят к коричневой сарже, — объяснила она, надкусывая яблоко, — тяжелые полуботинки. Они смотрятся совершенно нелепо с этим платьем.

— А платье не мешало бы выстирать, — заметил он. — Оно выглядит так, как будто ты убирала в нем конюшню.

— Да, я подходила к Росинанту, а потом была в старой кладовке, — сказала она, небрежно касаясь пятна на муслиновой юбке. — Я пыталась уговорить Платона съесть одну из мышек Беатриче, но, наверное, он еще слишком маленький. Мне придется накопать для него червей.

— Это, несомненно, сделает платье чище, — сухо заметил Хьюго. — Ладно, думаю, нам следует опять отправиться за покупками, чтобы решить проблему твоих туфель.

— И купить новую шляпу для верховой езды, — напомнила Хлоя. — Ведь я потеряла шляпку на поле Святого Петра. У меня есть идея купить кивер. В Болтоне я однажды видела даму в кивере. Это было так лихо!

— Кивер! — застонал Хьюго. — Ты чересчур мала для такого стиля, девочка.

— Ерунда, — запротестовала Хлоя. — В нем я буду казаться выше. Мы поедем сегодня утром?

— Пожалуй, лучше разделаться с этим сразу, — сказал Хьюго.

— Тогда я надену амазонку.

— Боже, дай мне силы, — пробормотал Хьюго, когда она стремительно покинула кухню. — Кивер! Что, черт возьми, она придумает в следующий раз?

— Сдается мне, что уж вы сумеете наставить ее на путь истинный, — заметил Самюэль, откладывая рубашку, дыру в которой он зашивал. Перекусывая нитку, он покачал головой и добавил: — Да и вам бы следовало купить новую рубашку. На этой уже и заплаты негде ставить.

— Если придется платить кузнецу, то не выйдет, — сказал Хьюго, вставая. Он вздохнул: — Ну, ладно, пора на прорыв. Пожелай мне удачи, Самюэль.

Самюэль сухо улыбнулся ему:

— Ну, если вы думаете, что она вам понадобится.

В ответ Хьюго печально усмехнулся:

— Можешь не сомневаться, Самюэль, мне понадобится очень большое везение, чтобы выбраться из этого лабиринта.

Они оба говорили, конечно же, не о поездке в магазин. Хьюго редко приходилось объяснять что-нибудь старому моряку. Его друг не упускал ничего из того, что происходило вокруг него, и отлично понимал, что волнует Хьюго.

— Скажите девочке, чтобы принесла то платье, и я постираю его, пока вас не будет.

— Не думаю, что ты обязан стирать ее вещи, — заметил Хьюго, нахмурившись.

— Она здорово обращается с животными, — сказал Самюэль, — но, думаю, их не особенно учили стирать и гладить в ихней семинарии. Ей и так досталось, когда она стирала шторы из своей комнаты… а к утюгу она и вовсе не знала, как подойти.

— Да, думаю, наследницу восьмидесяти тысяч фунтов там вряд ли учили тонкостям ведения домашнего хозяйства, — согласился Хьюго. — Правда, маловероятно, что сама наследница рассчитывала оказаться в наших спартанских условиях.

— Она вроде довольна, — сказал Самюэль ворчливо.

— Вы говорите обо мне? — Звонкий голосок Хлои прозвучал с порога, и мужчины обернулись.

— Да, о тебе, — сказал Хьюго спокойно. — Самюэль предлагает постирать твое платье.

— Нет-нет, я не посмею утруждать тебя этим, — сказала Хлоя, пересекая кухню.

«Она не ходит, а танцует», — подумал Хьюго, наблюдая, как, подойдя, она наклонилась и поцеловала Самюэля в щеку. И какая в ней заложена поразительная способность любить и дружить, способность, которая до нынешних дней оставалась невостребованной, ведь до сих пор она была нужна только одиноким, покалеченным и никому не нужным зверюшкам.

— Глупости, — сказал Самюэль и покраснел. — Принесите платье сюда и отправляйтесь. Мне хватает дел и без всех этих споров.

— Делай, как он велит, девочка, — сказал Хьюго. — И поедем.

— Лиловые туфли с золотыми розетками и каблуками высотой три дюйма, Самюэль! — Хьюго плюхнулся в кресло, стоявшее у кухонного стола. — А шляпы… Ты не поверишь, сколько модисток мы обошли, прежде чем отыскали шляпу, которая понравилась этой девице и которую я готов был стерпеть.

Он покачал головой, массируя виски.