Любовь на всю жизнь - Фэйзер Джейн - Страница 18

— Это все, что можно было сделать с вашей одеждой.

— О, я уверена, что все чудесно, Адам! — Оливия обернулась к нему и ответила со всей теплотой, на которую только была способна.

— Сомневаюсь, что вы не перемените свое мнение, когда взглянете повнимательнее. — Он положил платье и нижнюю юбку на кровать.

Оливия подошла ближе и взглянула на свой наряд.

— Да, вроде бы одежда стала короче, — с сомнением произнесла она.

— К тому времени когда вы скатились вниз, от нее мало что осталось.

Оливия ощутила, что обидела старика, и подхватила значительно укоротившуюся одежду.

— Ну к-конечно, конечно. Ты просто творишь чудеса, Адам. По крайней мере я отправлюсь домой в более или менее пристойном виде, — сказала она и ослепительно ему улыбнулась. Адам кивнул. Ему не понравилась эта улыбка. Девушка была на грани срыва, и не составит большого труда вывести ее из себя. Очень странно. Возможно, этим объясняется мрачное настроение Энтони. Хозяин «Танцующего ветра» давно уже так не выглядел.

— Наденьте, посмотрим, как сидит ваше платье, — попросил Адам и отвернулся.

— Когда мы высадимся на берег, Адам?

— Господь с вами, мы не будем высаживаться. — Он вновь повернулся к ней и протянул туфли, которые были на ней во время падения. — С ними все в порядке, а вот чулки превратились в лохмотья. Но думаю, вы как-нибудь обойдетесь без них.

— Не важно, — нетерпеливо отмахнулась она. — Почему мы не будем высаживаться?

Адам молча смотрел на нее, не зная, рассказал ли ей Энтони об ущелье, служившем безопасной гаванью для «Танцующего ветра».

Ну конечно, Энтони говорил, что ее переправят на берег, вспомнила Оливия.

— Значит, здесь есть бухта? — настаивала она.

— Я не могу вам этого сказать. — Слуга почтительно кивнул ей и вышел.

Вновь оставшись одна, Оливия встала коленями на скамью под решетчатым окном и стала смотреть, как приближается остров. Покинув судно, она больше не увидит пирата. Вот и хорошо. Она слезла со скамьи и двинулась к кровати, чтобы рассмотреть приведенные в порядок вещи. Одежда ей поможет. Надев свое платье, она снова станет собой.

И тут ее охватила дрожь. Опять она пытается стереть из памяти то, что с ней произошло.

Оливия сорвала с себя ночную рубашку и быстро переоделась. Платье и нижняя юбка стали короче, но Адам, в общем, оказался искусным портным, и швы были почти не видны. Она сунула босые ноги в туфли. Как странно — она ходила босиком… такая беспечная, словно погруженная в сон.

Оливия вновь подошла к окну и стала коленями на скамью чтобы наблюдать за приближением к острову, очертания которого становились все яснее. Вот мыс Святой Екатерины. Она часто гуляла по каменистой тропинке в скалах над самым мысом. А всего несколько дней назад, перед кораблекрушением, они с Фиби устроили пикник на холме Святой Екатерины. На вершину холма вел крутой подъем, но оттуда открывался прекрасный вид на Ла-Манш и на побережье Дорсета.

Расскажет ли она Фиби правду обо всем, что произошло? Вряд ли возможно скрыть что-либо от женщины, которая столько лет была ее ближайшей подругой и была посвящена в самые интимные подробности ее жизни.

Дверь у нее за спиной открылась, и в каюту вошел Энтони.

— Мне нужно закрыть иллюминатор и задернуть занавески, — сухо и бесстрастно проговорил он. — Вам, видимо, придется оставаться здесь. Место нашей стоянки является тайной. Никто, кроме экипажа судна, не должен его знать.

Он почти обвинял ее в предательстве. Но ей легче было бы простить гнев, чем понять жалость и отвращение, которые она не могла объяснить.

— Я знаю, что стоянка находится где-то под тропинкой, с которой я упала, — отозвалась она. — Это оскорбительно — предполагать, что я кому-нибудь выдам вас.

Он равнодушно пожал плечами и потянулся, чтобы закрыть окно. Оливия тотчас соскользнула со скамьи, нырнув под его руками и резко отшатнувшись. Щека и веко Энтони дернулись, но Оливия не смотрела на него и поэтому ничего не заметила. Он задернул занавески, и в каюте стало значительно темнее.

— Мы станем на якорь после наступления темноты.

Ударив кремнем по огниву, он зажег масляную лампу над кроватью.

— Мне нужно снять швы с вашей ноги. Я оставил бы эту работу вашему врачу, но члены крестьянской семьи, которые ухаживали за вами все эти дни, не в состоянии сами зашивать раны, и у них нет денег, чтобы платить врачу. Возникнут ненужные вопросы.

— Не очень-то логично — вы доверяете мне во всем, что касается случившегося на корабле, но упорно скрываете место его стоянки.

Энтони достал из шкафа деревянную шкатулку.

— Я верю в ваш инстинкт самосохранения, — бесстрастно ответил он. — Вряд ли вы пойдете на скандал, который вызовет правда о вашем исчезновении, независимо от того, насколько вам безразлична — как вы утверждали — ваша репутация. Но даже сделав это, вы не причините мне вреда, поскольку не знаете, где искать меня и мое судно.

Оливия подумала, что попытайся она теперь объяснить Энтони перемену в их отношениях, это все равно не помогло бы. В его глазах не было ни сострадания, ни понимания, не прощения. Как она могла ошибиться в нем?! Впрочем, Оливия отдавала себе отчет, что точно так же он, должно быть, думал о ней. Она предстала перед ним человеком, который никогда не существовал, который мог окунуться в мир грез и поддаться страсти. Она обманула его.

— Давайте. — Он открыл шкатулку и достал пару тонких ножниц. — Это не займет много времени,

Оливия подняла платье и нижнюю юбку и на сей раз не почувствовала никакого волнения или опасной страсти. Так, обычная процедура, которая действительно быстро завершилась. Энтони с шумом захлопнул крышку.

— Адам останется с вами, чтобы вы не поддались искушению отдернуть занавеску.

— Мне не нужен тюремщик, — запротестовала Оливия. — Я не буду смотреть, если вы этого не хотите. Он задержался у порога.

— Почему, отказывая в доверии мне, вы полагаете, что я должен доверять вам?

Она не нашлась с ответом и отвернулась от него, качнув головой.

Вошел Адам с большой корзиной одежды, сел на скамью у окна и принялся за починку. Через минуту Оливия вернулась к своим размышлениям над картой.

«Танцующий ветер» пробирался вдоль берега под самыми скалами по глубокому каналу, известному лишь местным морякам. В сумерках судно миновало мыс Святой Екатерины. Когда солнце село, фрегат на малой скорости проскользнул мимо заброшенных маленьких бухточек, а затем как будто растворился в скале.

Оливия почувствовала, что движение прекратилось, и услышала грохот якорных цепей. За те часы, что они сидели в каюте, Адам уже несколько раз подливал в лампу масло. Он не делал попыток завязать разговор, и Оливия с головой ушла в изучение карт. Скоро она стала читать их так же легки, как опытный моряк.

— Пора приготовиться к выходу на палубу, — нарушил молчание Адам, откладывая шитье, Оливия поднялась на палубу за ним следом. Было темно, и девушка различала лишь едва заметное серебристое свечсние неба и слабое мерцание звезды. Они как будто наводились в какой-то пещере. Воздух был теплым и неподвижным, совсем не таким, как в открытом море. Запахи, правда, были приятными: Оливия различала аромат морских водорослей, зеленой травы на вершине утеса, жимолости и клевера. Может, они и не высадились на берег, но земля была где-то рядом.

— Вы готовы? — раздался у нее над ухом голос хозяина «Танцующего ветра», и она, повернув голову, встретила твердый взгляд его глубоко посаженных серых глаз.

Ее захлестнула волна печали, раскаяния, тоска по тому, что не сбылось.

— Прости меня, — невольно вырвалось у нее.

— За что? — холодно и безжалостно отозвался он. Она молча покачала головой.

— Вы сможете перелезть через поручни?

— Да.

— Лодка ждет внизу. К сожалению, вам придется завязать глаза, пока вы не высадитесь на берег.

Оливия не ответила. Какое теперь имеет значение, что они будут делать? Она подошла к поручням и взглянула вниз на покачивающуюся в темноте одномачтовую лодку.