Почти невеста - Фэйзер Джейн - Страница 28

Джек, ожидавший ее у двери гостиной, услышал стук ее каблучков на лестнице и пересек холл, чтобы встретить ее у подножия. Он картинно раскланялся, лишь только она спустилась и оказалась рядом с ним. Серые глаза сверкнули, когда он оглядел ее. На мгновение его взгляд задержался на кремовом всхолмлении ее груди над декольте.

– Добрый вечер, мадам. Примите мои комплименты.

Арабелла посмотрела на него подозрительно, но в его учтивом приветствии не было и намека на насмешку. И она решила последовать его примеру.

– Добрый вечер, ваша светлость, – ответила она, присев в глубоком реверансе.

Он выглядел очень элегантно в хорошо скроенном шелковом сюртуке, где чередовались светло – и темно-зеленые полоски. Сюртук украшали крупные серебряные пуговицы и высокий воротник. Галстук его был сильно накрахмален. Волосы, как всегда, оставались ненапудренными и на затылке были собраны в конский хвост. Выпрямляясь после реверанса, она не могла не заметить, как простые темно-зеленые бриджи обтягивают его мощные бедра. Расстегнутый сюртук позволял их видеть. На этот раз при нем не было шпаги.

– Не пройти ли нам к столу? – спросил он, предлагая ей руку.

Франклин накрыл длинный стол с торжественностью, обычной, когда вся семья обедала вместе. С двух сторон сверкающего стола друг против друга стояло два стула, что затрудняло возможность видеть лица сидящих, потому что стол освещали массивные ветвистые серебряные канделябры и свет свечей, зажженных на их заостряющихся к верху концах, соперничал с лучами закатного солнца. Дворецкий в своей лучшей ливрее стоял у одного конца стола, ожидая, когда будет можно отодвинуть стул для Арабеллы. Другой слуга с той же целью находился возле места герцога. Арабелла села и, пробормотав слова благодарности, развернула салфетку. Она посмотрела через длинный стол на своего сотрапезника, и глаза ее сверкнули лукавством. Она подумала, что его светлость не рассчитывал на такую торжественность, когда настаивал на том, чтобы они обедали a deux[5]. При таких церемониях это было все равно что обедать порознь. Он не садился на свое место, а стоял, держась одной рукой за спинку стула, не обращая внимания на выжидавшего слугу.

– Нет, – сказал он наконец, – так дело не пойдет.

Он обошел стол и сел рядом с Арабеллой.

– Поставьте мой прибор сюда, Франклин, – обратился он к дворецкому, садясь справа от нее. – Я не собираюсь кричать во всю глотку через этот стол.

Франклин выжидательно посмотрел на Арабеллу.

– Делай, как говорит его светлость, Франклин, – распорядилась она.

– Но, миледи, лорд Данстоп, ваш батюшка, всегда настаивал на том, чтобы…

– Едва ли это теперь имеет значение, Франклин, – напомнил ему Джек, что было вовсе не обязательно, решила Арабелла с мгновенно вспыхнувшим раздражением.

– В самом деле, ваша светлость, – смущенно сказал дворецкий.

Он подал знак слуге переставить приборы.

– И можете оставить нас, – сказал Джек любезно. – Мы сами о себе позаботимся.

Теперь лицо Франклина стало еще более недоуменным, но он только поклонился и поставил на стол между ними серебряную супницу, снял с нее крышку, снова отвесил поклон и не спеша с важностью вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– О Господи! – не удержалась Арабелла. – Бедный Франклин. У него так сильно развито чувство приличия. Мой отец всегда требовал, чтобы за обеденным столом соблюдались все формальности.

– А ваш брат? – спросил Джек, поднимая брови.

– Там было все совсем по-другому, – ответила она лаконично. – Франклин меряет все старыми мерками.

– Ну, они быстро привыкнут к новым порядкам, – беспечно заметил Джек. – Он взял разливательную ложку из супницы и наполнил тарелку Арабеллы. – Пахнет вкусно.

Арабелла не стала возражать, но в ней снова поднялась волна раздражения против него. Его замечание было полно холодного пренебрежения к мнению слуг. Она подозревала, что Франклин пытался своим неукоснительным соблюдением ритуалов убедить самого себя, что нет ничего дурного в том, что леди Арабелла обедает наедине с чужим мужчиной. Если бы ей удалось настоять на своем и она обедала бы одна в своих комнатах, слуги чувствовали бы себя спокойнее и увереннее, потому что считали бы, что соблюдены все приличия. После визита Лавинии нынче утром стало ясно, что сплетни поползут по всему графству.

Арабелла хмуро созерцала вино в своем бокале.

– С вашим вином что-то не так? – спросил Джек.

– Нет, – покачала она головой. – Все в порядке. – Она взяла ложку. – Теперь объясните мне, сэр, если на то будет ваша воля, в чем разница между вигами и тори и насколько она существенна.

Джек вынужден был из вежливости соглашаться, хотя для него существовало множество более интересных тем.

– По существу, тори – партия короля. Они поддерживают абсолютную власть монарха. Виги больше склоняются в пользу народной власти. – Он с хрустом разломил булочку, будто поставил точку.

Арабелла нахмурилась:

– Значит, виги сочувствуют Французской революции… революции, направленной против тирании монархии, клерикалов и дворян. Я, кажется, слышала, что вы причисляете себя к вигам. И что вы думаете о революции?

Она смотрела на него, и глаза ее блестели, а взгляд был полон интереса.

Джек выдержал долгую паузу. Вопрос был резонным и разумным. Она не могла знать, какие шрамы оставила на нем эта кровавая бойня, и все же ему потребовалось несколько минут, чтобы привести свей смятенные чувства в порядок и усмирить воспоминания.

– Теперь осталось немного вигов, которые стали бы поддерживать законы, установленные кровожадной толпой, а революция принесла именно это. И никто не поддержал бы цареубийство.

Арабелла мрачно кивнула. Казнь Людовика ХVI и Марии Антуанетты предшествовала наступлению во Франции царства террора. Анархия совершала свое триумфальное шествие по всей стране, и на основании того, что Арабелла видела в нескольких газетах, дошедших до нее, можно было заключить, что французские эмигранты, нищенствующие беженцы, затопили улицы Лондона.

– Вы знали хоть кого-нибудь, кто был в Париже в то время, когда все это началось?

Это был вполне естественный вопрос. Ведь было столько смешанных браков французских и английских аристократов. Немногие члены аристократических английских семей не имели родственников и друзей по ту сторону Ла-Манша.

– Думаю, Фредерик был там несколько месяцев назад, – продолжила Арабелла задумчиво. – Когда я видела его в последний раз, он упомянул, что у него там какие-то дела. – Она покачала головой. – Не могу себе представить, какие еще дела могли быть у Фредерика, если не считать игры.

Если, конечно, это не было бегством от кредиторов. Джек поднес бокал к губам.

– Каким глупцом нужно быть, чтобы причалить сейчас к берегам Франции? – Он отпил вина. – Но ваш брат, моя дорогая, всегда был дураком.

В его голосе она различила жесткость, и на мгновение его серые глаза блеснули арктическим льдом. Он осушил свой бокал одним глотком и тотчас же снова наполнил его.

Несмотря на оранжевый шар заходящего солнца, видный в окно, в комнате стало ощутимо прохладно.

Что такого сделал Фредерик, чтобы вызвать незатухающий гнев Джека Фортескью? Арабелла приоткрыла было рот, чтобы спросить, но так и не осмелилась задать вопрос. Она не могла его сформулировать в столь угнетающе холодной атмосфере и безмолвно продолжала есть суп, стараясь делать вид, что не обращает внимания на молчание, будто оно было самым естественным и обычным. Покончив с ним, она позвонила в колокольчик у своего локтя.

Вернулся Франклин в сопровождении лакея, с трудом справлявшегося с подносом, нагруженным оленьим окороком, а также блюдом картофеля и карпом в соусе из петрушки, и пытавшегося скрыть свою неуклюжесть. Блюда были поставлены на стол. За ними внесены новые – бобы со сливочным маслом, артишоки и стеклянная миска с красносмородинным желе.

– Миссис Эллиот надеется, что этого будет достаточно, леди Арабелла, – сказал Франклин. – Если его светлость пожелает птицы, то есть уже приготовленная с каперсами.

5

Вдвоем (фр.).