Серебряные ночи - Фэйзер Джейн - Страница 41

– Что-нибудь неприятное? – Она дотронулась до его лица с сочувствием и горечью.

– Да, – не смог солгать ей Адам. – Уже все прошло.

– А я ведь на самом деле ничего о тебе не знаю, – с ноткой удивления проговорила Софи. – И в то же время мне кажется, что все самое важное мне почему-то известно.

– Так оно и есть, любовь моя, – улыбнулся Адам. Быстро поцеловав ее, он встал, стряхивая с себя неуверенность и не поддаваясь пугающей страсти. – По-моему, Борис слишком долго уже на морозе.

– Какие же мы эгоисты! – воскликнула она, с беспокойством всматриваясь во тьму. – Борис, ты где?

– Княгиня? – В то же мгновение возник из мрака мужик с кастрюлей в руках. – Я ходил набрать снегу.

– Иди сюда и грейся, – подозрительно вгляделась она в невозмутимое, как всегда, лицо, но не обнаружила ничего необычного. Подвинувшись, она дала ему возможность подойти к огню. – А что мы будем есть? – Соскучившись по домашним хлопотам, она начала распаковывать выложенные Адамом мешки. – Я умираю с голоду.

– Конечно, ты же не ела со вчерашнего вечера, – невозмутимо откликнулся Адам.

– Вчера? – опустилась она на колени и покачала головой, словно не веря своим ушам. – Неужели я была у Строгановых всего лишь вчера? Кажется, с тех пор прошла целая вечность. – По-прежнему покачивая головой, Софи принялась нарезать ветчину и складывать куски на сковороду, которую без слов протянула Борису. Тот поднес сковороду к костру и стал держать над огнем, переворачивая шипящие куски. Так же молча она показала Адаму, чтобы он занялся хлебом. Отрезая от ковриги толстые ломти, тот улыбался, поглядывая на Софи, которая озабоченно нахмурила брови, выкладывая то, что считала необходимым к ужину, а потом с важным видом начала колдовать над чаем. Снег растаял, вода в кастрюле уже закипела.

Через полчаса почти полной тишины, прерываемой только стуком ножей по тарелкам, Софи глубоко и блаженно вздохнула:

– Ничего более вкусного не приходилось пробовать! А чай! Божественный напиток!

– Лучше, чем водка? – с улыбкой поддразнил Адам, взглянув на нее поверх чашки.

– Всему свое время, – высокомерно возразила Софи, собирая ножи и тарелки. – Борис, если ты наберешь еще снегу, мы помоем посуду.

– Это может подождать до утра, – решительно заявил Адам, поднимаясь. – Слишком холодно, чтобы лишний раз выбираться наружу. Нам и так всем придется предпринять необходимую вылазку. Софи, сначала мы сходим с Борисом, а потом я провожу тебя.

– Я не нуждаюсь в провожатых, – слегка покраснела она.

– Ни в коей мере не хотел бы затрагивать ваши деликатные чувства, Софья Алексеевна, но вы представляете собой крайне привлекательную и легкую добычу для любого голодного хищника.

Софи передернула плечами, словно признавая, что подчиняется приказу полковника, который командует в этой экспедиции.

– Если повезет, завтра к вечеру нам, может быть, удастся найти какую-нибудь почтовую станцию, – удовлетворенно заметил Адам.

– Ты действительно думаешь, – усмехнулась она, – что там будут обеспечены большие удобства? Как насчет блох, например?

– Пожалуй, ты права, – рассмеялся Адам.

Проверив пистолет, он вместе с Борисом вышел в ночь, оставив Софью дожидаться своей очереди в хмуром размышлении на тему о том, что мужской пол имеет иногда незаслуженные преимущества.

Пока она занималась своим делом, Адам стоял поодаль с пистолетом в руке, пристально вглядываясь в ночь, где ему чудились желтые глаза и обнаженные клыки голодных хищников.

– Это полное сумасшествие, – сообщила она, подбегая к нему и зябко потирая замерзшие руки в варежках. Густой пар вырывался у нее изо рта. – Нам удастся добраться до Берхольского, Адам? – Она прильнула к нему на минуту, не в силах скрыть прозвучавшего в вопросе беспокойства.

– Даю слово, – решительно заверил он. – Если нам удастся раздобыть печку для кибитки и горшок, это существенно облегчит дело. Ну ладно, пошли обратно, пока оба не превратились в сосульки. 163В их отсутствие Борис не терял времени даром. Себе он приготовил постель из сена и нескольких овчин рядом с лошадьми, поблизости от костра, чтобы можно было без труда ночью подкидывать дрова в огонь. Гора мехов была расстелена и внутри кибитки.

– Нашел старый железный таз. – Он, как всегда, был немногословен. – Пробил дырки и наложил углей. Подходящая печка для вас.

Софи заглянула внутрь кибитки и была поражена теплом маленького пространства, которое излучало сооружение Бориса.

– Как здесь уютно! – воскликнула она в восхищении. – Борис, у тебя золотые руки!

– Ничего подобного, – буркнул тот. – Ну, желаю вам обоим спокойной ночи.

Они попрощались с ним и на секунду замерли в безотчетной неловкости. Софи уставилась в костер. Она прекрасно понимала, что должно произойти, и страстно желала этого, желала давно; но откуда же тогда эта дрожь и неуверенность, как у девственницы перед брачной ночью? Потом мелькнула мысль, что сравнение не столь уж бессмысленно. С точки зрения любви, она так и осталась девственницей. Она медленно подняла голову. Адам смотрел на нее со спокойным пониманием.

– Да, я хочу любить тебя, дорогая. И не надо бояться. – Взяв за руку, он подвел ее к саням, помог забраться внутрь, в теплую темноту кибитки, и плотно закрыл за собой дверцу. Они оказались в своей крошечной меховой спальне, единственным освещением которой были мерцающие сквозь отверстия маленькой печки угли. Софи, встав на колени, доверчиво распахнула объятия, когда он присел рядом на меховую постель.

– Нам предстоит узнать друг друга не глядя, – прошептал он ей в ухо, проводя по лицу ладонью. – Даже при этой печке здесь слишком холодно, чтобы позволить себе роскошь полюбоваться обнаженным телом.

Дрожь пробежала по всему ее телу при этих словах.

– Не бойся. – Ладонь его опустилась чуть ниже, исследуя изящные очертания ее шеи.

– Я не боюсь, – доверчиво откликнулась Софья. – Если я буду бояться, я не смогу доставить тебе удовольствие.

В ответ он прикоснулся к ее лицу губами; палец одной руки нащупал пульсирующую жилку на горле, ладонь другой плотно легла на затылок. Мягко, ласкаясь, он прикусил ей нижнюю губку и ощутил, как лицо ее расплылось в улыбке от этой чувственной игры. Язычок ее проник и уголок его рта. Их теплые дыхания смешались. Безмолвный разговор губ продолжался. Она с силой ввела язычок в бархатную глубину между щекой и зубами, словно исследуя разницу. Под пальцами Адама быстро забился ее пульс. Она вся прильнула к нему, словно хотела этим движением впервые без страха выразить весь напор охвативших ее чувств, который невозможно было передать словами.

Адам крепко обнял ее в ответ; языки начали свою совместную сладостную пляску. В какой-то момент он открыл глаза и увидел восхитительный блеск в ее широко распахнутых темных глазах. Адам медленно отстранился, обнимая ее за плечи и внимательно всматриваясь в каждую черточку смутно белеющего овала милого лица.

– Заберемся под полость, милая, – дрогнувшим от вожделения голосом прошептал он, откидывая в сторону наброшенные на скамью меховые шкуры. – Я хочу ощутить как следует не только твои губы.

– Я тоже. – Софи забралась в приоткрывшуюся щель. Как только Адам лег рядом, она немедленно обхватила его изо всех сил. Несколько минут они так и пролежали, наслаждаясь предвкушением полной, никем и ничем не нарушаемой свободы быть вместе в течение всей ночи, прислушиваясь к ритму дыхания друг друга, позволяя разгореться всепоглощающей страсти, пока тепло их тел не согрело любовное гнездышко.

Адам слега приподнялся на локте, стараясь не нарушить тесное пространство.

– Я хочу тебя раздеть, – услышала она его шепот. – Если мне удастся не напустить сюда холодного воздуха, ты не замерзнешь.

– Не представляю, что могу замерзнуть, – дотронулась Софи до его лица рукой. – По крайней мере, сейчас.

Улыбнувшись, он ткнулся губами в ее ладонь.

– Мои пальцы будут моими глазами, – пробормотал он. – Пока эта ночь не кончится, я узнаю каждую твою клеточку, даже если не могу увидеть.