Гештальт, ведущий к просветлению - Энрайт Джон - Страница 21

Если человек старается измениться в течение некоторого времени, то основным препятствием к изменению может стать как раз это самое старание. Оно удерживает человека от возможности переживать основное событие.

Если я боюсь пережить свое одиночество, то я буду делать все для того, чтобы избежать его. Я буду встречаться с людьми, курить с ними, пить кофе, заведу ряд ничего для меня не значащих сексуальных знакомств, и так далее. Но парадоксальным для меня образом эти самые действия, которые я использовал для защиты от одиночества, более всего поддерживают ситуацию неизменной. Они создают мне условия, при которых я избегаю опыта, хотя только в полном переживании одиночества есть шанс, что оно пройдет и даст мне свободу пережить что-нибудь еще. И тогда возникает следующий парадокс. Как только я действительно начинаю переживать этот пугающий процесс, так он растворяется, становясь чем-то иным, нежели то, чего я ожидал и чего боялся. Иным, чем ранее представление о нем, то представление, которое я составил и носил с собой так долго.

По-другому это можно представить так, что мое поведение всегда определяется тем, что я отказываюсь пережить в реальности. Отсюда понятно, почему гештальт-терапию называют парадоксальной методикой изменения. Мы просим людей, которые приходят, чтобы измениться, сделать труднейшую вещь в мире. Сделать то, что они больше всего не хотят делать — отказаться от представлений об изменении и просто переживать то, что есть. Люди избегают опыта, притворяются, что его нет, делают что-то еще и остаются теми же самыми, если только не более сложными. Это происходит до тех пор, пока они не сделают этого простого и трудного шага: переживать то, чего они избегали.

Нужно сделать еще одно дополнение, чтобы это утверждение могло быть полным. Часто может показаться, что человек переживает нечто полностью, но все же остается привязанным к этому, привязанным к попыткам избегать этого в дальнейшем. Он не обнаруживает облегчения или исчезновения неприятных симптомов.

Важным моментом является параллельное сознавание наряду с переживанием также своего выбора. Того, что я сам выбрал и создал это переживание, а не являюсь его жертвой. Если переживание одиночества сопровождается чувством, что на это одиночество меня обрекли мои родители, или кто-то меня оставил и этим сделал меня одиноким, — я еще не полностью переживаю происходящее. Необходимо в дополнение к этому мое сознавание того, что в каждой точке моей жизни я по собственной воле участвую в ситуации, создающей опыт, которого я пытаюсь избежать.

Гештальт-терапию часто отождествляют с формами психотерапии, требующими драматических телесных действий и выражений в качестве необходимых элементов процедуры. Действительно в нашей культуре стремление к минимуму выражения создает серьезную проблему. Старание жить одним интеллектом вместо полной жизни всего организма, — может быть это основная проблема большинства людей.

Тотальное выражение того, что происходит, — естественный путь к полному переживанию. Многие приемы гештальт-терапии используют процесс перевода словесных заявлений в телесные действия. Например, если муж и жена говорят о трудности быть близкими, терапевт может предложить им встать и попробовать, как близко они могут находиться друг к другу, и как они себя чувствуют на различных физических расстояниях друг от друга. Если человек в группе жалуется на комплекс неполноценности, терапевт может попросить его оглядеться и указать двух-трех человек, по отношению к которым он чувствует себя особенно неполноценно. Такие процедуры делают более конкретным и реальным то, что происходит. Они действительно способствуют более полному переживанию, чем это возможно при простых разговорах о чувствах.

Однако часто проблемой является смешивание драматического выражения с полным переживанием. Это необязательно одно и то же. Драматическое избивание подушек не гарантирует, что люди полно переживают то, что выражают. Переживание может быть тихим и все же очень значимым. А большая доля драматизма может быть проявлена и без ясно сознаваемого переживания.

Часто, когда пациент достигает точки противостояния опыту, которого он более всего боится и которого он обычно эффективно избегал, в случае, когда все привычные средства избегания уже не работают, он готов скорее покинуть ситуацию, чем встретиться с основой собственного страха. Перлз называл эти моменты тупиками. Они могут встречаться много раз в слабой форме, хотя в некоторых случаях происходят с большой интенсивностью. Это всегда одно и тоже. Человек приближается к опыту, подходит очень близко, а затем отказывается идти дальше. Поскольку для человека почти невыносимо принять, что он избегает проработки центральной проблемы, он отрицает свое избегание или, более вероятно, находит оправдание вовне. Что-то не так в группе, что-то не так в ведущем, и поэтому он не может идти дальше и оказывается в тупике.

Иногда присутствие лидера или группы, или просто некоторое давление может помочь человеку собрать силы и миновать тупик. Необходимо признать полно и ответственно свое избегание в этой точке, а не отрицать его. Это создаст для человека лучшие условия, чтобы справиться с тупиком в следующий раз, когда он снова встретится. Однако противостоять тупику так же нормально, как и не противостоять. Это так, коль скоро выбор осуществлен с полным осознанием своей ответственности. Делать же выбор в любую из этих сторон, думая, что меня вынудили обстоятельства, группа или ведущий — менее нормально и менее здорово.

Уже упоминалось представление об ответственности и было бы целесообразным поговорить об этом подробно. Быть ответственным означает просто признать действия своими собственными. Я сделал это и меня не принуждали ни обстоятельства, ни мое бессознательное, ни судьба, ни социальное давление, ни говоря уже о начальнике, жене и детях. Такого рода давление, разумеется, влияет на мое поведение, но я сам взвешиваю и выбираю, каким влияниям придать большее значение. В противном случае я выбираю не взвешивать и не выбирать, то есть выбираю не видеть, что у меня есть выбор.

Есть две распространенные ошибки в понимании ответственности. Одна состоит в смешивании ответственности и вины. Чтобы найти вину, нужно добавить моральную позицию к ситуации, которая сама по себе таковой не содержит. Важный шаг заключается в том, чтобы помочь людям принимать ответственность или просто увидеть, что они ответственны. Это происходит тогда, когда человек освобождается от предположения, что ответственность подразумевает вину.

Если я хорошо прицелился из винтовки, нажал курок и убил человека, я, вне всякого сомнения, ответственен за его смерть. Является ли это виной — зависит от того, кто он и кто я. Если я — полицейский, а он — убийца-маньяк, то я буду героем. Если я — убийца, а он — одна из моих жертв, то я виновен.

Другая ошибка заключена в соединении ответственности с долгом или обязанностью. По приведенному выше определению ответственность — это признание действия в качестве своего собственного. Дело в том, что можно исполнять долг и более и менее ответственно. Есть и солдат, который защищается утверждением, что действовал по приказу, и бюрократ, который говорит, что ему все это не нравится, но такова политика, и он ничего не может поделать. Они выполняют свой долг с разной степенью ответственности, точнее, с разной степенью безответственности.

Первый уровень ответственности, который прорабатывается в обучении гештальту, — это фундаментальный уровень использования своих чувств и своего ума. Если при обучении гештальту человек утверждает, что не слышал того, что я сказал, я вместо того, чтобы повторить прошу его сказать то, что он слышал. Приблизительно в 80 процентах случаев память точна. Он может точно повторить то, что я сказал. Обычно, когда он это делает, он может прийти в соприкосновение с природой своих возражений против того, чтобы слышать. Может быть ему не хочется этого слышать, или он хотел бы, чтобы я этого не говорил, или ему нужно время, чтобы сформулировать более точный ответ.