Анжелика и московский звездочет - Габриэли Ксения - Страница 3

Анжелике снился стук. Она ничего не видела во сне, но она слышала этот стук. Кто-то стучал. Куда? Где? Стук бился в ее уши, становясь до ужаса реальным, настоящим. Глаза открылись и мгновенно увидели знакомую обстановку скромной спальни. Стук продолжался. Аделаида-Анжелика невольно прижала ладони к ушам и позвала служанку:

– Трина!..

Из-за двери тотчас отозвались два голоса, мужской и женский. Мадам Аделаида узнала эти голоса. Константин и Трина звали ее из-за двери:

– Матушка!..

– Госпожа!.. Госпожа!..

Волнение в голосе девушки-служанки слышалось еще сильнее вследствие не совсем правильного произношения русских слов…

– Госпожа!.. Госпожа!.. Государь!..

– Матушка!..

Замолчите же!.. – сердито откликнулась мадам Аделаида. – Константин, ступай к Его Величеству! Как ты мог оставить царя, какая неучтивость! А ты, Трина, входи и одень меня!..

Раздались быстрые шаги, Константин поспешно удалялся. Трина вбежала в спальню. Выражение ее лица и порывистые движения ясно показывали ее волнение и страх. Ей недавно минуло шестнадцать лет. Мадам Аделаида наняла ее в ближайшей финской деревне, куда девочку-сироту из деревни, еще более отдаленной, взяла тетка. Крепкая девушка с голубыми глазами и льняными волосами, сколотыми на затылке, отличалась определенной привлекательностью. Трина служила у Аделаиды не так давно и потому никогда еще не видала государя. При ней он приехал впервые. Одно время Аделаида с любопытством поглядывала на Трину и Константина. Одиночество сына тревожило мать. Она ничего не имела бы против любовной интрижки между Константином и молодой финкой. Но Константин не оказывал Трине ни малейших знаков внимания. Однажды мать решилась все же спросить, не тяготит ли сына одиночество; проще говоря, не нужна ли ему женщина? Константин учтиво, но твердо уклонился от этого разговора. Тогда Аделаида почувствовала себя униженной, назойливой и неприятной матерью-наседкой!..

Сейчас Трина металась по комнате и чуть не опрокинула умывальный кувшин. Мадам Аделаида досадливо махнула рукой и выкрикнула с невольной грубостью:

– Да что ты, ополоумела, что ли?!

– Простите, госпожа!.. – пробормотала девушка. И тотчас, видя, что мадам Аделаида хотя и молчит, но явно сменила гнев на милость, осмелилась робко спросить: – Мадам, а правда ли, что государь женат на совсем простой девушке?..

Круглые щеки девушки окрасились густым румянцем. Анжелике захотелось подразнить ее. Неужели молодая финка настолько наивна и так открыто высказывает свои самые заветные чаяния? Нет, нельзя дразнить такую девушку, но она должна знать, насколько нелепы ее мечтания!..

– Государь женат на Ее Величестве государыне, – строго произнесла мадам Аделаида.

Трина поняла ее тон и не проговорила более ни слова. А хозяйка снова принялась высказывать недовольство:

– Какая же ты неловкая! Не дергай волосы, причесывай осторожно…

Служанка сосредоточенно уставилась на пышные светлые волосы мадам Аделаиды, пальцы девушки проворно двигались с гребнями и шпильками…

Наконец зеркало отразило пышную зрелую красавицу в голубом платье, отделанном кружевом и декольтированном достаточно смело. Аделаида приказала Трине прибрать в спальне и направилась в скромную гостиную.

– Здравствуй, кума! Здравствуй, дорогая! – Петр двинулся навстречу Аделаиде, раскинув широко руки.

– Здравствуй, Пьер! – отвечала она по-французски, не чинясь. – Здравствуй, друг!..

На столе дымился кофейник. Ей бросилось в глаза веселое лицо Константина.

– Я тут распорядился без тебя, матушка! – Он указал на кофейник, чашки саксонского фарфора, сливочник и сахарницу. – Мы ждем хозяйку! – добавил он. – Кофий некому разливать!

Расселись за столом, ароматный темный горячий напиток полился в белые чашки. Заговорили, смеясь, перебивая друг друга.

– Нам бы не кофию, нам бы водочки сейчас!.. – Ч Петр сиял яркими темными глазами и лоснистыми черными усами. Лицо его выражало искреннюю радость, Выпьем за обедом! – весело проговорила Аделаида. – И я догадываюсь, за что именно мы будем пить! Вернее, за чье здоровье мы будем пить! Кто же? Сын?

– Дочь! – отвечал царь весело и с гордостью. – Дочь, но будет получше иных сыновей!

– Да, – заметил Константин, отпивая глоток из своей чашки, – ведь в России не принято салическое право, как во Франции; то есть престол не обязательно передается по мужской линии. Дочь русского царя может стать полноправной правительницей государства…

Анжелика нахмурилась. Эти рассуждения Кантора-Константина показались ей не очень уместными. Но Петр оставался весел.

– Да, – прервал он сына мадам Аделаиды. – Русская принцесса может унаследовать престол, если я ей завещаю этот престол! Отныне в государстве принят новый закон: наследником престола явится тот, кого изберет в своем завещательном распоряжении правящий государь! С прежней анархией покончено…

Аделаиде вовсе не хотелось беседовать о серьезных материях. Она приподняла чашку с кофием, будто рюмку с водкой:

– Все пьем здоровье русской принцессы, дочери славного царя Петра и царицы-красавицы Катерины!..

Константин и Аделаида, смеясь, потянулись своими чашками к чашке Петра. Чокнулись, раздался тонкий звон фарфора о фарфор.

– Здоровье принцессы Анны! – воскликнул Петр и опрокинул кофий в широко раскрытый рот, как будто в чашке была водка, а вовсе не самая горячая на свете жидкость.

– Осторожно, кум! – крикнула Аделаида. – Ты обожжешься.

– Я и сам горяч! – отвечал Петр, отирая кулаком усы. – Меня не скоро сожжешь!

– Анна – прекрасное имя, – говорила Аделаида. – А как чувствует себя моя милая Катерина?

– Она уже здорова, – ответил Петр, – уже на ногах. Цыганская кровь! – Он раскинул руки в стороны и потянулся так, что кости хрустнули. – Эх! И выпьем мы за обедом!..

– Стало быть, осматривать строительство будем завтра, – заметил Константин.

– Зачем же завтра? – удивился царь. – Не завтра, а сегодня! Поедем сейчас же! А к обеду воротимся. Да ведь покамест я здесь прохлаждаюсь горячим кофием, инспекция уж идет! Верный мой человек уж осматривает все! Погоди, кума, вот я за обедом представлю тебе его! Верный человек!..

Разговор шел на французском языке.

Выпив кофе, Петр и Константин отправились осматривать строительство. Аделаида вернулась в спальню, переоделась с помощью Трины в простое платье и занялась на поварне обедом, отдавая распоряжения кухарке и двум помощницам кухарки. С ними Аделаида говорила по-немецки, изредка вставляя финские слова и фразы.

За работой Аделаида-Анжелика совсем позабыла о своих горестных раздумьях. Даже ночная попытка самоубийства теперь казалась какой-то ирреальной, как будто ничего и не было. Но все же Аделаида смутно чувствовала какую-то душевную горечь. Хлопоча по хозяйству, она отгоняла смутные мысли о предстоящей ночи… Но ведь она может сколько угодно гнать прочь эти мысли! Все равно ночь настанет. А вместе с ночью придут, вернутся и неотвязные тоскливые размышления. А потом… кто знает!.. Может повториться и попытка самоубийства!.. Кто знает!..

И Аделаида, резко мотнув головой, царила среди котлов и горшков, распоряжалась шумно; сама бралась показывать, как разделать тот или иной кусок мяса, какие пряности использовать…

Накрытый стол, казалось, ломился под грузом посуды и лакомых блюд. Обед был приготовлен в смешанном стиле, старорусский и в то же время европейский. Петр вернулся довольный, хвалил Константина, уверял, что уже на следующий год царское семейство и двор переедут в новую столицу. Бросив быстрый острый взгляд на пышный накрытый стол, Петр воскликнул:

– Ай да кумушка-кума! Наготовила добра!..

Аделаида склонилась в придворном поклоне. Теперь она не хотела показывать свою короткость с царем, потому что вместе с ним пришел тот, кого Петр еще утром назвал своим «верным человеком». Царь велел мадам Аделаиде сесть во главе стола. Она охотно подчинилась. Петр сел рядом с ней. А против них заняли свои места Константин и тот самый «верный человек». Петр еще не представил его, но Аделаида и ее сын не торопились спрашивать, кто это. Они слишком хорошо знали, когда возможно быть накоротке с царем, а когда лучше не стоит фамильярничать!..