Богатые наследуют. Книга 2 - Адлер Элизабет - Страница 62

Когда она велела продать Numero Seize, она сказала Дрюо, проводившему аукцион, чтобы он продал все его содержимое; она ничего не захотела оставить себе. Хотя она и отказалась присутствовать, ей сказали, что аукцион вызвал ажиотаж в Париже среди покупателей и прессы, которые стремились заполучить все равно что – лишь бы это имело отношение к легендарной Поппи, и это невероятно взвинтило цены – многие вещи стоили целое состояние.

Она сидела и просматривала присланный ей Дрюо список с перечнем покупателей и цен на вещи. Среди покупателей оказалось много ее бывших клиентов, и Поппи тронуло, что они так щедро заплатили за память о счастливых днях, проведенных в Numero Seize. Роскошные кровати ушли по баснословным ценам – даже атласные простыни покупали в качестве сувениров. И прекрасные антикварные вещи, и красивые ковры, серебро и фарфор – все было продано за суммы, значительно превышавшие их стоимость. Но все рекорды побил ее портрет. Казалось, все до единого хотели купить изображение самой красивой и знаменитой женщины в Париже. Но всех победил итальянский агент, которому было дано указание купить портрет за любую цену, и стоимость портрета превзошла стартовую в сто раз.

Когда Поппи позвонила Дрюо, чтобы узнать, кто был покупателем, ей сказали, что агент действовал по указанию главаря мафии Франко Мальвази.

Поппи была потрясена. Она долго ходила взад и вперед, в напряженном раздумье.

Теперь Поппи знала, что может попросить его об услуге.

ГЛАВА 57

1932, Италия

Поппи все тщательно обдумала. Теперь она точно знала, кем был Франко, но она знала и другую его сторону. Она помнила его заботливым, нежным, понимающим, и именно к этому человеку она собиралась обратиться теперь. Она помнила, как много лет назад пыталась увидеть его, телефонные звонки, на которые не было ответа, извозчиков, которые не хотели везти ее к вилле, зловещих телохранителей… Поппи решила, что на этот раз она все сделает иначе.

Она отправилась в Италию через юг Франции на своей новой роскошной машине. Поппи старалась сохранять спокойствие, но, подъезжая к Неаполю, начала нервничать. Она никогда не говорила Франко о Фелипе и своей дочери, хотя, конечно, он знал, что у нее был ребенок. Франко всегда говорил, что ему известно о ней все. Он сказал ей это при первой их встрече. Но она не верила, что он знал, что она отдала ребенка Энджел. Быть может, он думал, что она умышленно обманывала его, но Поппи была связана обещанием, данным ею Энджел. И, конечно, он не мог знать о Рогане, потому что, когда он оставил ее, он сжег все мосты. Она знала, что Франко вычеркнул ее из своей жизни, словно она никогда и не существовала. Но не только это тревожило Поппи. Она была молодой, когда они виделись в последний раз. Что Франко подумает о ней теперь?

Неаполь поджаривался на знойном солнцепеке позднего лета. Поппи сняла номер в «Гранд-отеле», приняла душ, надела тонкий шелковый халат и теперь ходила беспокойно по спальне взад-вперед от молчавшего телефона к длинному зеркалу, рассматривая свое отражение. Она не захотела отрезать свои роскошные рыжие волосы по последней моде, и они падали на плечи так же, как мог помнить их Франко, только теперь они были более послушными и спокойными, ее глаза были такими же голубыми, как и прежде, и, может быть, в них был все тот же немного вызывающий блеск, но под ними появились легкие морщинки – следы пережитых радостей и бед. Распахнув халат, она стала рассматривать свое обнаженное тело, видя его глазами Франко; ее грудь и бедра стали более округлыми, но талия была по-прежнему тонкой, длинные ноги – такими же стройными, какими были всегда.

Она со вздохом запахнула халат; не в ее силах повернуть время вспять – даже ради Франко.

Поппи занялась своей внешностью, выбирая и забраковывая платья, пока не нашла то, что казалось ей подходящим; она припудрила веснушки на носу, слегка коснулась румянами щек, подкрасила помадой кораллового цвета губы. Она подушилась своими любимыми духами с ароматом гардений и опять взглянула на себя в зеркало. Она была готова.

Она больше не могла оттягивать этот момент. И Поппи подняла трубку и набрала его номер, нервно барабаня пальцами по краешку стола, когда услышала в трубке гудки.

– Слушаю, Мальвази.

Пальцы Поппи замерли, ее сердце упало, и глаза расширились от изумления.

– Франко? – задохнулась она. – Я не ожидала… Я думала, что тебя не будет…

– Поппи, – проговорил он, – это правда ты?

– Да… извини, я не думала… Я не ожидала, что услышу тебя, думала, что буду говорить с секретарями, просить передать…

– Ты набрала мой личный номер, – сказал он ей. – Я всегда отвечаю по нему сам. И я так удивлен, Поппи, что говорю с тобой.

– Франко, – прошептала она, прижимаясь лицом к трубке, словно это было его лицо. – Ты такой же, как прежде.

Она услышала его вздох, когда он произнес:

– После двадцати пяти лет, Поппи, никто из нас не может остаться прежним.

– А я здесь, в Неаполе, в «Гранд-отеле», – закричала она нетерпеливо. – Я хочу видеть тебя…

Наступила пауза, а затем он сказал предостерегающе:

– Лучше не нужно, Поппи. Ты же помнишь? Она кивнула – она помнила слишком хорошо.

– Но это очень важно, – умоляла Поппи. – Мне нужно видеть тебя, Франко. Я здесь, чтобы попросить тебя о помощи.

– Тогда я пришлю за тобой машину, – сказал он коротко, – через полчаса.

Но Поппи знала, что не вынесет воспоминаний о бронированном черном лимузине с затемненными окнами и охране с автоматами.

– У меня есть своя машина, – быстро возразила она. – Я приеду сама, Франко. Я знаю дорогу.

Она успела выяснить, где находится вилла, по своим каналам еще несколько недель назад.

– Я скажу охране, чтобы они ждали тебя, – проговорил он спокойно. – В течение часа, Поппи?

– В течение часа.

Прежде чем положить трубку, она подождала, пока услышала щелчок, когда он повесил свою трубку.

Весь день в Неаполе стояла невыносимая жара, и даже теперь, когда сумерки сменила полночная темнота, температура не понизилась. Поппи опустила стекла в машине, позволив теплому ветерку развевать ее волосы. Когда длинный зеленый автомобиль карабкался по холмам, Поппи пыталась представить, что ее ждет: снова видеть Франко, касаться его руки, смотреть в его глаза, и она содрогнулась, словно ветерок стал неожиданно холодным.

Охранники у ворот стояли другие, в красивой голубой униформе, в кепках с козырьками; не было видно автоматов…

– Мы ждем вас, синьора, – сказали они вежливо, заглядывая на заднее сиденье и проверяя чемодан. Но они не обыскивали ее, видимо, по приказу Франко, поняла Поппи, – а ведь у нее мог быть маленький пистолет, в кремовой сумочке, который выглядит не особенно страшно, но из него можно убить человека.

Ворота открылись, и Поппи нервно нажала на газ. Большая машина въехала во двор и остановилась у портика с белыми колоннами, где ее ждал дворецкий.

– Синьор Мальвази в библиотеке, синьора.

– Подождите, – остановила его Поппи, когда он собрался доложить о ней. – Я пойду сама.

Она бесшумно проскользнула в дверь библиотеки. В комнату проникал из сада аромат ночных цветов. Островки света разливались вокруг неярких ламп с темными абажурами, и картины слабо мерцали на стенах… Франко стоял у открытого окна, глядя на сад, залитый лунным светом. Конечно, он выглядел старше, но это был все тот же стройный, сильный, энергичный мужчина, каким она его помнила, как всегда, безупречно одетый. Его волосы теперь были совершенно седыми, хотя густые брови были по-прежнему темными, и глаза, когда он обернулся и взглянул на нее, смотрели все так же пронзительно, словно он мог заглянуть ей в душу.

Франко молча смотрел на нее; все это время, ожидая, он думал о ней – какая она теперь, как он снова увидит ее… и вот она здесь. В неярком мягком свете она опять была Поппи его снов; снова девушка – такая, какой всегда была в его мыслях, в абрикосовом шелковом платье, которое так шло к ее рыжим волосам и делало кожу мерцающей, как алебастр. Все тот же знакомый чуть вызывающий взгляд. Она слегка склонила голову набок, и ему так захотелось поцеловать ее…