Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Галич Александр Аркадьевич - Страница 1

1

Александр ГАЛИЧ

КОГДА Я ВЕРНУСЬ

(Полное собрание стихов и песен)

«НЕ ГРУСТИ! Я ВСЕГО ЛИШЬ НАВЕК УЕЗЖАЮ…»

Трудно писать о поэте, которого не просто любишь, но чьи произведения оказали столь сильное влияние на всю твою жизнь. Еще труднее, если знаешь, что тебе вряд ли удастся свое преклонение перед талантом разложить на профессионально-аналитические составляющие. Да и нужно ли это? Ведь о Галиче – гражданине, поэте, барде, драматурге, актере – уже написаны десятки статей, написаны людьми, близко и хорошо знавшими Александра Аркадьевича, любившими его, написаны искренне и профессионально. Так стоит ли непременно искать еще не сказанные слова? Не лучше ли перелистать страницы журналов и книг и вспомнить те строки, которые наиболее точно, и многосторонне оценивают творчество поэта? И дают портрет его самого – нашего Галича…

В Галиче поистине сочетался чеховский идеал человеческой красоты: «и душа, и лицо, и одежда». Его глубоко укорененный И поразительно естественный артистизм сказывался во всем: в быту, в творчестве, в отношении к людям. Всякая дисгармония, касалось ли это этики или эстетики, вызывала в нем мучительное страдание. Мне кажется, что именно это качество его души и характера в конце концов привело этого чистого артиста, поэта, певца в ряды нашего демократического движения. Чуткое к несчастьям «униженных и оскорбленных» сердце Александра Галича не могло спокойно выносить того надругательства над Совестью Человека, которое безраздельно властвует в его стране. Долгим и непростым был путь этого художника от невинных комедий и остроумных скетчей до песен и поэм протеста, исполненных пафоса гнева и боли, от респектабельного положения в официальном Совете писателей до жизненно опасного членства в Комитете Прав Человека, возглавленного в те поры Андреем Сахаровым, с которым Галича до конца жизни связывала самая сердечная дружба. Но тем значительнее и выше прозревается нам сейчас его высокая судьба. Владимир Максимов. («Они и мы», «Континент» #23)

Давние знакомые и приятели, слушая песни, поражались: откуда у этого потомственного интеллигента, прослывшего эстетом и снобом, этот язык, все это новое мироощущение? В каких университетах изучал он диалекты и жаргоны улиц, задворок, шалманов, забегаловок, говоры канцелярий, лагерных пересылок, столичных и переферийных дешевых рестораций? Но и самые взыскательные мастера литературы говорили, что этот язык Галича – шершавая поросль, вызревающая чаще на асфальте, чем на земле, – в песнях обретает живую силу поэзии. Корней Иванович Чуковсий целый вечер слушал его, просил еще и еще, вопреки правилам строгого трезвенника сам поднес певцу коньяку, а в заключение подарил свою книгу, надписав: «Ты, Моцарт, – Бог, и сам того не знаешь!»

Лев Копелев («Памяти Александра Галича» – «Континент» #16)

ПОКОЛЕНИЕ ОБРЕЧЕННЫХ

Я ВЫБИРАЮ СВОБОДУ

СТАРАТЕЛЬСКИЙ ВАЛЬСОК

Мы давно называемся взрослыми И не платим мальчишеству дань И за кладом на сказочном острове Не стремимся мы в дальнюю даль Ни в пустыню, ни к полюсу холода, Ни на катере… к этакой матери. Но поскольку молчание – золото.То и мы, безусловно, старатели.Промолчи – попадешь в богачи!Промолчи, промолчи, промолчи!И не веря ни сердцу, ни разуму, Для надежности спрятав глаза, Сколько раз мы молчали по-разному, Но не против, конечно, а за! Где теперь крикуны и печальники? Отшумели и сгинули смолоду… А молчальники вышли в начальники.Потому что молчание – золото.Промолчи – попадешь в первачи!Промолчи, промолчи, промолчи!И теперь, когда стали мы первыми, Нас заела речей маята. Но под всеми словесными перлами Проступает пятном немота. Пусть другие кричат от отчаянья, От обиды, от боли, от голода! Мы-то знаем – доходней молчание,Потому что молчание – золото!Вот как просто попасть в богачи, Вот как просто попасть в первачи, Вот как просто попасть – в палачи:Промолчи, промолчи, промолчи!

ПЕТЕРБУРГСКИЙ РОМАНС

…Быть бы мне поспокойней, Не казаться, а быть!…Здесь мосты, словно кони – По ночам на дыбы!Здесь всегда по квадрату На рассвете полки – От Синода к Сенату, Как четыре строки!Здесь, над винною стойкой, Над пожаром зари Наколдовано столько, Набормотано столько, Наколдовано столько, Набормотано столько, Что пойди – повтори!Все земные печали – Были в этом краю… Вот и платим молчаньем За причастность свою!Мальчишки были безусы, Прапоры и корнеты Мальчишки были безумны К чему им мои советы?!Лечиться бы им, лечиться, На кислые ездить воды – Они ж по ночам: «Отчизна! Тираны! Заря свободы!»Полковник я, а не прапор, Я в битвах сражался стойко. И весь их щенячий табор Мне мнился игрой, и только.И я восклицал: «Тираны!» И я прославлял свободу, Под пламенные тирады Мы пили вино, как воду,И в то роковое утро, (Отнюдь не угрозой чести!) Казалось, куда как мудро Себя объявить в отъезде.Зачем же потом случилось, Что меркнет копейкой ржавой Всей славы моей лучинность Пред солнечной ихней славой?!…Болят к непогоде раны, Уныло проходят годы… Но я же кричал: «Тираны!» И славил зарю свободы!Повторяется шепот, Повторяем следы. Никого еще опыт Не спасал от беды!О, доколе, доколе, И не здесь, а везде Будут Клодтовы кони Подчиняться узде?!И все так же, не проще, Век наш пробует нас – Можешь выйти на площадь, Смеешь выйти на площадь, Можешь выйти на площадь, Смеешь выйти на площадь В тот назначенный час?!Где стоят по квадрату В ожиданьи полки – От Синода к Сенату, Как четыре строки?!