Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Галич Александр Аркадьевич - Страница 31

31

БАЛЛАДА О СОЗНАТЕЛЬНОСТИ

Посвящается памяти Даниила Хармса

Егор Петрович Мальцев Хворает, и всерьез: Уходит жизнь из пальцев, Уходит из желез,Из прочих членов тоже Уходит жизнь его, И вскорости, похоже, Не будет ничего.Когда нагрянет свора Савеловских родных, То что же от Егора Останется для них?Останется пальтишко, Подушка, чтобы спать, И книжка, и сберкнижка На девять двадцать пять.И таз, и две кастрюли, И рваный подписной, Просроченный в июле Единый проездной.И все. И нет Егора! Был человек, и нет! И мы об этом скоро Узнаем из газет.Пьют газировку дети И пончики едят, Ему ж при диабете – Все это чистый яд!Вот спит Егор в постели, Почти что невесом, И дышит еле-еле, И смотрит дивный сон –В большом красивом зале, Резону вопреки, Лежит Егор, а сзади Знамена и венки,И алым светом залит Большой его портрет, Но сам Егор не знает, Живой он или нет.Он смаргивает мошек, Как смаргивал живой, Но он вращать не может При этом головой.И дух по залу спертый, Как в общей душевой, И он скорее мертвый, Чем все-таки живой.Но хором над Егором – Краснознаменный хор, Краснознаменным хором Поет – вставай Егор!Вставай, Егор Петрович, Во всю свою длину, Давай Егор Петрович, Не подводи страну!Центральная газета Оповестила свет, Что больше диабета В стране советской нет!Пойми, что с этим, кореш, Нельзя озорничать, Пойми, что ты позоришь Родимую печать.Давай, вставай, Петрович, Во всю свою длину. Давай, вставай, Петрович, Не подводи страну.И сел товарищ Мальцев, Услышав эту речь, И жизнь его из пальцев Не стала больше течь.Егор трусы стирает, Он койку застелил, И тает, тает, тает В крови холестерин…По площади по Трубной Идет он, милый друг, И все ему доступно, Что видит он вокруг!Доступно кушать сласти И газировку пить, Лишь при советской власти Такое может быть!

БАЛЛАДА О СТАРИКАХ И СТАРУХАХ

с которыми я вместе жил и лечился в санатории областного совета профсоюзов в 110 км. от Москвы

Все завидовали мне: «Эко денег!» Был загадкой я для старцев и стариц, Говорили про меня: «Академик!» Говорили: «Генерал-иностранец!»О, бессониц и снотворных отрава! Может статься, это вы виноваты, Что привиделась мне вздорная слава В полумраке санаторной палаты?А недуг со мной хитрил поминутно: То терзал, то отпускал на поруки. И все было мне так странно и трудно, А труднее всего – были звуки.Доминошники стучали в запале, Привалившись к покарябанной пальме, Старцы в чесанках с галошами спали Прямо в холле, как в общественной спальне.Я неслышно проходил: «Англичанин!» Я козла не забивал: «Академик!» И звонки мои в Москву обличали: «Эко денег у него, эко денег!»И казалось мне, что вздор этот вечен, Неподвижен, словно солнце в зените… И когда я говорил: «Добрый вечер!», Отвечали старики: «Извините».И кивали, как глухие глухому, Улыбались не губами, а краем: «Мы, мол, вовсе не хотим по-плохому, Но как надо, извините, не знаем…»Я твердил им в их мохнатые уши, В перекурах за сортирною дверью: «Я такой же, как и вы, только хуже!» И поддакивали старцы, не веря.И в кино я не ходил: «Ясно немец!» И на танцах не бывал: «Академик!» И в палатке я купил чай и перец: «Эко денег у него, эко денег!»Ну, и ладно, и не надо о славе… Смерть подарит нам бубенчики славы! А живем мы в этом мире послами Не имеющей названья державы…

БАЛЛАДА О ТОМ, КАК ОДНА ПРИНЦЕССА РАЗ В ДВА МЕСЯЦА ПРИХОДИЛА УЖИНАТЬ В РЕСТОРАН «ДИНАМО»

«… И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна…»

А. БлокКивал с эстрады ей трубач, Сипел трубой, как в насморке, Он и прозвал ее, трепач, Принцессой с Нижней Масловки, Он подтянул, трепач, штаны, И выдал румбу с перчиком, А ей, принцессе, хоть бы хны, Едва качнула плечиком – Мол, только пальцем поманю, Слетятся сотни соколов, И села, и прочла меню, И выбрала бефстроганов.И все бухие пролетарии, Все тунеядцы и жулье, Как на комету в планетарии, Глядели, суки, на нее…Бабье вокруг, издавши стон, Пошло махать платочками, Она ж, как леди Гамильтон, Пила ситро глоточками. Бабье вокруг, – сплошной собес! – Воздев, как пики, вилочки, Рубают водку под супец, Шампанское под килечки. И, сталь коронок заголя, Расправой бредят скорою, Ах, эту дочку короля Шарахнуть бы «Авророю»!И все бухие пролетарии, Смирив идейные сердца, Готовы к праведной баталии И к штурму Зимнего дворца!Душнеет в зале, как в метро, От пергидрольных локонов, Принцесса выпила ситро И съела свой бефстроганов. И вновь таращится бабье На стать ее картинную, На узком пальце у нее Кольцо за два с полтиною. А время подлое течет, И зал пройдя, как пасеку, «Шестерка» ей приносит счет, И все, и крышка празднику!А между тем, пила и кушала, Вложив всю душу в сей процесс, Благополучнейшая шушара, Не признающая принцесс.…Держись, держись, держись, держись, Крепись и чисти перышки, Такая жизнь – плохая жизнь – У современной Золушки! Не ждет на улице ее С каретой фея крестная… Жует бабье, сопит бабье, Придумывает грозное! А ей – не царство на веку – Посулы да побасенки, А там – вались по холодку! «Принцесса» с Нижней Масловки!И вот она идет меж столиков В своем костюмчике джерси, Ах, ей далеко до Сокольников, Ах, ей не хватит на такси!