Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Галич Александр Аркадьевич - Страница 40

40

КУМАЧОВЫЙ ВАЛЬС

Ну, давай, убежим в мелколесье Подмосковной условной глуши, Где в колодце воды – хоть залейсяИ порою, весь день, ни души!Там отлипнет язык от гортани, И не страшно, а просто смешно, Что калитка, по-птичьи картавя,Дребезжать заставляет окно.Там не страшно, что хрустнула ветка По утру под чужим каблуком. Что с того?! Это ж просто соседкаПринесла вам кувшин с молоком.Но, увы – но и здесь – над платформой, Над антеннами сгорбленных дач, Над березовой рощей покорнойТоржествует все тот же кумач!Он таращит метровые буквы, Он вопит и качает права…Только буквы, расчертовы куклы, Не хотят сочетаться в слова.– Миру – мир!– Мыру – мыр!– Муре – мура!– Мира – миг, мира – миф, в мире – мер…И вникает в бессмыслицу хмуро Участковый милиционер.Удостоенный важной задачей, Он – и ночью, и утром, и днем – Наблюдает за некою дачей, За калиткой, крыльцом и окном.Может там куролесят с достатка, Может, контра и полный блядеж?!..Кумачевый блюститель порядка, Для кого ж ты порядок блюдешь?!И себя выдавая за знамя, Но древко наклонив, как копье, Маскировочной сетью над нами Кумачевое реет тряпье!Так неужто и с берега Леты Мы увидим, как в звездный простор Поплывут кумачевые ленты:– Мира – миф!– Мира – миг!– Миру – мор!

ПРИТЧА

По замоскворецкой Галилее, Шел он, как по выжженной земле – Мимо светлых окон «Бакалеи»,Мимо темных окон «Ателье»,Мимо, мимо – «Булочных», «Молочных», Потерявших веру в чудеса. И гудели в трубах водосточныхВсех ночных печалей голоса.Всех тревог, сомнений, всех печалей – Старческие вздохи, детский плач. И осенний ветер за плечамиПоднимал, как крылья, легкий плащ.Мелкий дождик падал с небосводаСветом фар внезапных озарен…Но уже он видел, как с Восхода, Через Юго-Западный район, Мимо «Показательной Аптеки», Мимо «Гастронома» на углу – Потекут к нему людские реки, Понесут признанье и хвалу! И не ветошь века, не обноски,Он им даст Начало всех Начал!И стоял слепой на перекрестке, Осторожно палочкой стучал. И не зная, что пророку мнилось, Что кипело у него в груди, Он сказал негромко: – Сделай милость,Удружи, браток, переведи!..Пролетали фары – снова, снова, А в груди Пророка все ясней Билось то несказанное слово В несказанной прелести своей! Много ль их на свете, этих истин,Что способны потрясти сердца?!И прошел Пророк по мертвым листьям,Не услышав голоса слепца.И сбылось – отныне и вовеки! – Свет зари прорезал ночи мглу, Потекли к нему людские реки, Понесли признанье и хвалу. Над вселенской суетней мышинойЗасияли истины лучи!..А слепого, сбитого машиной,Не сумели выходить врачи.

ПСАЛОМ

Я вышел на поиски Бога. В предгорьи уже рассвело. А нужно мне было немного –Две пригоршни глины всего.И с гор я спустился в долину, Развел над рекою костер, И красную вязкую глинуВ ладонях размял и растер.Что знал я в ту пору о Боге На тихой заре бытия? Я вылепил руки и ноги,И голову вылепил я.И полон предчувствием смутным Мечтал я, при свете огня, Что будет Он добрым и мудрым,Что Он пожалеет меня!Когда ж он померк, этот длинный День страхов, надежд и скорбей – Мой бог, сотворенный из глины,Сказал мне: – Иди и убей!..И канули годы. И снова – Все так же, но только грубей, Мой бог, сотворенный из слова,Твердил мне: – Иди и убей!И шел я дорогою праха, Мне в платье впивался репей, И бог, сотворенный из страха,Шептал мне: – Иди и убей!Но вновь я печально и строго С утра выхожу за порог – На поски доброго БогаИ – ах, да поможет мне Бог!

ЗАНЯЛИСЬ ПОЖАРЫ

…Пахнет гарью. Четыре недели

Торф сухой по болотам горит.

Даже птицы сегодня не пели

И осина уже не дрожит.

Анна Ахматова. Июль 1914Отравленный ветер гудит и дурит, Которые сутки подряд.А мы утешаем своих Маргарит, Что рукописи не горят!А мы утешаем своих Маргарит, Что – просто – земля под ногами горит, Горят и дымятся болота – И это не наша забота!Такое уж время – весна не красна, И право же просто смешно, Как «опер» в саду забивает «козла», И смотрит на наше окно, Где даже и утром темно.А «опер» усердно играет в «козла», Он вовсе не держит за пазухой зла, Ему нам вредить неохота, А просто – такая работа.А наше окно на втором этаже, А наша судьба на виду…И все это было когда-то уже, В таком же кромешном году!Вот так же, за чаем, сидела семья, Вот так же дымилась и тлела земля, И гость, опьяненный пожаром, Пророчил, что это недаром!Пророчу и я, что земля неспроста Кряхтит, словно взорванный лед, И в небе серебряной тенью креста Недвижно висит самолет.А наше окно на втором этаже, А наша судьба на крутом рубеже, И даже для этой эпохи – Дела наши здорово плохи!А что до пожаров – гаси не гаси, Кляни окаянное лето – Уж если пошло полыхать на Руси, То даром не кончится это!Усни, Маргарита, за прялкой своей, А я – отдохнуть бы и рад, Но стелется дым, и дурит суховей, И рукописи горят.И опер, смешав на столе домино, Глядит на часы и на наше окно.Он, брови нахмурив густые, Партнеров зовет в понятые.И черные кости лежат на столе, И кошка крадется по черной земле На вежливых сумрачных лапах.И мне уже дверь не успеть запереть, Чтоб книги попрятать и воду согреть, И смыть керосиновый запах!