Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 34

— Я не знаю. — Я подумала об этом в связи с нашим положением. — Жорж, может ли так быть, что все эти угрозы в эфире — какая-то чрезвычайно сложная мистификация?

— Ты хочешь сказать, что никто не погиб, и все новости — фальшивка?

— Э… я не знаю, что я хочу сказать.

— Марджори, это мистификация, да — в том смысле, что три разные группы заявили о своей ответственности, и, следовательно, две группы пытаются обмануть весь мир. Я не думаю, что сообщения об убийствах — мистификация. Как и в случае с мыльными пузырями, у мистификации есть предельный размер, как в числе людей, так и во времени. Это все слишком большое — слишком много мест, слишком широко распространенное — чтобы быть мистификацией. Иначе сейчас отовсюду поступали бы опровержения. Еще кофе?

— Спасибо, нет.

— Хочешь что-нибудь?

— Нет. Еще одно медовое печенье, и я лопну.

Снаружи это была просто дверь гостиничного номера: 2100. Как только я оказалась внутри, я сказала:

— Жорж! Зачем?

— У невесты должны быть особые апартаменты.

— Это прекрасный номер. Это роскошный номер. Это симпатичный номер. И тебе не следовало тратить свои деньги. Ты уже превратил скучную поездку в пикник. Но если ты хотел, чтобы этой ночью я вела себя как невеста, тебе не следовало кормить меня «яичницей верхом» и целой миской горячего печенья. Я объелась, дорогой. И выгляжу непривлекательно.

— Ты очень привлекательна.

— Дорогой Жорж, не играй со мной, пожалуйста. Ты понял, что я такое, когда я убила Дики.

— Я знаю, что ты милая, храбрая и прекрасная леди.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты специалист. Ты все понял.

— Ты усовершенствованная. Да, я это увидел.

— Тогда ты знаешь, что я такое. Я сознаюсь. Я давно притворяюсь. Я научилась хорошо скрывать это, но… этому ублюдку не надо было целиться в Дженет!

— Да, ему не следовало это делать. И за то, что ты сделала, я у тебя навечно в долгу.

— Ты серьезно? Иен считал, что мне нельзя было его убивать.

— Первая реакция Иена всегда традиционна. Потом он воспринимает все нормально. Иен прирожденный пилот; он думает мускулами. Но, Марджори…

— Я не «Марджори».

— А?

— Я могу тебе сказать свое настоящее имя. Я имею в виду, имя, которое мне дали в яслях. Я Фрайдэй. Фамилии, естественно, нет. Когда мне нужна фамилия, я использую одну из обычных ясельных. Чаще всего «Джонс», но мое имя Фрайдэй.

— Ты хочешь, чтобы я звал тебя так?

— Думаю, да. Именно так меня зовут, когда мне не надо скрываться. Когда я с людьми, которым доверяю. Мне лучше доверять тебе. Верно?

— Я буду польщен и очень обрадован. Я попытаюсь заслужить твое доверие. Потому что я у тебя в долгу.

— Почему, Жорж?

— Я думал, это ясно. Когда я увидел, что делает Мел Дики, я решил сдаться, чтобы не пострадали остальные. Но, когда он наставил на Дженет пушку, я пообещал себе, что позже, когда буду на свободе, я убью его. — Жорж слегка улыбнулся. — Я только пообещал себе это, как появилась ты, внезапно, как ангел мести, и исполнила мое намерение. Поэтому теперь я тебе должен.

— Другое убийство?

— Да, если ты этого хочешь.

— Нет, лучше не надо. Как ты сказал, я усовершенствованная. Когда нужно будет это сделать, я сама с этим справляюсь.

— Как скажешь, дорогая Фрайдэй.

— Э… черт, Жорж, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя моим должником. Я по-своему тоже люблю Дженет. Этот ублюдок решил свою судьбу, когда стал угрожать ей смертельным оружием. Я сделала это не для тебя; я сделала это для себя. Поэтому ты мне ничего не должен.

— Дорогая Фрайдэй. Ты так же мила, как Дженет. Я все лучше и лучше понимаю это.

— А почему бы тебе не взять меня к себе в постель и позволить за многое отплатить тебе? Я понимаю, что я не человек, и я не надеюсь, что ты будешь любить меня так же, как свою жену — я вообще не рассчитываю, что ты будешь любить меня. Но я, похоже, нравлюсь тебе, и ты не обращаешься со мной как… э… поступила моя новозеландская семья. Как большинство людей обращается с ИЧ. Ты не пожалеешь. Я так и не получила диплом наложницы, но я прошла почти весь курс обучения… и я буду стараться.

— О, моя дорогая! Кто тебя так обидел?

— Меня? Со мной все в порядке. Я просто объясняла, что знаю, как обстоят дела. Я уже не ребенок, который учится жить без ясель. Искусственная женщина не ожидает от мужчины сентиментальной любви; мы оба это знаем. Вы понимаете это намного лучше, чем простой обыватель; вы специалист. Я уважаю вас и искренне люблю вас. Если вы позволите мне быть с вами в постели, я сделаю все, что могу, чтобы развлечь вас.

— Фрайдэй!

— Да, сэр?

— Ты не будешь со мной в постели, чтобы развлекать меня.

Я внезапно почувствовала в глазах слезы — очень редкий случай. — Простите меня, сэр, — несчастным голосом сказала я. — Я не хотела оскорбить вас. Я не собиралась навязываться.

— Черт возьми, ПЕРЕСТАНЬ!

— Сэр?

— Перестань называть меня «сэр». Перестань вести себя, как рабыня! Зови меня «Жорж». Если тебе захочется добавить «дорогой» или «милый», как ты делала это иногда раньше, пожалуйста. Или обругай меня. Обращайся со мной как со своим другом. Это разделение на «людей» и «нелюдей» придумано невежественными обывателями; любой специалист знает, что это чепуха. Твои гены — человеческие гены; они были отобраны тщательнейшим образом. Возможно, ты сверхчеловек; нечеловеком ты быть не можешь. Ты бесплодна?

— Э… обратимо стерильна.

— За десять минут при местном обезболивании я могу это исправить. А потом я оплодотворю тебя. Наш ребенок будет человеком? Или нечеловеком? Или наполовину человеком?

— Э… человеком.

— Иначе и быть не может! Чтобы родить человеческого ребенка, нужна человеческая мать. Никогда об этом не забывай.

— Я не забуду. — Я почувствовала странное покалывание внизу. Секс, но не то, что я чувствовала раньше, хотя я похотлива как кошка. — Жорж? Ты хочешь это сделать? Оплодотворить меня?

Он был поражен. Потом он подошел ко мне, поднял мою голову, обнял меня и поцеловал. По десятибалльной шкале я оценила бы это в восемь с половиной, может, даже девять — в вертикальном положении и не снимая одежды лучше это сделать невозможно. Потом он поднял меня, подошел к креслу, сел, посадив меня к себе на колени, и начал раздевать меня, небрежно и нежно. По настоянию Дженет я надела ее одежду; с меня можно было снимать более интересные вещи, чем мой комбинезон. Моя «Суперкожа», выстиранная Дженет, лежала в моей сумке.

Жорж сказал, расстегивая молнии и пуговицы:

— Эти десять минут должны быть в моей лаборатории, и пройдет еще примерно месяц до первой овуляции, и благодаря этому ты не будешь в ближайшее время ходить с выпирающим животом… потому что замечания подобного рода действуют на мужчину так же, как шпанские мухи на быка. Так что твоя глупость останется безнаказанной. Вместо этого мы ляжем с тобой в постель, и я попытаюсь развлечь тебя… хотя у меня тоже нет диплома. Но мы что-нибудь придумаем, дорогая Фрайдэй. — Он поднял меня и сбросил остатки моей одежды на пол. — Ты хорошо выглядишь. Ты приятна на ощупь. Ты хорошо пахнешь. Ты хочешь первой пойти в ванную? Мне нужен душ.

— Я лучше пойду второй, потому что мне понадобится там долго пробыть.

Я действительно пробыла там долго, потому что не шутила, когда сказала ему, что объелась. Я опытный путешественник, и никогда не навлекаю на себя два проклятия путешествий. Но я не обедала, а потом съела огромный «завтрак» в полночь, и мои внутренние часы немного сдвинулись. Если я собиралась выдержать груз у себя на груди — и животе — настало время избавиться от лишнего.

Уже был третий час, когда я вышла из ванной — вымытая, с пустым желудком, со свежим запахом изо рта, и чувствуя себя в отличной форме, как я чувствовала себя всю жизнь. Без косметики — я не пользуюсь духами, и к тому же мужчины предпочитают fragrans feminae любому возбуждающему средству, даже когда сами об этом не знают — им просто не нравится застоявшийся запах.