Изумруды Кортеса - Гальван Франсиско - Страница 62

Замечу, что Кортес получил точно такой же титул маркиза, как и Феликс де Оржеле. Сколь разнятся пути, идя по которым люди могут достигать одинаковой цели! Дон Эрнан обрел признание своими многочисленными победами и завоеваниями, которые сделали империю дона Карлоса столь обширной, что он мог по праву называться владыкой Вселенной. Кроме того, благодаря дону Эрнану многие язычники обратились в святую Христову веру и обрели спасение души, узрев свет, рассеявший тьму, в которой они прежде пребывали. Тристан же получил свой титул за морской разбой, низкий обман и прочие преступления, и то, что он был награжден за все эти злодеяния, стало вызовом законам Божеским и человеческим, так как истинно христианский государь никогда не стал бы венчать лаврами грабителя и вероломного негодяя.

Кортес воспользовался своим путешествием в Испанию, чтобы заключить брак с доньей Хуаной де Суньига, дочерью графа де Агиляра и племянницей герцога де Бехара, которые лучше всех защищали при дворе интересы Кортеса. В качестве свадебного подарка Кортес вручил донье Хуане пять изумрудов, оставшихся от Сикотепека. Злые языки говорили, что королева Изабелла невзлюбила нового маркиза из зависти: ей очень понравились изумруды, и она надеялась получить их в дар. В это трудно поверить, так как она была дамой высоких достоинств, всегда чуравшейся чрезмерной роскоши и низких страстей.

После свадьбы Кортес возвратился в Новую Испанию. На этот раз с ним поехали далеко не все из нас. Остался на родине и я, пишущий эти строки. Вновь ступив на родную землю, я уже не чувствовал в себе сил ее покинуть и на досуге решил описать все эти события: изложенные по порядку, они стали яснее и для меня самого.

ЭПИЛОГ

Обращаясь здесь к читателю, я хотел бы уведомить его, что цель этого эпилога состоит в том, чтобы, по прошествии нескольких лет, пролить дополнительный свет на описанные мною события.

Я завершил эту историю в 1529 году от Рождества Христова и придал ее тиснению в Вальядолиде. За то, что в ней содержались утверждения, пятнавшие честь дона Памфило де Нарваэса, владелец типографии был посажен в тюрьму, и только заступничество герцога де Бехара, союзника дона Эрана Кортеса, спасло несчастного от еще худших последствий. Я подвергся преследованиям, но поскольку мое настоящее имя в повествовании не упоминалось, мне удалось спастись, хотя и пришлось снова уехать в Новую Испанию.

Находясь там и в настоящее время, то есть в 1536 году от Рождества Христова, я узнал о смерти Памфило де Нарваэса, случившейся в ходе экспедиции во Флориду: он надеялся завоевать эту землю и привезти туда испанских поселенцев. Узнал я об этом от нескольких людей, выживших в том походе.

Теперь, когда весть о смерти Нарваэса подтвердилась и мне больше нечего опасаться, что придется расплачиваться за то, что я рассказал о нем всю правду, я могу открыть свое настоящее имя и кое-что сообщить о себе: все это поможет читателю лучше понять смысл рассказанной мной истории. Эти сведения, к сожалению, не могли быть включены в первое издание, отпечатанное в Вальядолиде.

Родился я 28 мая 1485 года от Рождества Христова в маленькой деревушке возле Сантьяго в бедной семье крестьянина. Отца моего зовут Херонимо Коуто, а мать — Аной. Я был первым из родившихся у них восьмерых сыновей, и когда я появился на свет, меня окрестили в честь моего отца и моего деда.

Нужда вкупе с тем, что я был старшим сыном в семействе, вынудила меня покинуть родительский дом в поисках лучшей участи. Вначале я намеревался завербоваться в Италию, но в конце концов оказался в Севилье, где вместе с еще несколькими моими товарищами сел на корабль, шедший к берегам Индий.

Я отправился в Индии в 1502 году от Рождества Христова с доном Николасом де Овандо, который впоследствии оказался на службе у дона Памфило де Нарваэса. Вместе с Нарваэсом я прибыл в Новую Испанию, чтобы схватить Кортеса по приказанию губернатора Кубы Диего Веласкеса.

Родом я из Галисии и одинаково хорошо говорю и покастильски и по-португальски. Именно это обстоятельство навело дона Эрнана на мысль отправить меня с Сикотепеком во Францию — предложение, которое я не замедлил принять. Теперь читатель понимает, почему мне удалось выдать себя за португальца, и если я вначале и выдумал, что родом из Медины, то в этом не было никакого особенного обмана. Так что Себастьян Домингуш прибег к версии о моей матери-испанке только для того, чтобы объяснить, откуда у меня мог взяться галисийский акцент, который, несомненно, заметили бы настоящие португальцы.

Вначале я не хотел сознаваться в своем галисийском происхождении, так как в новой Испании было немного людей, приехавших из этой провинции, и потому всякий, кто знал меня, например Нарваэс, прочитав эту историю, мог бы легко догадаться, кто ее написал.

Следует рассказать еще и о том, почему я в трудный момент не воспользовался письмом, которое написал Кортесу Хулиан де Альдерете перед смертью и которое Кортес отдал мне, чтобы я распорядился им по своему разумению. Когда мне пришлось бежать в Новую Испанию, спасаясь от преследований правосудия, обвинившего меня в наглой клевете на столь знатную особу, как Нарваэс, я припомнил, что и сам Кортес, имея в руках это письмо, не решился показать его императору, так как не был уверен, что это поможет подвергнуть изменника справедливому наказанию. Если этого не сделал Кортес, то я вряд ли мог рассчитывать на то, что мне удастся выйти сухим из воды, не говоря уже о том, чтобы мне поверили, если я и предъявлю это, пусть и весьма убедительное, доказательство. Так письмо Альдерете и хранится у меня, и я ручаюсь, что в своей истории передал его текст со всею возможною точностью.

Не могу умолчать и еще об одном событии. Об этом происшествии я узнал, уже закончив свое повествование, но все же мне хочется вспомнить о нем, надеясь, что оно послужит уроком всем, решившимся враждовать с Испанией. Я имею в виду позорную смерть Жана Флорена, который имел дерзость напасть на сильную бискайскую флотилию: в итоге он был схвачен и приговорен к повешению в гавани Пико.

Историческая справка автора

Пять изумрудов, которые Кортес подарил своей супруге Хуане де Суньига, вновь оказались в Испании. Маркиз дель Валье привез их с собой, когда вторично и уже окончательно возвратился в метрополию. Кортес вернулся в Испанию в 1540 году, а на следующий год отплыл с императорским флотом для осады Археля, находившегося под властью турок. Многие испанские корабли были потоплены жестоким штормом возле Археля, и в том числе тот самый, на котором был Кортес. Конкистадору и двум его сыновьям, сопровождавшим его, удалось выжить, но вся команда погибла. Пропали и пять изумрудов, которые, надо полагать, находятся теперь на дне Средиземного моря.