Эскадра его высочества - Барон Алексей Владимирович - Страница 54

Однако как раз эту глупость, причем вполне осознанно, и совершил Мак-Магон. Сначала, как от него и ждали, он повел свои корабли по Западной протоке, но как только повстречались магрибинские фелюки, гросс-адмирал повернул на девяносто градусов, пересек всю дельту и в полдень 16 июля достиг бухты Пихтовой. Именно арьергард флота Открытого моря оказался на пути померанской эскадры.

Вице-адмирал Чессамо был крайне изумлен нелепым сообщением о том, что линейный корабль «Орасабис» ведет бой.

— Какой еще бой? С кем?

Адмиралу молча протянули подзорную трубу, хотя и без этого оптического прибора вполне можно было различить столб дыма, поднимающийся над южной оконечностью острова Обливный. Оттуда же доносились приглушенные расстоянием звуки пушечной пальбы.

Адмирал удивился еще больше.

Идея отправить «Орасабис» в засаду родилась вовсе не от того, что Чессамо хотел обезопаситься от неожиданного нападения, поскольку никакого нападения он не ожидал. Просто адмиралу крайне не нравился командир этого корабля, некий маркиз де Касарада, и он поступал с надменным аристократом точно так же, как и адмирал Василиу поступал с ним самим, — стремился под любым предлогом сбыть с глаз.

И вдруг эта привычка принесла такие плоды! Злосчастный «Орасабис» перекрыл очень удобный пролив между островами Обливный и Пихтач. Не будь этого, померанская эскадра уже бы неслась на всех парусах в атаку, практически лишив покаянские корабли времени на подготовку.

Сейчас это время было. Вместо одного из линкоров. А ведь можно и даже нужно было пожертвовать совсем не «Орасабисом», а совершенно никудышным корветом «Обрат Микулай», запоздало подумал Чессамо.

Первые распоряжения казались очевидными даже для «мундира, надетого на бубудуска».

На всех кораблях следовало сыграть боевую тревогу, ее и сыграли; матросы заняли давно и точно установленные места для артиллерийского боя. Но вот что делать дальше, этого вице-адмирал не представлял. Ни в одном сражении он еще не участвовал, а военно-морскую тактику в энциклии ему зачли без экзамена. Зря, конечно… Кусая губы, Атвид Чессамо стоял на палубе своего флагмана и пытался придумать какой-нибудь приказ.

Его эскадра растянулась поперек Пихтовой бухты так, что расстояние между соседними кораблями составляло по три четверти мили. Основную силу и центр этой редкой цепи составляли четыре старых линкора, самый мощный из которых нес на борту девяносто два орудия. Фланги линии охраняли два фрегата, один с 48, а другой — с 44 пушками (оба тоже далеко не вчера родились). И наконец роль посыльного корабля исполняло настоящее ископаемое по имени «Обрат Микулай», притча во всех флотских языцех. Сей допотопный корвет являлся единственным кораблем во всем флоте Пресветлой, имеющим на вооружении прадедовские медные пушки с давно вышедшим из употребления калибром в десять фунтов… Вот с такой коллекцией антиквариата и предстояло встретить новейшие стопушечные линкоры адмирала Мак-Магона.

Даже Чессамо понимал, что если померанцы сходу сосредоточат весь огонь на одном корабле, то смогут прорвать заградительный строй в любом угодном для них месте. И будет странно, если они этого не сделают.

Хорошо было бы в этом же самом месте собрать все свои силы. Только вот где? Ширина бухты Пихтовая составляла больше девяти морских миль. А дальность эффективного огня морских пушек Покаяны — только полторы…

Вице-адмирал Чессамо с большой неохотой вызвал свой штаб на шканцы флагманского линкора «Камбораджо».

— Итак, обратья, — сказал он. — Слушаю ваши предложения.

— Не послать ли за помощью? — осторожно спросил начальник штаба. — В бою от «Обрата Микулая» все равно никакого проку. Вот его бы…

— Отчего ж не послать? — миролюбиво согласился адмирал. — Посылайте. Но не забудьте: ширина острова Пихтач превышает девятнадцать с половиной миль. Это — в одну сторону. И столько же — в другую. Из чего следует, что помощь подоспеет часов через пять-шесть. Ну а чем бы нам заняться в это время, обратия?

Обратья ничего придумать не успели. Они не первый день находились при Чессамо, поэтому думать поотвыкли. А из-за горы, венчавшей северную оконечность острова Обливный, уже показались мачты, одетые полным комплектом парусов. В пролив между Обливным и Пихтачом входил средних размеров фрегат.

— Эх! Надо было и этот пролив запереть, — с досадой сообщил один из офицеров.

— А слева оставить свободной всю Восточную протоку, умник? — хмыкнул начальник штаба.

— Вижу флаг Пресветлой Покаяны, — вдруг доложил матрос с марсовой площадки.

— Что за бред! Где, на нашей мачте?

— Никак нет, обрат адмирал! На фрегате, огибающем Обливный.

Весь штаб, а также капитан «Камбораджо» одинаковым движением вскинули бинокли и подзорные трубы.

Фрегат в это время повернул к северо-востоку, держа курс точно на середину оперативного построения эскадры Чессамо. Боковой ветер развернул на его мачтах золотистые полотнища имперского флага. Всем сомнениям пришел конец, когда из-за Обливного вывернул мощный трехдечный линкор и бросился в погоню за первым кораблем.

— Да это же фрегат «Консо», — осмелился высказаться флаг-адъютант. — А за ним гонится…

— Линейный корабль «Денхорн»! — выкрикнул сигнальщик. — Далее следует линейный корабль «Василиск». За ним…

Один за другим в пролив входили все новые померанские корабли. Доносились пушечные выстрелы — погонные орудия флагмана курфюрстенмарине старались достать «Консо», а фрегат бойко отвечал кормовой батареей.

Капитан «Камбораджо» заволновался.

— Обрат адмирал! Разрешите доложить: «Консо» ведет погоню в центр бухты, прямо на нас!

— Вижу, — отозвался Чессамо.

— Не прикажете ли другим кораблям подтянуться поближе к флагману?

И адмирал кивнул.

— Приказываю.

Покаянская эскадра снялась с якорей.

Корабли ставили паруса и с двух сторон стягиваясь к середине ордера. Расстояние между ними вскоре сократилось до пары кабельтовых, но вот фланги, разумеется, открылись. И это было как раз то, на что надеялся и рассчитывал Мак-Магон.

Не доходя примерно трех миль до уплотнившейся покаянской эскадры, «Консо» вдруг неожиданно повернул вправо. Северо-западный ветер для него тут же превратился в почти попутный, позволяя набрать ход до восьми узлов. Разумеется, вслед за фрегатом повернули и померанцы.

— Вот черт, — не вытерпел начальник штаба. — Да так же они нас попросту обойдут! Проскочат вдоль берега!

Вице-адмирал невольно подумал, что было бы здорово обойтись без драки в столь невыгодных условиях. Но вслух сказал другое. То, что обязан был сказать.

— Прорыва допустить нельзя!

— Прикажете идти наперерез?

— Да. Вот это самое. Точно! Наперерез. Распорядитесь!

Над ютом «Камбораджо» немедленно замелькали флажки сигнальщика. Но сбитые в тесную колонну корабли могли сдвинуться с места только тогда, когда в движение придет самый первый из них.

Первым в цепи оставался все тот же «Тангом». Пока до него докатился флажной семафор, пока выбрали якорь и настроили паруса, убегающий во все лопатки «Консо» успел пересечь линию курса. Сразу после этого хитрый фрегат резко принял влево, прячась за «Тангом».

И тут случилось то, чего совсем уж никто не ожидал: внезапно на «Тангом» обрушился град ручных бомб.

Десятки начиненных порохом чугунных шаров ударялись о палубу, проваливались в рустерные решетки, раскатывались между выставленными в амбразуры орудиями.

Канониры растерялись. Никто не бросился заливать горящие запальные трубки водой и время было упущено. Раздались взрывы. Осколки рвали снасти, ранили матросов. Вскоре на батарейных палубах начали воспламеняться картузы, — полотняные мешки с порохом. Вдобавок ко всему предатель-«Консо» разразился еще и полным бортовым залпом. С расстояния всего в полсотни саженей ни одно из ядер мимо не пролетело; многие прошили «Тангом» через оба борта навылет. Фрегат по инерции продолжал идти вперед, но его нижние паруса лизало пламя, а на верхней палубе царила полная неразбериха.