Эскадра его высочества - Барон Алексей Владимирович - Страница 75

Но поскольку высочайшего повеления об окончании бала не поступало, празднество Святой Пресветлой Ночи Откровения Святаго Корзина разгорелось с новой силой. Отъезд всемогущего эпикифора, способного заморозить любое общество, этому только поспособствовал.

Эрлизор и весь протянувшийся на целую милю парк сияли огнями. В многочисленных павильонах и беседках завязывались волнующие сцены. Умело спрятанные в кустах музыканты без устали работали смычками. Ночь выдалась ясной, теплой и действительно светлой. Со стороны моря на полбалла дул освежающий ветерок. По поверхности каналов скользили лодки, в которых катались нарядные гости его величества. Вдоль берега бухты с той же целью плавали шлюпки «Тубана Девятого» и «Цикатры». Их оказалось недостаточно, на берегу собралась очередь желающих.

Разомлевший командир фрегата «Прохорст», толстый и румяный капитан второго ранга, уступая пленительным просьбам, послал на свой корабль вестового с приказом немедленно спустить на воду восьмивесельный баркас. То же самое проделал и капитан фрегата «Коншесс», не желавший уступать в галантности своему коллеге.

В Трапезной тем временем подали жаркое, а к нему — красные, двадцати-тридцатилетней выдержки вина. За карточными столами употребляли напитки покрепче — муромскую водку, померанский кавальяк, которого по закону быть не могло, но он был (якобы из старых, довоенных запасов), а также всевозможные коктейли на прочной основе этих напитков. Самые неустрашимые пили даже черный колониальный ромище, причем пробки из бочонков выбивали у них на глазах, прямо в зале.

С треском распечатывались глянцевые колоды, краснели глаза, удваивались ставки. И вот, когда в бальном зале очередной раз объявили белый танец, гвардейцы и морские офицеры стоя выпили за прекрасных дам, а дирижер вслед за своей палочкой весь потянулся к небесам, с этих вот самых небес и грянуло. Гром оказался такой силы, что во дворце задребезжали не только окна, но и стеклянная крыша, хрустальные подвески люстр, бокалы, пустые бутылки.

Сначала, когда первый испуг прошел, этот гром приняли за начало грандиозного фейерверка, и многие гости поспешно отправились на внутренний балкон, намереваясь полюбоваться игрой небесных огней. С этого балкона просматривался весь парк, но над причудливо стриженными кронами ничего не шипело и не взлетало. Зато с противоположной стороны дворца разгоралось зарево.

Большая часть гостей, недоумевая, вернулась за столы и к танцам. Но некоторые флотские, почувствовав смутную тревогу, проследовали дальше, на внешний балкон. И оттуда увидели, что на острове Дабур что-то горит.

Раздосадованного коменданта замка Контамар оторвали от бриджа в самый азартный момент. В сердцах он выругался, хлопнул для успокоения стопку, промакнул батистовой салфеткой усы, после чего наконец отправился выяснять, что ж там такое стряслось во вверенном ему гарнизоне. На свое счастье, этот тучный и жизнелюбивый генерал не переносил качки, поэтому отказался от баркаса, вызвал дрожки и поехал к шлюпочной переправе по Северной стороне бухты. Что и спасло ему жизнь.

А в Эрлизоре прерванное было веселье возобновилось. Некоторое беспокойство, правда, вызвали звуки далекой пушечной пальбы, но когда из Северного пролива показались паруса, общественное мнение единогласно порешило, что возвращается флот Василиу, потому что больше ведь некому. И что флот салютует по поводу своей полнейшей виктории над ослушниками-померанцами.

Это соображение, быстро принятое за факт, вызвало взрыв энтузиазма. Чтобы было удобнее наблюдать возвращение победоносного флота, на балкон вынесли кресла, стулья и даже кухонные табуреты. У быстро закрепленных на перилах подзорных труб выстроились очереди. При этом люди, способные разбираться в силуэтах кораблей и деталях оснастки, то есть морские офицеры, галантно уступали место дамам. Командир береговой батареи, расположенной под самыми стенами дворца, приказал вынуть из орудий ядра, чтобы иметь возможность безопасно приветствовать славные корабли базилевса-императора. Для этой же цели на балкон вынесли шампанское.

А корабли приближались. Идущий в авангарде то ли корвет, то ли небольшой фрегат, повернул вправо, направляясь куда-то в сторону Сострадариума. И это было весьма понятно — важные новости его люминесценций должен был получать из первых рук.

Зато второй корабль шел прямо к Эрлизору, держа курс между «Тубаном» и «Цикатрой». Поравнявшись с ними, корабль окутался дымом, салютуя сразу с обоих бортов. От грохота во дворце вновь задребезжали окна, послышались испуганные крики женщин; многие из них тогда обронили бокалы, вееры, платочки.

— Да что ж это они так… громогласно, — сказал командир «Прохорста», укоризненно качая бритой макушкой.

После того, как пушки отстрелялись, во дворце стали слышны трескучие хлопки, похожие на те, что издают петарды. Эти звуки сопровождались странными вспышками на палубе «Тубана Девятого». Там случился то ли неудачный фейерверк, то ли непонятно что. Дамы с надеждой посмотрели на капитана «Прохорста».

— Фольгерд, это что — фейерверк?

— Не думаю, — холодея, ответил тот.

Грохнул новый залп. Еще один из прибывших кораблей также прошел между «Тубаном» с «Цикатрой» и тоже разрядил свои орудия. Неожиданно на «Цикатре» обвалился блинда-рей, а на флагмане Домашнего флота явно появились очаги огня. Один совсем юный и не совсем трезвый гардемарин вдруг высказал совершенно дикое предположение:

— Обратья, а вдруг это не наши корабли? Вот скажите, почему у них такая серая окраска?

Окружающие посмотрели на него так, как этого заслуживал пьяный юнец, сморозивший несусветную глупость.

Но странности продолжали множиться. Пришедшие корабли не ограничились бортовыми залпами и открыли огонь из носовых орудий. И тут всем собравшимся стало очевидно, что выстрелы были отнюдь не холостыми.

Одно ядро просвистело над прогулочными шлюпками и врезалось в воду у самого берега. Не успел осесть фонтан брызг, как другое, перелетев береговой форт, пропахало длинную борозду в цветниках, ударило в гранитный фундамент дворца, затем подскочило до уровня балкона, после чего упало и только тогда угомонилось. Все последующие ядра с завидной точностью начали опускаться на береговую батарею, переворачивая пушки, вздымая в воздух кучи щебня и пыли. С балкона было видно, как мечутся растерянные артиллеристы.

Зато на балконе отыскалась наконец решительная и здравомыслящая личность. Некий пожилой генерал собрал вокруг себя группу относительно боеспособных офицеров и поручил им срочно уводить публику в глубь дворца.

Планомерной эвакуации, конечно же, не получилось. Да в сложившихся обстоятельствах и не могло получиться. Еще до третьего залпа среди полутора тысяч гостей вспыхнула паника. Люди бросились к дверям, у которых мгновенно образовались пробки. Однако генерал не растерялся и приказал выбивать окна. Что и было сделано при помощи тяжелых старинных стульев его величества.

Офицеры поднимали дам на руки и через разбитые окна передавали их другим офицерам. Ветер гнал во дворец едкий пороховой дым. Дамы кашляли, чихали и дружно лишались чувств. Жертв удалось избежать лишь потому, что специально по Эрлизору померанцы не стреляли. Только одно шальное ядро разбило крышу над оранжереей.

Вниз, на экзотические растения, посыпались стекла, засохший птичий помет и обломки рам. Два садовника, отмечавшие Святую Ночь под сенью кокосовой пальмы, были очень озадачены этим происшествием.

— Завтра будет много работы, — догадался один.

— Ну так то — завтра, — ответил другой, разливая в стаканы остатки вина. — Что это ты не закусываешь?

— Интересно все же, — сказал первый, — что за события происходят снаружи?

Его собутыльник захохотал.

— А мне вот — нет. Знаешь, почему я переквалифицировался из адвокатов в садовники?

— Почему?

— Чем шире кругозор, тем скорее увидишь Аборавары, обрат мой Мефодий.