Обсидиановая бабочка - Гамильтон Лорел Кей - Страница 38

– Об этой возможности полиция пока не упоминала.

– Приятно знать, что я не совсем зря потратила последние пять часов моей жизни.

– Но ты не думаешь, что это работа ведьм, – сказал Эдуард.

Я покачала головой:

– Колдуны почти любого толка верят в тройное правило. То, что ты сделаешь, вернется к тебе утроенным.

– Обойдет круг и вернется, – сказал Эдуард.

– Именно, и никто не хочет, чтобы такая хрень вернулась к нему в трехкратном размере. Я бы еще сказала, что они верят в правило «делай что хочешь, лишь бы никому вреда не было», но есть плохие язычники, как и плохие христиане. Если верования что-то осуждают, это еще не значит, что никто не нарушит запрета.

– Так что же было причиной, что они покинули свои дома, как раз когда это было нужно убийце?

– Я думаю, что это какая-то большая и мощная сила. Такая, что, когда она захотела, чтобы люди ушли, они ушли.

Эдуард нахмурился:

– Я не уверен, что тебя понял.

– Наш монстр прибывает на место, зная, какой дом ему нужен, а остальные дома он наполняет ужасом, изгоняя обитателей. Это требует чертовского количества силы, но еще более поражает, что были опущены щиты вокруг дома убийства, чтобы не сбежала та единственная семья. Мне известны некоторые противоестественные создания, умеющие распространять вокруг себя чувство тревоги – в основном, я думаю, для отпугивания охотников. Но ни одного не знаю, которое могло бы создать настолько управляемую панику.

– То есть ты не знаешь, кто это и что это. – В голосе Эдуарда прозвучала едва уловимая нотка разочарования.

– Пока нет, но если я права, это исключает чертову уйму других тварей. Смотри: некоторые вампиры умеют наводить страх, но не в таких масштабах, и если бы они выкуривали обитателей из соседних домов, этот дом они защитить не смогли бы.

– Жертвы вампиров я видал, Анита, и эти совсем на них не похожи.

Я отмахнулась, отметая это предположение:

– Я только привожу примеры, Эдуард. Даже демон не мог бы так обработать жертвы.

– А дьявол? – спросил он.

Я посмотрела на него, увидела, что он спрашивает всерьез, и потому ответила тоже всерьез:

– Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как кто-нибудь видел на земле дьявола или одного из главных демонов, но если бы это было что-то демоническое или дьявольское, я бы его ощутила сегодня в том доме. Демоническое оставляет невытравимый след.

– А если попался такой сильный, что может скрыть от тебя свое присутствие?

– Возможно, – ответила я. – Я не священник, так что возможно, но та тварь, которая изувечила этих людей, прятаться не хочет. – Я покачала головой. – Это не демоническое порождение, я почти готова последнюю корову на это поставить. Но все-таки я не демонолог.

– Ведьму нам Донна обещала помочь завтра найти. Демонологов она вряд ли знает.

– В стране их всего двое. Отец Саймон Мак-Коупен, за которым держится рекорд по числу исполненных экзорцизмов в этом веке и в этой стране, и доктор Фило Меррик, который преподает в университете Сан-Франциско.

– Ты так говоришь, будто с ними знакома.

– Я посещала семинар у Меррика и слушала лекции отца Саймона.

– А я и не знал, что ты интересуешься демонами.

– Мне просто надоело, что каждый раз, когда я на них натыкаюсь, слишком мало знаю.

Он посмотрел на меня, будто ожидая продолжения.

– И когда же ты наткнулась на демона?

Я покачала головой:

– В ночное время я не стану об этом говорить. Если тебе действительно интересно, спроси завтра, при свете дня.

Он посмотрел на меня секунду, но настаивать не стал. И хорошо. Есть случаи, воспоминания, которые, если рассказывать их после наступления темноты, как-то приобретают вес, вещественность, будто кто-то тебя слушает и ждет, когда снова о нем заговорят. Иногда даже подумать о них достаточно, чтобы воздух в комнате сгустился. С годами я научилась получше управлять своими воспоминаниями – тоже способ сохранить здравый рассудок.

– Получается уже длинный список того, кем наш убийца не является, – сказал Эдуард. – Теперь скажи мне, кем он является.

– Еще не знаю, но это противоестественное создание. – Я пролистала страницы, пока нашла те, что отметила. – Четверо из тех, что сейчас в больнице Санта-Фе, были найдены лишь потому, что бродили ночью с содранной кожей возле своих домов, истекая кровью. Оба раза их нашли соседи.

– Есть запись вызова 911 по этому поводу. Женщина, которая нашла Кармайклов, устроила по телефону истерику.

Я вспомнила виденное в больнице и попыталась себе представить, каково было бы найти в таком виде своего знакомого, соседа, друга, быть может, посреди улицы. Замотав головой, я прогнала образ. Спасибо, не надо, мне своих кошмаров хватает.

– Могу ее понять, – сказала я. – Но я вот о чем: как они в таком виде были способны ходить? Один из выживших напал на соседа, когда тот бросился на помощь. Так укусил его в плечо, что мужика отвезли в больницу вместе с жертвами преступления. Доктор Эванс говорит, что в Альбукерке пациентов пришлось привязывать, потому что они рвутся уйти. Тебе это не кажется странным?

– Да, кажется. И какой же ты делаешь из всего этого вывод?

Впервые за всю ночь в его голосе послышалась едва заметная усталость.

– То, что содрало с них кожу, их зовет.

– Зовет – каким образом? – спросил Эдуард.

– Точно так же, как вампир зовет человека, укушенного и ментально покоренного. Сдирание кожи или что-то, с этим связанное, дает монстру над ними власть.

– А почему монстр не взял их с собой в ту ночь, когда ободрал? – спросил Эдуард.

– Не знаю.

– Ты можешь доказать, что жертв зовет к себе какое-то страшилище?

– Нет, но если доктора согласятся, можно посмотреть, куда пойдет один из выживших, если его не останавливать. Может быть, жертвы приведут нас прямо к этой твари.

– Ты видела больницу, Анита. Они не дадут нам взять своего пациента и отпустить. И между нами: я тоже не уверен, что хочу смотреть, как вот такое ходит.

– Ага! Великий Эдуард все-таки боится.

Мы обернулись к стоящему в дальних дверях Олафу. Он был одет в черные костюмные брюки, черную рубашку типа тенниски с короткими рукавами – слишком короткими для его рук. Наверное, когда покупаешь одежду таких размеров, выбор невелик.

Он вошел, скользя, и если бы я не провела столько времени в своей жизни среди вампиров и оборотней, я бы сказала, что он это умел. Для человека – просто великолепно.

Эдуард спросил, вставая:

– Что тебе нужно, Олаф?

– Девчонка расколола тебе загадку?

– Пока нет.

Олаф остановился у ближайшего к нам края стола.

– Пока нет. Почему ты так веришь в нее?

– Самый умный вопрос, который ты смог придумать за четыре часа, – сказала я.

Олаф повернулся ко мне и рявкнул:

– Заткнись!

Я шагнула вперед, и Эдуард тронул меня за локоть, покачав головой. Я шагнула назад, освобождая им место. Честно говоря, мне не хотелось заниматься борьбой с Олафом, а стрелять в него просто за то, что он на меня орет, – не могла бы. Это несколько ограничивало мои возможности.

На вопрос Олафа ответил Эдуард:

– Ты, когда на нее смотришь, Олаф, видишь только внешность – маленькую, но симпатичную упаковку. Под этой милой внешностью скрывается человек, мыслящий как убийца, как коп и как монстр. Я не знаю, кто еще так умел бы соединять эти три мира. Все эксперты по противоестественному, которых ты можешь найти, – специалисты: они ведьмы, ясновидцы или демонологи. – При этих словах он оглянулся на меня и снова обратился к Олафу. – У Аниты широкий кругозор. Она знает понемногу о каждом виде и может нам сказать, нужен ли нам специалист и если да, то какой.

– И какой же нам нужен специалист по магии?

В этот вопрос Олаф вложил тонну сарказма.

– Ведьма из тех, кто умеет работать с мертвыми. – Он помнил мою просьбу, высказанную там, на дороге. – Мы составляем список.

– И перепроверяем, – сказала я.