Смертельный танец - Гамильтон Лорел Кей - Страница 89

Он не упал. Он поглядел на дыру у себя в груди, на Эдуарда, вытащил меч из груди Ричарда и снял с него пульсирующее сердце. Так он и стоял, с мечом в одной руке и сердцем в другой. Эдуард выстрелил еще раз, и ему на спину прыгнула Кассандра.

Тут в круг вошел Харли. Схватив Кассандру за пояс, он оторвал ее от Эдуарда, и они вдвоем покатились по земле. Заговорил автомат, и тело Кассандры дернулось, кулачок взлетел вверх и обрушился вниз.

Эдуард стрелял, пока лицо Доминика не исчезло брызгами костей и крови, и его тело медленно рухнуло на колени. Протянутая рука уронила сердце на землю рядом со страшно неподвижным телом Ричарда.

Сабин взлетел в воздух:

– За это, смертный, я душу из тебя выну!

Я коснулась круга – он был на месте. Эдуард с ружьем поворачивался к вампиру. Обнаженное сердце пульсировало и трепетало в сиянии крестов.

– Сердце, стреляй в сердце!

Эдуард не колебался. Он повернулся и расстрелял сердце, превратив его в ошметки мяса. В тот же миг на него налетел Сабин и швырнул в воздух, а когда Эдуард упал, Сабин оказался сверху.

Я протянула руку и нащупала пустой воздух. На ходу, с двух рук, я стала стрелять в Сабина, всадила ему в грудь три выстрела, заставив подняться, слезть с Эдуарда.

Сабин почти умоляющим жестом поднял руку перед скелетом лица. Глядя поверх ствола в его здоровый, глаз, я спустила курок. Пуля попала чуть выше остатков носа. Выходное отверстие оказалось, как и должно было, огромным, плеснув на траву мозгами и кровью. Я сделала еще два выстрела, пока Сабин не стал казаться обезглавленным.

– Эдуард? – Голос Харли. Он стоял над неподвижным, очень мертвым телом Кассандры и искал глазами единственного человека, которого мог узнать.

– Харли, это я, Анита.

Он потряс головой, будто отгоняя надоедливую муху.

– Эдуард, здесь все еще монстры, Эдуард!

Он направил на меня автомат, и я знала, что не могу дать ему выстрелить. Нет, даже не так – я подняла браунинг и выстрелила раньше, чем успела подумать. От первого выстрела он упал на колени.

– Эдуард!

Он выпустил очередь, которая прошла чуть выше голов обоих прикованных. Я всадила вторую пулю ему в грудь и еще одну в голову, пока он не упал.

Подходя к нему, я держала пистолет наготове. Если бы он дернулся, я бы стреляла еще. Он не дернулся. Я ничего не знала о Харли, кроме того, что он натуральный псих и потрясающе умеет обращаться с оружием. И ничего уже не узнаю, потому что Эдуард информацией никогда не делится. Я пинком отбросила автомат от мертвой руки Харли и пошла к остальным.

Эдуард медленно сел, потирая затылок, и смотрел, как я отхожу от тела.

– Это ты сделала?

Я посмотрела ему в глаза.

– Да.

– Я убивал людей и за меньшее.

– Я тоже, – сказала я, – но если мы собираемся ссориться, давай я сначала освобожу ребят? Я не чувствую Ричарда.

Слово “убит” я не хотела говорить вслух. Пока нет. Эдуард поднялся на ноги – шатаясь, но поднялся.

– Потом поговорим. – Потом, – согласилась я.

Он подошел и сел со своим другом. Я пошла и села возле моего любовника и второго кавалера.

Браунинг я сунула в кобуру, сдернула крест с груди Жан-Клода и запустила его в лес. Темнота обрушилась плотным бархатом. Я наклонилась освободить его от цепей, и одно звено стукнуло меня по голове.

– А, черт!

Жан-Клод сел, отбросив цепь с груди, как простыню. Потом содрал с себя повязку. Я уже ползла к Ричарду. Я видела, как меч пронзил его грудь. Он должен был бы быть мертвым, но я стала искать пульс на сонной артерии и нашла его. Он бился под моими пальцами, Как еле ощутимая мысль, и я обмякла от облегчения. Он был жив. Слава тебе. Господи.

Жан-Клод присел с другой стороны от тела Ричарда.

– Я думал, вы не можете стерпеть его прикосновения – так он мне сказал, когда ему еще не заткнули рот кляпом. Они боялись, что он призовет на помощь своих волков. Я уже позвал Джейсона и моих вампиров. Они скоро здесь будут.

– Почему я его не чувствую у себя в голове?

– Я вас блокирую. Рана страшная, и я лучше умею справляться с такими вещами.

Я вытащила кляп изо рта у Ричарда, коснулась его губ. Мысль о том, как я отказалась его поцеловать, жгла немилосердно.

– Он умирает?

Жан-Клод сломал цепи Ричарда – куда осторожнее, чем свои. Я помогла ему снять их с его тела. Ричард лежал на земле в окровавленной белой футболке и вдруг оказался опять Ричардом. Я не могла себе представить того зверя, который мне предстал. И мне вдруг стало все равно.

– Я не могу его потерять.

– Ричард умирает, ma petite. Я чувствую, как уходит его жизнь.

Я повернулась к нему:

– Ты все еще не даешь мне это почувствовать?

– Я защищаю вас, ma petite. – Выражение его лица мне не понравилось.

Я взяла его за руку – кожа была прохладна на ощупь.

– Зачем?

Он отвернулся.

Я дернула его, заставляя повернуться ко мне.

– Зачем?

– Имея даже всего две метки, Ричард может выпить досуха нас обоих в стремлении остаться в живых. Я этому препятствую.

– Вы защищаете нас обоих?

– В момент его смерти, ma petite, я могу защитить одного из нас, но не двоих.

– То есть, когда он умрет, умрете вы оба?

– Боюсь, что да. Я затрясла головой:

– Нет. Только не оба сразу. Так нельзя. Черт возьми, вы же не должны умирать!

– Простите меня, ma petite.

– Нет! Мы можем объединить силы, как когда поднимали зомби, вампиров – как вчера ночью.

Жан-Клод вдруг подался вперед, опираясь одной рукой на тело Ричарда.

– Я не потащу вас за собой в могилу, ma petite. Лучше я буду думать, что вы живете и благоденствуете.

Вцепившись пальцами одной руки в плечо Жан-Клода, я другой коснулась тела Ричарда. От прерывистого дыхания рука задрожала от плеча до пальцев.

– Я буду жить, но не благоденствовать. Мне лучше умереть, чем потерять вас обоих.

Он глядел на меня долгую секунду.

– Вы не знаете, о чем просите.

– Мы теперь триумвират. Мы можем это сделать, Жан-Клод, можем, но ты должен мне показать как.

– Мы сильны так, что во сне не приснится, ma petite, но даже мы не можем обмануть смерть.

– Этот тип у меня в долгу. Жан-Клод дернулся, как от боли:

– Кто у вас в долгу?

– Смерть.

– Ma petite...

– Делайте, Жан-Клод, делайте, что бы оно ни было. Быстрее, пожалуйста!

Он свалился на Ричарда, едва в силах поднять голову.

– Третья метка. Она либо свяжет нас навеки, либо убьет нас всех.

Я протянула ему запястье.

– Нет, ma petite. Раз это будет наш последний и единственный раз, иди ко мне.

Он лег, наполовину на тело Ричарда, раскрыв объятия. Я легла в круг его рук, а когда коснулась его груди, поняла, что сердце не бьется. Тогда я подняла глаза к его лицу:

– Не оставляй меня.

Полночные синие глаза наполнились огнем. Жан-Клод отвел мне волосы в сторону:

– Откройся мне, ma petite, откройся нам обоим.

Я так и сделала, распахнув сознание, сняв все защиты, что у меня были. И стала падать вперед, до невозможности – вперед, вниз, в длинный черный туннель, к жгучему синему огню. Белым ножом резанула тьму боль, я услышала собственный стон. Я ощутила, как входят в меня клыки Жан-Клода, смыкается его рот на моей шее, высасывая меня и выпивая.

В падающей тьме прошумел ветер, подхватив меня будто сетью перед самым этим синим огнем. Ветер нес запах свежей земли и мускусный аромат шерсти. И еще одно ощутила я: печаль. Печаль и скорбь Ричарда, не о собственной смерти – об утрате. Будь он жив или мертв, он утратил меня, а среди многих его слабостей была верность, не знающая резонов. Однажды полюбив, он любил вечно, что бы ни сделала женщина. Истинный рыцарь в любом смысле этого слова. Дурак он был, и за это я его любила. Жан-Клода я любила вопреки тому, кем он был, Ричарда – благодаря.

Я не утрачу его.

Я завернулась в его суть, будто собственным телом в простыню, только тела у меня не было. Я держала его сознанием, телом и заставляла его почувствовать мою любовь, скорбь, сожаление. И Жан-Клод тоже был здесь. Я слегка ждала, что он попытается возразить, сорвать все это, но он не стал. Синий огонь пролился из туннеля нам навстречу, и мир взорвался невообразимой путаницей форм и цветов. Обрывки воспоминаний, ощущений, мыслей, как элементы трех разных мозаик, разлетались в воздухе, и каждый кусочек ложился в картину.