Джэксон остается в России - Свиридов Георгий Иванович - Страница 39

Пришел Максуэлл и принес ворох утренних газет.

– Видел главный приз, который получит победитель?

– Нет, – ответил Сидней.

– Смотри! – Максуэлл развернул газету.

– Что-то не похоже на приз, – сказал Сидней, разглядывая снимок продолговатой бумажки.

– Не похоже? – изумился Максуэлл. – Прочти подпись.

Джэксон прочел вслух:

– Этот чек, достоинством в пятьдесят тысяч долларов, будет сегодня торжественно вручен лучшему боксеру Соединенных Штатов, победителю матча, – последние слова он произнес шепотом.

– Нy как? – спросил тренер.

Сидней не ответил. Он знал, что со званием чемпиона приходит и слава и богатство, но не предполагал, что сразу получит такую уйму денег. Сумма была сказочно огромна. Что он станет делать? Мысли проносились с лихорадочной быстротой и так явственно, словно этот чек был не на снимке в газете, а у него в кармане. Поборов волнение, Джэксон постарался сказать как можно безразличнее:

– Это же реклама.

– На сей раз не реклама. Ты знаешь, сколько огребет Норисон и другие устроители матча? Тут, малыш, пахнет цифрами с шестью нолями. Вот послушай, что пишут. – Максуэлл взял другую газету: – «Все билеты давно проданы, а желающих попасть на самый грандиозный поединок этого года с каждым днем становится все больше. Цена билетов возросла в два-три раза, и их расхватывают у перекупщиков». А еще тотализатор. Ты разве забыл о нем?

Максуэлл листал газеты и в каждой находил статью, репортаж, снимок, посвященные предстоящему поединку. Многие газеты публиковали портреты Сиднея и негра Харвея Таунсенда. Джексон рассматривал свои изображения. Вот она, известность! Его имя уже повторяют миллионы читателей.

– Прошу прощения, сэр, – в номер, кланяясь, вошел бой в форменном синем костюме. – Прошу прощения, сэр, вам телеграммы и письма.

Он выложил на стол пачку бумажек и конвертов

Максуэлл стал читать письма вслух. Незнакомые люди с разных концов страны поздравляли с национальным праздником боксера Сиднея Джэксона и желали ему победить Харлея Таунсенда. Письма из южных штатов были написаны в темпераментных выражениях, пестрели оскорблениями в адрес «паршивого негра».

– Ого, сам император ку-клукс-клана тебя приветствует! – воскликнул Максуэлл, распечатывая конверт и вынимая красочно оформленную картинку.

– Какой император?

– Великий Дракон, Маг Невидимой Империи, как они называют свою организацию.

– Выброси в корзину.

– Бросить всегда успеем. Ты вот послушай, что он пишет. – Максуэлл стал читать. – «Здесь, Вчера. Сегодня и Навсегда! Мчится ку-клукс-клан! Господь посылает нам людей! От имени всех подданных Невидимой Империи приветствую и желаю тебе, белый человек, защитник чистоты расы, успеха и победы над паршивым черным отродьем. Огненный крест и наши сердца с тобой. Помни, твоими руками господь бог творит праведный суд. Да не обманешь нас в этом!» И подпись: «Его Величество Маг Невидимой Империи».

Сидней вспомнил ночь в городе Джэксоне, огненный крест – и выругался.

– Хотел бы я сейчас встретиться с этим, как его, Великим Драконом на ринге.

– Не советую связываться, – сказал Максуэлл.

За час до начала матча они были уже готовы к выходу. Сидней нарядился в новый черный костюм, который ему сшила фирма «Харт, Шеффнер энд Маркос», надел лакированные черные туфли, изготовленные для него «Американ шу компани», надушился новым одеколоном: компания «Проктер энд Грембл» любезно прислала боксеру огромный парфюмерный набор.

Джэксон подошел к зеркалу, критически оглядел себя. Он знал, что, едва покажется в спортзале, сразу попадет под обстрел фотокорреспондентов.

Максуэлл поглядывал на часы. Пора! Снизу позвонили:

– Мистер Джэксон, машина ждет у подъезда.

Через несколько минут шофер Норисона открыл им дверцу роскошного «линкольна»:

– Прошу.

Машина сразу рванула вперед. Развивая скорость, шофер умело лавировал в потоке машин. Но на углу сорок пятой стрит он не рассчитал. Едва успел развернуться, как в «линкольн» врезался спортивный гоночный автомобиль. Все произошло мгновенно.

Оглушительный треск, скрежет… Подброшенный невероятной силой, Джэксон ударился о спинку переднего сиденья…

Он тут же пришел в себя:

– Максуэлл!

Лицо тренера залито кровью. В глазах боль и страх. Он выдавливает из себя:

– Сид… ты цел?

– Кажется…

Шофер безжизненными руками обнимал руль.

К месту аварии уже спешили полицейские. Толпа любопытных окружила машины, на улице образовалась пробка.

Максуэлл вытер ладонью лицо.

– Сид, скорее… а то опоздаешь!..

– Сначала отвезу тебя в больницу. Ты весь в крови.

– Глупости!.. Скорее на матч!

Мистер Норисон прибыл в Мэдиссонклаб за полчаса до состязания. К своему удивлению, он узнал, что Сидней все еще не приехал. Норисон позвонил в отель, но к телефону никто не подошел. «Странно, – подумал антрепренер. – Сидней всегда был аккуратен. Видимо, это опять Максуэлл выкинул какой-нибудь трюк. Он вечно лезет со своими советами, не выполняя то, что положено». В последнее время Норисон все чаще и чаще был недоволен работой тренера.

Норисон поднялся наверх и хотел было пройти в ложу, как к нему подошел служащий клуба.

– Прошу прощения, мистер Норисон, на ваше имя поступила телеграмма.

– Давай!

– Она в кабинете управляющего, сэр, – ответил служащий с поклоном. – Извольте пожаловать туда.

В кабинете никого не было. Подойдя к столу, антрепренер распечатал телеграмму. В ней было всего три слова: «Твой козырь бит». Ничего не понимая, но уже предчувствуя что-то неприятное, Норисон проверил адрес. Телеграмма адресована именно ему. Скомкав почтовый бланк, он двинулся к выходу. Дверь оказалась запертой. Он подергал ручку.

– Откройте!

Из-за двери никто не отозвался.

– Что за шутки! – Норисон выругался.

Ответом было молчание. Антрепренер вернулся к столу и нажал кнопку звонка, вызывая секретаря. В ожидании его прихода он уселся на кресло. Закурил. Прошло минуты две, никто не появился. Он еще несколько раз нажимал на кнопку звонка, но безрезультатно. Тогда антрепренер решил позвонить по телефону. Подняв трубку, он убедился, что телефон отключен. У него тревожно екнуло сердце. Заманили! Вытерев белоснежным платком крупные капли холодного пота, выступившие на лбу и подбородке, Норисон задумался. Потом стал отчаянно барабанить в дверь.

Как все хорошо складывалось! В последних числах апреля у губернатора штата Нью-Йорк состоялось заседание руководителей различных спортивных и молодежных организаций. Обсуждали один вопрос: организация массовых мероприятий в день национального праздника.

Губернатор сказал:

– Неплохо бы еще что-нибудь. Сенсационное и не парадное.

Вот тогда-то и взял слово подготовленный Норисоном верховный глава Христианского союза молодежи. Он предложил устроить матч на звание чемпиона Америки.

– Кстати, тут присутствуют два крупнейших менеджера, мистер Норисон и почтенный Сэмюэль Эсбери.

Норисон и Эсбери, польщенные вниманием, встали и поклонились.

– Прекрасно! – Губернатор радостно хлопнул в ладоши. – Прекрасно! Полагаю, что у джентльменов достаточно высок дух патриотизма, и они понимают значение национального американского праздника.

Норисон, словно подброшенный пружиной, вскочил с места и сделал театральный жест в сторону Эсбери:

– От имени моего боксера Сиднея Джэксона, стопроцентного американца, я вызываю на поединок нынешнего чемпиона Америки негра Харвея Таунсенда.

Сэмюэль почувствовал, что попал в волчий капкан. Ему ничего другого не оставалось сделать, как принять вызов и скрепя сердце под общие аплодисменты пожать руку Норисону.

В перерыве Эсбери увлек Норисона в буфет. Ему не терпелось поставить свои условия. Он стал покровительственно диктовать пункты будущего контракта.

– Вы понимаете, что уступать вам титул чемпиона я не собираюсь. Мы проведем два матча! И мой Харвей позволит один раз победить себя. Для вашего мальчика это будет большая честь.