Соблазненные луной - Гамильтон Лорел Кей - Страница 82

Они облизали мне глаза, нажимая чуть слишком сильно, и мне это не очень понравилось. Я порадовалась, что поставила условие насчет ран. Им разрешалось слизать кровь, но не кусаться. Новую кровь они не имели права пустить, пока мы не заключим другой сделки. Чувствуя, как они в два языка облизывают мне лицо, я сомневалась, что стану торопиться с новой сделкой. Было в них что-то беспокоящее – будоражащее нервы, но не только в приятном смысле.

Они отстранились немного, и я смогла моргнуть и открыть глаза. Они склонялись надо мной с таким выражением... Сексуальное возбуждение там тоже было, но был и голод, который не столько относился к сексу, сколько к еде. Может, они и больше походили на сидхе, чем Китто, но эти взгляды снова напомнили мне, что внешности верить не стоит.

Я ждала, что королева что-нибудь скажет или что кто-то из вельмож заговорит с ней, пока я делюсь кровью с гоблинами, и немного повернула голову в ее сторону. Она следила за нами голодными, жадными глазами, и мне было ясно, что вожделеет она не ко мне, а к гоблинам. Они двигались, словно тело и тень, так синхронно, что нельзя было не заглядеться. Королева Андаис не привыкла заглядываться на мужчин, не предполагая возможности так или иначе свой интерес реализовать. Но если королева и отведает гоблинов, это будет втайне, как обычно поступали сидхе по отношению к гоблинам, слуа и так далее. Хороши для темной ночи, но не при свете дня. Из-за такого вот отношения сидхе Ясеня и Падуба так привлекло мое столь публичное предложение.

Я понимала, почему больше никто шоу не прервал. Если королева получала удовольствие, вмешаться можно было только на свой страх и риск. Если ей портили забаву, она вполне могла потребовать от виновника предложить что-то не менее интересное.

Над головой у меня кто-то задвигался, и я подняла глаза – надо мной облаком кружились феи-крошки, будто стая громадных бабочек. Я знала, что им нужно. При Неблагом Дворе мало кто откажется от глотка крови. Но феи-крошки в отличие от гоблинов правил почти не знали. Я посмотрела на голодные личики и поняла, что могу дать им сейчас то, что обещала королеве Нисевин в будущем. Свежую кровь, кровь сидхе, королевскую кровь. Она меня всю покрывала.

– Господа гоблины, – позвала я, – мне нужно позаботиться и о других союзниках.

Они посмотрели на меня так, словно не хотели уступать свой трофей. Рис и Холод шагнули вперед.

– Нет, – сказала я стражам. – Не вмешивайтесь, пока не станет нужно.

Я посмотрела гоблинам в глаза, и они слегка поклонились – головы склонили – и оба заняли условленные места у моих ног. Именно эта часть соглашения особенно возмутила Падуба, но теперь, с перемазанными кровью ртом и руками, он вроде бы забыл обо всем. Оба гоблина принялись облизываться, как только уселись на ступеньках, точно как коты, слизывающие с усов сметану.

Я подняла руки в воздух, словно подзывая птиц.

– Крошки-феи, возьмите кровь у меня с кожи, только, чур, не кусаться!

Кто-то из эльфов зашипел, крошечное кукольное личико сложилось в жуткую гримасу – но всего на миг. В следующую секунду черные кукольные глазенки стали такими же милыми и безобидными, как маленькое тело и красочные крылья. Я знала, что без присмотра они с радостью съели бы у меня все мясо с костей. Но за ними следили, а для меня на карте стояло слишком много, чтобы трусить.

Они казались очень хрупкими, но на самом деле были тяжелей и мясистей, чем насекомые, которым подражали. По ощущению напоминали скорее крошечных мартышек с изящными крылышками, цепкими ручками и ножками, которые скользили в крови. Язычки лакали кровь, щекотали мне кожу. Кто-то грызнул меня острыми как иголки зубами, и я едва не дернулась. Я сказала им тихо, но отчетливо:

– Только ту кровь, что на коже, можно вам пить, малыши.

Малышка-фея откачнулась вперед на пряди моих окровавленных волос, будто на лиане, и повисла у меня перед глазами. Белое платьице было заляпано кровью, точеное личико перемазано ею же. Голосок зазвенел колокольчиком:

– Мы помним, что нам велела королева. Мы знаем правила.

Она осталась у меня на виду, ухватилась ручонками за волосы и покаталась по ним, как пес по коврику, с ног до головы вымазав алым свою бледную красоту.

На затылке у меня в волосах копошилась еще одна фигурка размером с Барби. Я не видела, какого пола была та крошка, но особого значения это не имело. Никто из них не думал о сексе, только о еде. О еде и магии, потому что кровь сидхе – это магия. Мы делаем вид, будто это не так, будто в крови нет ничего магического, но это ложь. Сегодня я предпочитала правду.

Меня совсем скрыло одеяло из медленно машущих крыльев, когда из толпы знати послышался голос:

– Королева Андаис, если зрелище это для нас, то не может ли принцесса выйти на середину зала, чтобы мы насладились им в полной мере?

Голос был мужской и вежливо-иронический, с чуть растянутыми гласными. Маэлгвин всегда говорил, будто над кем-то иронизируя. Чаще всего над собой.

– Зрелище еще будет, повелитель волков, – ответила Андаис, – но не это.

– Если оно должно превзойти то, что мы уже видели, я замираю в предвкушении.

Я повернулась посмотреть на него. Феи все быстрей и нетерпеливей махали крыльями, крылья так и мелькали перед лицом. Меня словно обдували множество ветерков сразу, щекоча и пощипывая кожу. Если бы я не боялась, что меня покусают, ощущение было бы даже приятным.

Маэлгвин сидел на своем троне так же прямо, как и все, но казалось, что он сидит развалясь. Вид у него был снисходительный, мы его как будто забавляли. Словно он мог в любой момент встать и увести своих людей заниматься делом посерьезнее, чем какой-то там пир. Сидящие за его столом одеты были как большинство присутствующих – в костюмы от античных до века этак семнадцатого, хотя большинство затормозились примерно в четырнадцатом веке, или в одежду от современных кутюрье вперемежку с костюмами а-ля Адам и Ева. Отличие дома Маэлгвина было в том, что почти на каждом надета была еще звериная шкура. У Маэлгвина лицо выглядывало из остроухого капюшона, имитирующего волчью морду, серо-белый волчий мех одевал плечи. Под шкурой виден был мускулистый обнаженный торс, нижнюю часть тела скрывал стол. У других над лицами красовались кабаньи и медвежьи головы. Женщина-куница, женщина-лиса, потом еще те, кто носил плащи из перьев или хотя бы отдельные пучки перьев в волосах. Но ни для кого из сидевших за этим столом шкуры и перья не были модным аксессуаром. Их носили потому, что прежде в них заключалась магия или как намек на еще существующие способности. Маэлгвина звали повелителем волков, потому что он до сих пор мог превращаться в огромного мохнатого волка. Большинство оборотней, правда, потеряли способность менять людскую форму на животную, как Дойл.

Не все оборотни принадлежали к дому Маэлгвина, но все, кто звал его господином, в свое время могли превращаться в то или иное животное. Некоторые и сейчас еще могли – но немногие. Еще одна почти утраченная магическая способность.

При этой мысли я невольно взглянула на Дойла. Он так и стоял у двери. Удалось ли ему вынюхать убийцу? Узнал ли он, чья магия едва не уничтожила Андаис и ее стражей? Очень хотелось, чтобы он подошел ко мне и рассказал, но нам приходилось играть свои роли. Мы заставили придворных думать, что он решил вернуться к Андаис и наказан за недолгую измену – поставлен на пост у двери, далеко от трона. Чем дальше от трона, тем дальше от милости монарха, а значит – плохо. Это был единственный способ поставить его у двери на пути всех входящих так, чтобы не вызвать подозрений. Но сколько же еще нам притворяться? Когда королева его позовет?

Я старалась не дергаться от прикосновений крыльев, ручек и ножек. Мне хотелось смахнуть с себя фей и подозвать Дойла. Хотелось со всем покончить. Но Андаис всегда предпочитала растянуть месть. Я принадлежала к типу "убить-их-всех-и-дело-с-концом", Андаис любила поиграть с жертвой.

Маленькая белая фея, теперь красная с головы до ног, наклонилась к самому моему лицу и прозвенела колокольчиком: