НЧЧК. Командировка - Астахова Людмила Викторовна - Страница 35

«Дятлы!» – «Ага! Попался!»

Вот так живешь, живешь, и кажется уже, что знаешь о себе все, думалось мне, пока я пробиралась по сюрреалистическим пейзажам внутренней территории завода. Право же, царящая здесь атмосфера настраивала на философический лад даже меня, в принципе не склонную к излишним умствованиям. Умиротворение, разлитое в ароматном воздухе фабрики, проникало не только сквозь ноздри, но, кажется, и прямо в кровь при непосредственном контакте с кожей. Я поежилась и прибавила шагу. Желание… хм… приобщиться к источнику мудрости становилось просто нестерпимым. Предки! Я изумленно прислушалась к собственным ощущениям. Ну да, точно. Удивительно, но чем дальше, тем больше влекла меня манящая жидкость. Кошмар какой. Доведут меня эти колдубинцы до радужных фэйри, точно. Что-то раньше я за собой склонности к бытовому алкоголизму не замечала. Вот так и находятся прежде неожиданные черты в, казалось бы, сложившейся и зрелой личности, да…

«Это не колдубинцы, это С.С.С. меня доведет, – честно призналась я сама себя, прикидывая, как отреагирует мой несчастный палец на подъем по лестнице на второй этаж. – Уже довел. Да. Кругом враги, Нол, запомни – никому тут нельзя верить…»

И что остается делать в таких условиях, когда все, буквально все – против меня? Только вперед и вверх, а там… Короче, отступать некуда, а сдаваться – немыслимо. И пусть впереди лишь тьма и ложь, я не отступлю! И честь моя в том порукой! Да!

Подняв свой боевой дух на более-менее приличный уровень, я тряхнула головой и решительно потопала вверх по лестнице, даже почти не хромая. Что такое боль телесная по сравнению?.. Эх! Что говорить! Ничего… я их тут всех выведу на чистую воду, чего бы мне это ни стоило. Да. Горячая голова, чистое сердце и холодные руки – как завещал Железный Маэдрос. Или он что-то другое завещал? Хм-м… ладно, потом уточню. Руки у меня, и верно, холодные, лоб горячий, насчет сердца – разберемся. Вперед!

«Главный технолог Барабос М.Г» – гласила горящая медью начищенная табличка на двери кабинета 15. Маха Гризлиевна, вспомнила я. Так. С медведицей-оборотнем надо быть предельно осторожной! А что я вообще знаю о медведях? Хм… большие, хитрые, удачно прикидываются добродушными и неуклюжими, любят мед. Мясо тоже любят. Интересно, а как насчет эльфятинки?

«Ты слишком тощая, Нол, – подумала я, когда хозяйка кабинета начала подниматься мне навстречу из-за стола. – Ей – на один укус. Так что расслабься».

Маха Барабос оказалась дамой, величественной во всех отношениях. Она все поднималась и поднималась, заполняя, как мне с перепугу почудилось, все пространство кабинета. Наконец, главный технолог выпрямилась во весь рост и откуда-то из-под потолка промолвила неожиданно мелодичным контральто:

– Чем обязана?

– Госпожа Барабос, Маха Гризлиевна? – уточнила я и, дождавшись утвердительного кивка, представилась: – Лейтенант Анарилотиони, НЧЧК.

– Очень приятно, – ответствовала Маха. – Вы по поводу убийств?

– Мне тоже, – я убрала так и не предъявленное удостоверение, которое на всякий случай держала в руке, и продолжила: – Маха Гризлиевна, я знаю, что с вами уже беседовал мой коллега Зарин тар-Иприт, но позвольте и мне задать вам несколько вопросов. В деле возникли новые обстоятельства, о которых на момент беседы с вами старшего лейтенанта еще не было известно. Это не займет много времени, я надеюсь.

– Конечно, – оборотница кивнула. – Присаживайтесь, лейтенант. Позвольте спросить, вы – не родственница…

– … тех самых Анарилотиони? – обреченно подхватила я, усаживаясь на стул для посетителей. – Родственница. Да.

– Можно узнать, как вас зовут?

– Нолвэндэ Таурендилиэн, – я, наконец-то, представилась, как положено. Медведица удовлетворенно улыбнулась.

– Так-то лучше! Знаете, мы немного пообщались с вашей матушкой на Имперской выставке лет десять назад. Пищевые добавки для улучшения течения беременности у самок грифонов. Я тогда как раз искала тему для диссертации, и леди Аэриэн мне очень помогла. Да. Так чем я могу помочь дочери славного рода?

– Маха Гризлиевна, если это возможно, припомните – не доводилось ли вам испытывать некую странную тягу к определенному участку леса? Что-то, что можно было бы охарактеризовать как… зов?

– Зов? – медведица изумленно вздернула брови и рассмеялась. – Милая девочка, я же оборотень! Ну, разумеется, я слышу Зов Леса. Достаточно регулярно. Но я не могу назвать это – странным.

– Так, – я потерла переносицу. – Извините, действительно, не сообразила… Хорошо, а что вы можете сказать о снах, например? Или, может быть, внезапные сильные эмоции, такие как страх? Беспричинный?

– Понимаю, – Маха задумчиво нахмурилась. – Нет, к счастью, у нас, – оборотница стукнула себя кулаком в грудь, – врожденный иммунитет к такой дряни. Но я представляю себе, что вы имеете в виду. Скажу больше – другие мои коллеги по магическому цеху, судя по всему, испытывали то, о чем вы говорите, моя дорогая. Да. Только со мной они не делились.

– Почему?

– Сытый голодного не поймет, – медведица фыркнула. – Тем более, среди нас, магов, не принято признаваться друг другу в страхах и слабостях. Специфика, знаете ли. Но какое-то недоброе давление я чую с тех пор, как сюда переехала. Впрочем, на меня оно не направлено и не действует, так что я и внимания не обращала. Поговорите-ка лучше с Дарремаром, он вам и про страхи, и про сны, и про подозрения расскажет.

– Дарремар – это кто?

– Дроу. Пиявочник. Мы с ним одно время неплохо общались на тему экстракта пиявочного, ну, по рецептуре, вы понимаете…

Я, само собой, ничего не понимала. Ну ладно, я и без мыслечтения вижу, что Маха мне не врет. Какие пиявки, какая рецептура?.. Бред сивого медведя в солнечный полдень. Хотя… послушаем дальше.

– … пока окончательно не спятил и не заперся в своем подвале, параноик красноглазый.

– Заперся в подвале, – протянула я. – Давно?

– Да месяца два-два с половиной как.

– То есть как раз незадолго до первого убийства… Благодарю вас, Маха Гризлиевна, вы оказали неоценимую помощь следствию.

– А ты погоди, это еще не все.

– Да?

– Садись-садись. Еще шаман наш, Мудухатар. Почитай, с самого Йоля на себя не похож стал, а сейчас вообще заболел, говорят. Я его видела в том месяце – амулетами увешался, чисто елка!

– Амулетами! – я азартно поерзала. – А не вспомните, какими именно?

– А такими, что и тебе бы не помешали, Нолвэндэ Таурендиловна, – ухмыльнулась Маха. – От дурных снов, от сглаза, от чужой власти, от злой напасти. Ты ж неспроста про сны завела? – и медведица повела носом, словно принюхиваясь. – Давно не спишь-то?

– Третьи сутки, – вздрогнув, призналась я. – То есть, сплю, конечно, но лучше б не спала.

– А все потому что чувствительная ты девица, лейтенантша, – Маха подмигнула. – Но мы этому горю сейчас поможем.

– То есть? – я подозрительно прищурилась, вспомнив, что в этом проклятом городишке никому, абсолютно никому нельзя верить!

– Погоди-ка… – госпожа Барабос с неожиданной грацией скользнула к нарядному шкафчику, украшенному красно-золотым орнаментом в «деревенском» стиле и достала оттуда небольшую плоскую фляжку и две рюмки. – Сейчас тебя лечить будем… проницательная эльфья дева.

– Откуда вы знаете? – дернулась я.

Знает! Откуда она знает, что я – мыслечтец?! Это Зарин… ну да, он же гном, а все гномы…

– Да уж знаю. – Маха фыркнула. – Ты меня глазами-то не сверли, я магов не убивала. Ни к чему мне это. Вот соображать сможешь получше – и сама поймешь. Тебе выспаться надо, девочка, и поесть нормально, а то смотреть страшно – бледная, синюшная, сама почище трупа.

– А… – начала я, с некоторым испугом и… предвкушением наблюдая за Махиными приготовлениями. Фляжку украшала этикетка, уведомлявшая всех о том, что в сосуде темного стекла содержится некий «Малиновый звон», рюмки же были сделаны в виде лукошек. Хрустальных.