НЧЧК. Командировка - Астахова Людмила Викторовна - Страница 53

Выпустив зубушку, я ухватилась за протянутую мне руку и встала, чуть пошатываясь. Где тут ближайшие кусты?

– … или – пила, – продолжила я свою мысль и огляделась. – У Бурата – пчелки. У Барабосов – тоже. Пинофилло угощал меня медом, а Маха Барабос – настойкой. Извините. Сейчас меня будет тошнить.

Оттерев плечом попавшегося на пути Меноваззина и предоставив целой толпе умных и героических мужчин осмысливать новую информацию, я устремилась к желанным кустам. В конце концов, я – женщина, и имею право на проявление чувств. Даже таких… специфических.

– Осталось найти «пасечника», – изрек глубокомысленно Дзир, наблюдая, как Эрин, зажав маленький фонарик в зубах, сосредоточенно собирает паззл из ошметков зубушек, приставляя «голову» к «тулову».

– Не, – ухмыльнулся романтичный Аминаллон. – «Нападение бешеных скворечников» звучит лучше. Воинственно так.

– Зато «зубастые ульи» – эротичнее, – возразил Вузеллин. – Зубушка, зубушка, встань к лесу передом, а ко мне задом. И немного…

– Оба заткнулись, – рыкнул Дзир. – Ты гляди, разошлись! Меньше пиндостанских фильмов надо смотреть.

Ему совсем не хотелось разнимать драку своих баламутов с едва отошедшим от умопомешательства капитаном ап-Телемнаром. Эрин, конечно, парень с чувством юмора, но после всего пережитого за его душевное равновесие и сдержанность поручиться нельзя. Еще, чего светлого, сообразит себе, будто оскорбили его воинственную принцессу, и тогда места в этом паршивом лесу станет мало всем. Даже без мотопилы.

Но, как оказалось, меньше всего Эринрандира интересовали подколки веселящихся спецназовцев. Возвращение к реальности ознаменовалось возобновлением нормальной мозговой деятельности, которая предполагала, прежде всего, анализ и контроль.

– Надо собрать образцы и положить в холодильник, – заявил следователь. – Дай мне перчатки и пару пакетиков побольше.

– Может быть, вызвать сюда опергруппу? – предложил Дзир. – Даже Маки не откажется помочь.

– Не-е-е-е. – Эрин покачал головой. – Спугнем гада. Если в Колдубинск понаедет куча народа из НЧЧК, «пасечник» бросит своих монстров на произвол судьбы и заляжет на дно. И хрен мы его в ближайшем будущем отловим.

– Нам бы тоже не след светиться, – согласился Меноваззин. – В этих мелких городишках каждая новая морда – событие. Никакой конфиденциальности, не говоря уже об интиме…

И осекся под тяжелым взглядом Эринрандира. Победитель зубушек был не в состоянии оценить тонкости намека. Он уже набил мешки останками монстров и теперь жаждал только одного – чтобы его не дергали.

– Нол, ты уже? – спросил он и, получив утвердительный ответ, скомандовал: – Возвращаемся в город.

Разговаривать не хотелось. Не хотелось, даже…страшно сказать… курить.

«Завтра, все завтра, – думал Эрин, автоматически переставляя саднящие, искусанные ноги. – Мозгам тоже требуется отдых. Иначе я точно сойду с ума»

Он бы так и шел до самой общаги, но надо было еще определиться с самыми ближайшими планами.

– Я пойду к себе, – сразу заявила Нолвэндэ. – Приведу себя в порядок, отосплюсь.

Спорить Эринрандир не стал, но предупредил:

– Только не пей там ничего и не ешь.

– И Аминаллон пойдет с тобой, – добавил Дзир. – Для моего спокойствия. Угу?

Мыслечтица молча кивнула, радуя мужчин понятливостью и здравомыслием.

Осчастливленный близнец растекся в улыбке, словно всю жизнь мечтал просидеть ночь в кустах под окнами девичьей спаленки.

Так же решено было, что остальные дроу совершат дружеский, но краткий визит в одинокую обитель Эрина, в основном с целью рекогносцировки на местности, а уже потом найдут себе лежку где-нибудь в ближайших окрестностях Колдубинска. Впереди у них было ровно два дня, чтобы найти колдуна-убийцу. А, кроме того, Дзиру не хотелось выпускать из поля зрения обоих Светлых. После всего случившегося с них, по-хорошему, глаз нельзя спускать. Что такое наведенное безумие, Темные эльфы знают лучше всех остальных рас. Как-никак, национальные традиции мести предполагали нечто похожее.

И тут капитан ап-Телемнар вспомнил.

– Нол, – окликнул он напарницу. – Мне твоя мама звонила.

– И что сказала? – дрогнувшим голосом спросила девушка.

– Попросила, чтобы ты ей перезвонила, – успокоил её шеф. – Очень просила, – добавил он с нажимом.

Вот чего мне сейчас действительно не хватало для того, чтоб счастье стало воистину полным, так это разговора с матушкой. Ох, не поймите меня правильно – я безмерно люблю, ценю и уважаю свою благородную родительницу, но… Соблюдение субординации, въевшаяся в кровь и плоть привычка ходить строем на завтрак, утренние побудки и отбой по расписанию. И это только малая часть воспоминаний детства. И отрочества. И юности.

И кто-то тут еще удивляется, что, едва вырвавшись на волю, я так тщательно стерегу свою свободу, а? Ха! Все претензии насчет моего психического здоровья и прочих заскоков – пожалуйста, гвардии капитану Аэриэн Каноррониэн, леди Анарилотиони-старшей. В письменном виде и в трех экземплярах.

Проблема даже не в том, что матушка сейчас будет ругаться – хотя и здесь приятного мало. Все гораздо хуже. Стоит ей прознать хотя бы об… официальной версии моих колдубинских подвигов – и она меня… раскритикует. А критик из леди Аэриэн просто убийственный. Хоть сразу иди и стреляйся. Хотя, с другой стороны, после общения с мамулечкой уже никакие монстры не страшны. Честно.

Ладно, перед казнью впрок не надышишься. Надо звонить.

Игнорируя чуть приподнявшуюся в выразительной такой гримаске бровь моего…хм… напарника, я пошарила по карманам пережившей эту ночь одежды и достала телефон. Ага, мой благополучно «потерянный» «Палантир». И не надо так на меня смотреть.

– Ма..? – осторожно позвала я, и в следующий же миг у меня заложило ухо от яростного вопля из динамика. Хорошо поставленный и мощный глас гвардии капитанши слышал, по-моему, каждый окрестный монстр в радиусе километров пяти, не говоря уж о любопытно блестевших глазами дроу. Балрог! Я отодвинула трубку на расстояние вытянутой руки и подождала минут пять, пытаясь сохранить невозмутимость. Сделать это было сложновато, учитывая, что самым мягким выражением, долетавшим из телефона, было: «Где и с кем ты столько времени шлялась, маленькая дрянь?!!» и «Куда, балрог тебя отдери, ты засунула свой …! и …! в …! на…! телефон?!!»

– Потеряла, – умудрилась вставить я в тот момент, когда мулик прервалась на то, чтоб сделать вдох. – Вчера. Или позавчера. В лесу. Нашла. Сегодня. Только что.

И повторила маневр с отнесением трубки на безопасное расстояние. А что? Папа всегда так делает. На этот раз цензурных слов в монологе миледи моей матушки было еще меньше. Честно говоря, только одно – «фейерверк», и то, если опустить эпитеты. Хотя… красочное обещание «содрать шкуру и сделать из нее коврик для ванной», а так же «отрезать на бегу»… не будем уточнять, что именно… этому «безответственному и … трам-пам-пам… тра-ла-ла… пип-пип-пип… смазливому сумеречному… незаконнорожденному плоду противоестественной связи назгула, балрога и Ока Саурона», которому она, оказывается, еще несколько часов назад приказала меня найти, тоже вряд ли можно счесть особенно приличным.

Вот тут матушка хватила через край. Зато теперь у всех присутствующих на представлении имелась эксклюзивная возможность понаблюдать, какой бывает леди Нолвэндэ, когда она действительно зла. Я ощущала, как ходят желваки у меня на скулах, верхняя губа приподнимается в зловещем оскале, и глаза заволакивает черно-красная пелена. Это уже слишком.

– Миледи моя матушка, – медленно проговорила я в трубку. – Потрудитесь вспомнить, что вы говорите не с одной из ваших племенных кошек, а с офицером, находящимся при исполнении. Это первое. Далее! Извольте немедленно извиниться за ваши беспочвенные, пятнающие мою честь подозрения и оскорбления. И последнее. Я тут, балрог вас отдери тридцать три раза через Кольцо Всевластья, не цветочки собираю, и мне странно, что Вам, сударыня, приходится это объяснять. Я не намерена посвящать вас в подробности, так же как и вы не посвящаете меня в детали вашей деятельности. Вы меня очень обяжете, миледи моя матушка, если наконец-то это уясните. И постарайтесь впредь избегать подобных выпадов в мой адрес. На этом все. Вы желаете что-то еще мне сказать, миледи?