Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта - Йокаи Мор - Страница 45

Благодаря уходу и заботам капитана я постепенно восстановил свои силы, и по прибытии в голландскую гавань на мне не осталось и следов пережитых мучений. Вернуться в Нимвеген, расцеловать обожаемую супругу, прижать к сердцу малыша! Прошло два с половиной года, ребенок теперь уже резвый шалун. Мать, вероятно, научила его выговаривать мое имя. Какое счастье вернуться домой! Не королем, просто-напросто отцом, не супругом бегумы, нет, мужем своей жены. Судьба, слава богу, избавила меня от индусской провинции, пусть остался лишь тюльпановый сад — он мне куда дороже.

Я ехал днем и ночью, дабы скорее увидеть дом; послал конного курьера уведомить жену о возвращении. Добрая женщина закатила целый пир. Когда я вышел из экипажа, она бросилась мне на шею, и я почувствовал, что весила она теперь фунтов на двадцать пять поболе. Первые мои слова после радостных объятий были: «Где мое дитя?»

— Они здесь, — шепнула жена, приветно сияя, и указала на двух нянек, которые как раз спускались с лестницы: одна вела за руку мальчика, что едва научился ходить, другая несла спеленатого младенца.

— Кто это? — воззрился я на младенца.

— Твой второй ребенок, кто ж еще, дурачок, — она благостно улыбнулась.

— Второй ребенок? Да ведь я третий год странствую.

— Разве ты забыл, — она стыдливо покраснела и спрятала лицо свое на моей груди, — разве ты забыл, как фея Маймуна и эльф Данеш соединили нас во дворце на горе Арарат?

— Маймуна и Данеш — распроклятые эльфы, господи спаси!

Жена принялась меня уверять, что нелепо сомневаться в ее верности. Есть доказательство — мое собственное письмо, где удостоверена наша встреча на горе Арарат; более того, имеется подаренный мною линга, а также кусок материи, затканной драконами, чьи глаза наблюдали нашу счастливую встречу. По всей логике, если я был королем, то сей младенец — принц.

— Нет, милейшая, в таких делах я шуток не терплю! — я строго повысил голос. — Сон сном, а реальность реальностью. Сон… и такие последствия. Не отрицаю, вы мне снились, я вам снился. Но разве этот маленький крикун похож на сон? Это действительность, причем весьма неприятная. Пойду к бургомистру, изложу дело архиепископу, дойду до святого престола, но не позволю выставлять себя на посмешище.

— Прекрасно! Ступайте к бургомистру, к архиепископу, поднимайте шум! Выставитесь полным дураком!

Я заупрямился, побежал к бургомистру, вытащил его, сонного, из постели, завопив, что подходят французы, тогда он вмиг пробудился. Затем изложил ему всю историю, хотя он так угрожающе зевал, что я опасался, как бы он не заглотил меня. Он предложил встретиться утром, ибо факты необходимо обмозговать, и посоветовал пока что вернуться к жене.

Ничего другого мне и не оставалось: денег ни гроша, а за гостиницу в Нимвегене принято платить вперед. Пристыженный и мрачный вернулся я домой. Жена решила замять ссору: к чему, дескать, шум поднимать. Если я не сострою хорошей мины, дело обернется не только насмешками, но и чем похуже. Уж больно мне хотелось поесть и отдохнуть, и я промолчал, решив: ладно, завтра с тобой, дорогая, поквитаюсь.

Утром явился я к бургомистру, который на сей раз не спал. Для начала он спросил, как надлежит меня титуловать: констаблером из Нимвегена или индусским королем.

— Понятно, индусским королем.

— Тогда, ваше величество, магараджа, набоб или шах, наденьте шляпу, прошу вас. — Свою шляпу бургомистр почтительно снял. — Не сочтите за труд поведать, скольких жен имеет право держать индусский король, а равно сколько слонов, верблюдов, носорогов, фей мужского и женского пола и прочих вьючных животных?

Я сообразил, куда он клонит, и переменил позицию:

— Прошу вас разговаривать со мной как с констаблером, по нашему европейскому обыкновению.

— Ах так! Шляпу долой, констаблер, да уши навостри, — бургомистр моментально нахлобучил собственную. — В противоречие нашим христианским законам ты взял вторую жену. Бигамия налицо. Прикажу тебя бичевать, привязать к позорному столбу, сошлю на галеры.

Такой оборот мне совсем не понравился:

— Говорите со мной, пожалуй, как с индусским королем.

Тут мы оба напялили свои шляпы и так и продолжали беседовать.

— Королевского приказа слушаются все живые существа, следовательно, и феи. Если ты всемогущ, что тебе стоило летать в небесах, а заодно и встретить первую жену. К чему все эти жалобы? Чего ты потерял?

— Ничего не потерял. Напротив, приобрел. Одним сыном больше стало!

— И этот сын жив?

— Конечно. А иначе и разговора бы не было.

— Он живет, следовательно, существует. Факт есть факт. Что толку дискутировать о факте? Факты сильней аргументов.

Разозленный, я приводил свои доводы, он — свои. Оба мы не слушали друг друга. В конце концов шляпы полетели на пол, и я заорал, что поскольку сей казус не в компетенции магистрата, я направлю стопы свои к святому престолу: неслыханный скандал безнаказанно не пройдет. Тут-то я и промахнулся.

Нимвеген — это просто какая-то шайка родственников! Все друг другу зятья да свояки и, сверх того, ужасающе добродетельные субъекты. Упрекнуть кого-либо в безнравственном поведении здесь невозможно. Если что и случается — мертвое молчание гарантировано. Между собой потешаются и перешептываются, но когда запахнет судом — никто ничего не видел, не слышал.

Слуги, родственники, соседи дружно свидетельствовали: за время моего долгого отсутствия моя жена была олицетворением супружеской верности. Дом не покидала, разве только в церковь ходила. Наведывался к ней иногда капеллан исповеди ради. Что говорить, даже и нового чепца не сшила. Мое обвинение лишено всяких оснований.

Зато на каком фундаменте покоилась защита! Мое собственное письмо на китайской бумаге повествует о нашей удивительной встрече. Сообщение подписано и заверено семью бонзами. Известно, что бонзы — персоны уважаемые и почтенные вроде членов нашего соборного капитула. Бонзы отлично знают о присутствии в своей стране феи Маймуны и эльфа Данеша. Если таковые не живут в Европе, причиной тому климат: ведь и слоны не живу в Европе, хотя в их реальности никто не усомнится. Кто решится отрицать их существование лишь потому, что сроду их не видел? Обратимся к священному писанию: пророк Илия, к примеру, вознесся на огненной колеснице. Иона путешествовал во чреве кита. Вот какие чудеса случались с лицами святыми и внушающими полное доверие. Напрашивается вывод: раз Иона, нисколько того не желая, попал во чрево китово, то отчего бы Маймуне и Данешу не соединить мужа и жену, тоскующих по встрече.

Кроме того, обвиняемая располагает и другими вескими доказательствами: во-первых, так называемый «линга» — предмет неизвестный в Европе. Затем кусок шелковой материи, затканный драконами, — способ изготовления подобной ткани равно неизвестен в наших странах. Все это бесспорные свидетельства добронравия ложно обвиняемой особы.

Святой капитул после глубокого обсуждения вскорости объявил: убогому разуму человеческому не понятно, каким образом вест-индская фея, прозванная Маймуной, смогла в часы, отведенные для сна, улететь на гору Арарат, посадив на спину добропорядочную даму из Нимвегена, а на рассвете вернуться незамеченной прислугой и ночными сторожами; это чудо в ряду чудес. Но подозревать респектабельную горожанку Нимвегена, бывшую вдову капитана, теперь жену констаблера и короля индусского, в чудовищном преступлении — нарушении брачного обета — просто абсурд. Нимвеген не знает такого прецедента, поскольку до сих пор жалоб не возникало. Обвиняемая особа чиста и непорочна, как Сусанна. Итак: живущий в доме второй surculus masculus[59] не может иметь другого отца кроме «nuptiae denominant».[60] В результате повесили мне на шею жену с ребенком, а я живи и радуйся.

(Князь смеялся до упаду, его двойной подбородок порядком измял накрахмаленные брыжи: «Чертовски забавная история. Даже за оседланного коня не отказался бы послушать. Весьма поучительное назидание: запиши сновидение, и оно станет явью».

59

Наследник мужского пола (лат.).

60

Законного, браком указанного (лат.).