Кукла Даша - Малинина Ольга - Страница 10

ГЛАВА 8 ЗАГАДКА

– Ох... Кто выдумал понедельник? – потягиваясь, бормотал себе под нос Милованов. Первый урок прошел как всегда в минимальном оживлении: утренние часы почти всем учащимся даются с большим трудом. На перемене обычная возня возобновилась, как по расписанию. Однако в воздухе класса зависло нечто похожее на еще субботний отзвук Осеннего бала, вернее, не зависло, а разлилось густой кашей впечатлений от прошедшего праздника. Все делились друг с другом, кто-то жадничал и рассказывал не обо всем. Даша опоздала на целый урок.

– Проспала? – спросила ее Кристина. Даша села рядом и, сложив руки на парте, опустила на них голову.

– Что, заболела? – навязчиво продолжала Вислова.

Даша молчала. Казалось, класс оглушил ее, и она не слышала ничего, кроме голоса своих сумбурных мыслей и чувств. Ведь минуту назад она столкнулась в дверях с Сережей, который по-прежнему поздоровался так, как обычно здоровался со всеми. О да, он улыбнулся и посмотрел в глаза, но как бы сквозь нее. Даша теряла себя в неразрешимых вопросах, в попытках объяснить, что она делала не так. Еще несколько дней назад ее уверенность в правоте своих поступков была единственной надеждой тому, что Сергею она нравится больше, чем даже самой себе.

– О! Даша! Привет! – воскликнул Антон. Она вздрогнула, подняла голову, и на отрешенном лице слегка поблескивали две слезинки. Кристина удивленно смотрела несколько секунд, потом спохватилась и почти с воодушевлением усилила свои расспросы:

– Что случилось? Тебя отругали за то, что не была на занятии?

– Кристина, оставь ее в покое. Она просто устала, – начал зачем-то оправдывать Дашу Антон.

В класс вошел Сережа, ни на кого не обращая внимания, направился к последней парте, где сидела Левина Таня. В руках он держал небольшой рулон бумаги, который тут же развернул перед ней. Неожиданно все взгляды оккупировали эту о чем-то своем тихо беседующую парочку. Даша не верила глазам. Неужели ему нравится эта худющая с короткими и тонкими волосами, которая два слова не может связать?!

Даша взглянула на Антона, смотревшего на нее, как на фарфоровую куклу, и, не сдержавшись, дико рассмеялась так, что получила в ответ еще больше недоумевающих взоров. Она встала из-за парты, взяла свой рюкзак, открыв его, достала пару тетрадей, положила их на парту и, наконец, выбежала из класса, после чего в воздухе оставила за собой ароматную ленточку маминых духов. В общем никто так и не догадался, что произошло на самом деле: мальчики не поняли, почему Серега сидел рядом с этой худышкой, а девочки обсуждали, почему Даша пришла в школу совсем не по погоде одетой.

На уроке литературы Нина Кирилловна решила воссоздать атмосферу девятнадцатого века. Она одухотворенно рассказывала о Пушкине, о Лермонтове, затем вдруг пораженная своей мыслью, сказала:

– Ребята! У меня есть замечательное предложение. Я с вашим классом хотела бы организовать литературный вечер, посвященный поэзии девятнадцатого века. Этот вечер будет иметь некоторую особенность. Вначале вы станете читать свои самые любимые стихи, разумеется, данного века, а во второй части кто-нибудь из вас раскроет нам свой личный поэтический опыт. Вы, конечно же, согласитесь...

– Нина Кирилловна! А как это повлияет на наши оценки в полугодии? – практическим тоном спросил Леха Морозов.

– Хороший вопрос. Все будет зависеть от успеха мероприятия. В лучшем случае, я повышу балы тем, кто особо любит поэзию.

В классе возник оживленный спор, в ходе которого все дружно решили, что этот вечер просто необходим для того, чтобы задобрить Нину Кирилловну.

Прозвенел звонок, и Сережа, вновь нырнув в прогал между партами, подошел к Тане. Рядом с ее учебником все еще лежал тот рулон. Указывая на него, он спросил:

– Ну, как? Тебе понравилось?

Она, разворачивая лист, улыбнулась, будто точно знала, что ему будет интересно ее мнение, хотя, на самом деле, она была слегка удивлена и даже смущена.

– Очень необычно. Пейзажи сейчас почти не популярны. Но у тебя в этом рисунке есть какая-то тайна... Кстати, о тайнах. Ты отгадал мою загадку?

Сергей не успел ей ответить: к ним присоединился любопытствующий Антон, и тут же оказалась Даша.

– Ах! Как красиво! Напоминает картины Левитана – пытаясь произвести впечатление, сказала Даша. Потом, глядя на сидящую Таню, уверенно и немного напористо спросила:

– Тань, а что ты скажешь на это?

– Я уже сказала – спокойно ответила она. Даша была поражена насквозь, ей даже показалось, что все так тщательно скрываемое ею внутри теперь вышло наружу. И от такой непосредственности она впервые почувствовала не укол самолюбия, а скорее всего какую-то неловкость. Ей безумно стало стыдно, но отчего? Этого она не могла понять. Еще раз взглянув на рисунок, Даша узнала озеро, на котором она, брат и родители летом часто проводили выходные, где она иногда видела Таню, гуляющую со своей собакой. Из состояния все больше назревающего отчаяния опять, как тогда в парке, вывел ее Антон, который начал говорить о предстоящем литературном вечере с присущим ему немного наивным воображением.

Мучительно долгий школьный день подходил к концу, и, когда прозвенел звонок с последнего урока, Сережа ощутил двойное облегчение. Наконец-то он скажет Тане, что, может быть, у него получится отгадать загадку, если она согласна будет с ним встречаться чаще.

В полдень солнечная, почти сверкающая погода сменилась на серую и сырую, словно царевна из сказки вдруг превратилась в лягушку. Именно такой лягушкой чувствовала себя Даша. Она ехала домой на троллейбусе, переполненном до отказа, и не могла сосредоточится ни на своих мыслях, ни на воспоминаниях о событиях недавно ушедших дней. Удушливая теснота в транспорте начинала пробираться в ее душу, обручем стягивала горло и, если можно было освободится от этого чувства, то само освобождение было бы сравнимо с водопадом горячих слез. Даша не стерпев удвоенного напора, исходившего снаружи и изнутри, сошла раньше, не доехав три остановки. На улице оказалось больше пространства для того, чтобы размышлять, но она решила им пренебречь. Все было новым: новый мальчик – новый интерес и странное, необъяснимое желание нравится только ему, а все остальное, включая учебу, подруг и, самое главное, соревнования, медленно и верно теряло свой смысл.

Даша перешла мост, под которым текла не река, а цветной поток гудящих и равнодушных к воздуху машин, и теперь она проходила мимо многочисленных магазинчиков, так сладко манящих своими витринами с конфетами и воздушным безе. Она проголодалась, ей захотелось съесть огромное пироженое. Выбрав магазин с кафетерием, Даша направилась к желанной сладости.

– Мне вон то, с розочкой, – сказала она симпатичному юноше-продавцу с удивительно ярко-голубыми глазами и пушистыми ресницами. Он ослепительно улыбнулся, затем, повернувшись к ней спиной, аккуратно, с наигранной бережливостью положил пироженое на деревянную лопаточку. Помимо красивых глаз, у него были длинные волнистые волосы темного цвета, которые слегка переливались на свету, и, казалось, что он играет в какой-нибудь рок-группе, обязательно, на бас-гитаре.

– Вот, пожалуйста, – отдавая ей пироженое, сказал он.

– Спасибо, – ответила тихо Даша. И уже, подыскивала взглядом свободный столик, расплачиваясь за еду, но в тоже время замечая, как парень не перестает пристально на нее смотреть.

– Даша, ты помнишь меня? – криво ухмыляясь спросил он. Она нахмурила брови.

– Я Стас.

Даша вспомнила, как однажды Костя ушел из дома, поругавшись с отцом. Брат тогда сказал, что он имеет право на собственное мнение, а потом исчез из дома на целую ночь. Поиски папы и нервы мамы не смогли его вернуть в течении двух дней. В итоге у Кости появились новые друзья, в том числе и Стас Мишуров, которого почему-то звали Майк.

– Кажется, припоминаю. Давно тебя не было видно.

– Я уезжал на некоторое время, но теперь вот работаю. А как Костя?