История Востока. Том 2 - Васильев Леонид Сергеевич - Страница 22

К числу религиозно-культурных традиций, сыгравших существенную роль в судьбах региона Юго-Восточной Азии, относятся еще две – конфуцианство и католицизм.

Конфуцианство как заимствованная из Китая доктрина было на протяжении многих веков господствующим в зависимом от Китая Вьетнаме, особенно в Северном и Центральном, где оно практически легло в основу цивилизационного фундамента народа. И хотя среди низших слоев вьетнамского общества конфуцианство не достигло тех высот его органичного усвоения, которые отличали собственно китайское население, в том числе и широко распространившихся по всей Юго-Восточной Азии хуацяо, все же именно оно всегда определяло во Вьетнаме облик его культурных традиций. Культ предков и старших, жесткая осознанная социальная дисциплина в сочетании с веками воспитывавшейся культурой труда, особенно сельскохозяйственного, равно как и многие другие свойственные конфуцианской культуре черты и признаки, в немалой мере способствовали успехам хуацяо в разных странах Юго-Восточной Азии вплоть до Цейлона и Филиппин.

И наконец, католицизм. За три-четыре века энергичного проникновения и активной деятельности миссионеров эта европейская религия достигла в Юго-Восточной Азии немалого, а на Филиппинах стала практически господствующей, во многом определившей здесь цивилизационный фундамент и оказавшей немалое воздействие на характер и формы сопротивления этой латинизированной традиционной азиатской структуры колониализму (ориентированная на европейский стандарт борьба за республику).

Цивилизационный фундамент и общество

Итак, общая картина достаточно ясна. Первичным цивилизационным фундаментом в Южной и Юго-Восточной Азии был индо-буддизм, но практически нигде в своем первозданном состоянии он не сохранился. Напластование новых религиозно-культурных традиций и цивилизационных слоев на те или иные общества привело к возникновению ряда вариантов цивилизационного развития, что не могло не оказать своего воздействия на характер, облик и особенности развития традиционных структур, не говоря уже о том, что сами эти культуры в их первозданном виде не были равноценными хотя бы потому, что одни из них уходили корнями в глубокую древнюю цивилизацию, а другие до недавнего времени оставались первобытными либо полупервобытными. Естественно, что в такой ситуации важно определить, как именно тот или иной вариант цивилизационного фундамента сказался на судьбах данного общества или, точнее, каким было это общество в момент соприкосновения его с колониализмом и особенно в годы его колонизации, насколько прочной и пригодной, готовой для сопротивления колониализму была его традиционная структура и как эта степень прочности и готовности определялась цивилизационным фундаментом, комплексом религиозно-культурных традиций.

Вариант первый – Индия. Здесь первичный индуистский фундамент оказался, как не раз отмечалось, необычайно прочным с точки зрения социальной общинно-кастовой его структуры. Зато система политической администрации была традиционно ослабленной. Правда, некоторые изменения в сторону усиления государства произошли после ислймизации Индии. Однако, поскольку исламизация так и не сумела всерьез затронуть глубинные индуистские цивилизационные основы, она оказалась достаточно поверхностной и потому лишенной адекватной социальной опоры. Создалась ситуация политической ослабленности государства и системы политической администрации, причем к моменту начала колонизации Индии эта ситуация усугубилась кризисом и фактическим распадом империи Великих Моголов, породившим феномен политического полицентризма и ожесточенные усобицы претендентов на всеиндийский трон. Вот почему Индия оказалась сравнительно легкой добычей англичан, быстрыми темпами упрочивавших свое политическое господство. Но одно дело – политическая власть и администрация, по отношению к которым индуистская общинно-кастовая структура была традиционно индифферентной, и совсем другое – прочность самой этой структуры, ее опирающаяся на мощный многотысячелетний фундамент внутренняя сила и пассивное сопротивление давлению извне, будь то мусульманские падишахи или англичане. Резюмируя, можно заключить, что в индийском варианте перед нами предстает общество, опирающееся на мощную традиционную пивилизационную основу. Это общество было бы еще более внутренне прочным и цельным, если бы не факт насильственного отторжения от него значительной его части, принявшей ислам. И хотя сам по себе ислам отнюдь не менее внутренне прочен, а политически даже много более крепок, чем индуизм, сам факт индуистско-мусульманского симбиоза не мог не ослабить традиционной структуры Индии.

Вариант второй – Индонезия и Малайя. Формально его можно было бы приравнять к первому либо считать его подвариантом. Но по сути это именно особый вариант, о чем уже упоминалось. Индуистская цивилизационная основа здесь была резко ослаблена отсутствием каст, а буддийская отнюдь не могла компенсировать этого. Скорее напротив, она была мало способна создать прочную социальную структуру, да и мало заинтересована в этом. Рыхлость традиционной структуры здесь весьма способствовала той легкости, с какой ислам перекроил Малайю и Индонезию на свой лад. За счет исламизации внутренняя структура стала много прочнее, как сильнее стали и опиравшиеся на нее мусульманские султанаты. Однако до конца слабость структуры преодолена не была, как не стала слишком заметной и политическая сила многочисленных мелких султанатов, за редкими исключениями типа Аче. Практически это означало, что, сломив политическое сопротивление, колонизаторы оказалась здесь лицом к лицу со сравнительно слабой структурой, несколько) усиленной за счет ее опять-таки внешнего, но весьма структурно для нее существенного китайско-конфуцианского компонента. Сопротивление такой структуры колонизации было небольшим, ибо внутренне сравнительно непрочная структура была склонна к более активной трансформации, нежели то было в случае с Индией. Одйако этой объективной возможности для трансформации противостоял недостаточный уровень развития общества (за исключением его китайского компонента), что, впрочем, оказалось вполне благоприятной почвой для вызревания в недрах такого общества, особенно в Индонезии, тенденций к радикальному социальному переустройству – тенденций, обычных для мира ислама, но активно проявляющихся там лишь в условиях ослабленной политической администрации, что и имело место в колониальных Малайе и Индонезии.

Вариант третий – страны с преобладанием буддийской цивилизационной основы (Цейлон, Бирма, Сиам, Лаос, Камбоджа). Внутренняя структура этих стран прочна более за счет близости ее в ряде случаев к недавней первобытности, чем за счет буддизма как религиозно-цивилизационной основы. За исключением Цейлона, где века высокопрестижного господства буддизма, да еще в сочетании с индуизмом и индуистскими кастами, способствовали большей внутренней прочности, остальные буддийские страны имели относительно слабую цивилизационную основу – с точки зрения готовности к энергичному внутреннему сопротивлению колониализму. Сопротивление такого рода продемонстрировал лишь Сиам, но и то главным образом потому, что оказался в исключительных обстоятельствах. Зато здесь, как и в случае с Малайей и Индонезией, внешние влияния способствовали вызреванию тенденций к социальному равенству и радикальному переустройству, что в какой-то степени не было чуждо (во всяком случае, идея равенства и связанное с ней стремление к социальной справедливости) и буддизму как доктрине. Реализация такого рода тенденций хорошо видна на примере Бирмы, Лаоса и Камбоджи в XX в., особенно во второй его половине.

Вариант четвертый – Вьетнам. Конфуцианская цивилизационная основа здесь сочеталась с относительной слабостью собственной политической администрации, хотя она и функционировала по традиционной китайской модели, включая систему экзаменов. Слабость власти при сохранении принципов конфуцианства как доктрины всегда вела к вызреванию весьма энергичных тенденций трансформации традиционной структурной основы в сторону, близкую к частнособственнической структуре, как о том свидетельствует пример Японии и хуацяо. Во Вьетнаме это не проявилось столь заметно по ряду причин, в том числе и вследствие существования пусть сравнительно с Китаем слабой, но все же достаточно эффективной власти. Но сама тенденция, равно как и традиционная для конфуцианства ориентация на социальное равенство, справедливость, гармонию, вели к достаточно быстрому заимствованию от колонизаторов и стоящей за ними европейской цивилизации многих радикальных идей, в том числе и коммунистических.