Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович - Страница 78

– А зачем вы создали остров Буян?

– Его создали не мы, его создали боги и жрецы Атлантиды. Они хотели взять у нас реванш, поскольку искренне считали, что это мы, гекатонхейры, погубили их континент.

– Но ведь это вы создали Зевса, а потом приложили руку и к созданию Аполлона?

– К созданию Зевса мы действительно приложили руку, пытаясь остановить гражданскую войну. Нам казалось, что мы создали совершенное существо, лишенное пороков. Увы, Зевс оказался если не самой крупной, то самой обидной нашей ошибкой. Он действительно одолел своего отца, отъявленного честолюбца, Вадимира сына царя Аталава, но Атлантиде это не принесло успокоения. Иногда мне кажется, что это мы все общими усилиями, люди и гекатонхейры разбудили подземный гром, погубивший Атлантиду, но я гоню от себя эти мысли, Совершенный, ибо слишком слаб, чтобы идти в могилу с такой ношей.

– Вы передали людям энергию страшной разрушительной силы?

– Это правда, Совершенный, но мы то считали ее созидательной. Кто же знал, что ее можно обернуть во зло.

– А Аполлон?

– Я помог ему родиться, хотя зачал его ты. Впрочем, не исключаю, что он продукт программы, заложенной богами в генетический код человечества. Ведь в результате катастрофы погибли не все Совершенные и те, что уцелели приложили руку к созданию новой цивилизации. Они уже не обладали тем объемом энергии, который нужен был для быстрой реализации проекта, но они нашли блестящий выход из положения, растянув его во времени, на них стала работать сама природа.

– Почему ты не вмешался в их проект?

– Я хотел узнать, Совершенный, повинны мы, гекатонхейры, в гибели Атлантиды или нет. Извини. Я не верил, но я сомневался. Жрецы, затеявшие этот проект считали, что все еще можно поправить. Для этого надо всего ничего: Вадимир сын Аталава, он же бог Велес, он же Крон должен убить сына Морганы внука Морского царя Зевса-Аполлона и овладеть дочерью Геи и дракона Крада Марой, ибо она является олицетворением Земли, а следовательно Атлантиды и Гипербореи.

– А кто он такой, этот дракон Крад?

– Не знаю, Совершенный. Зато я знаю, что десять тысяч лет назад, Светозарный Зевс, рожденный в крови сына дракона Крада Люцифера ступил на Калинов мост и убил своего отца бога Велеса. А потом он овладел Марой. Из пропасти вырвался чудовищный сноп огня, и раскаленные потоки лавы залили несчастную Атлантиду.

– Но ведь это глупо, гекатонхейр. Я знаком с атлантическими богами, в некотором роде я сам бог, но я не верю, что любовь юноши и девушки способна уничтожить целый континент.

– Я тоже в это не верю, бог Велес, но я сомневаюсь! Я старый, выживший из ума гекатонхейр, мне скоро предстоит последняя дорога, и я боюсь ответственности. Я боюсь, что ты убьешь Аполлона, и я боюсь, что Аполлон убьет тебя. Мне страшно, Совершенный. Кто знает, может быть за драконом Крадом стоит ад. А этот мальчик и та девочка, точные копии тех, которые погубили Атлантиду.

Не скрою, я был огорчен. Я рассчитывал встретить сторукого титана на этом корабле, а нашел лишь перепуганного обывателя, до поросячьего визга боящегося ответственности за совершенные по легкомыслию поступки. Комедианты заигрались. Скоморохи поставили под сомнение судьбу всей планеты, а расхлебывать заваренную ими кашу должен Вадимир Чарнота. И жрецы тоже хороши! Погубив Атлантиду в кровавых распрях, они решили переписать жизнь заново с помощью потомков дракона Крада. То есть убив этого мальчика и сбросив его в недра земли, я тем самым предотвращу задуманное кем-то в небесных инстанциях рождение нового мира. Зато спасу мир старый. Верну к жизни давно канувшую в лету Атлантиду.

– По-моему, это не магия, это самый натуральный маразм, вы не находите, почтенный гекатонхейр?

– Я не верю, что такое может случится, Совершенный, – глухо проговорил комедиант. – Возможно, не верили и жрецы. Но это был их последний шанс, и они им воспользовались. Вы должны их понять, они ведь не знали, каким будет этот новый мир. Возможно, он настолько убог, что не заслуживает того, чтобы ради него пожертвовать Атлантидой. Но в любом случае, решать тебе, бог Велес и этому мальчику, у которого есть шанс стать владыкой нового мира, который придет на смену как Атлантиде, так и этой вашей цивилизации, которая породила тебя, Вадим Чарнота.

Из слов гекатонхейра я понял, что нашему миру ничего хорошего не светит. Если я убиваю Аполлона – возрождается Атлантида. Если Аполлон убивает меня – наступает страшный катаклизм, убивающий все живое. И виной всему некий дракон Крад вздумавший бросить свое семя в незаселенную планету. Черт знает что!

– Спасибо за информацию, гекатонхейр, – сказал я спрыгивая с огромного кресла. – Кстати, ведь нынешнее ваше обличье не соответствует вашему внутреннему содержанию?

– Вы намекаете на то, что я оборотень?

– Разумеется.

– Вы правы, Совершенный, я почти ничем не отличаюсь от вас, ну разве что ростом. Просто я устал от метаморфоз, они отнимают слишком много сил. Свое последнее превращение я совершу за час до смерти. Простите старого артиста за его глупое тщеславие. Я хотел предстать пред вами в роли, которую мне пришлось играть многие тысячи лет. Я ухожу со сцены, Совершенный, и превращаюсь в зрителя, что бы увидеть финал, каким бы горьким он ни был.

– Ну что ж, прощайте, господин комедиант, пусть ваш переход в иной мир будет легким.

– Прощайте, совершенный. Пусть будет легким ваш выбор. Мой последний циклоп проводит вас до Калинова моста.

Гекатонхейр взмахнул щупальцами и перед нами предстал урод, как две капли похожий на того, который едва не сожрал нас в горном замке.

– А зачем вы приказали циклопу убить нас?

– Это была шутка, – усмехнулся гекатонхейр. – Разве может циклоп одолеть бога. А мне хотелось проверить вас, господин Чарнота перед тем, как пустить на Калинов мост.

– Он отравился килькой.

– Быть того не может, – страшно удивился молчавший до сего времени Аполлон. – Килька, это лучшее, что есть в вашем мире.

– Много ты видел, – вздохнул я.

Мой план провалился с треском. Гекатонхейры не оправдали моих надежд. Они умерли еще до того, как я вступил с ними в схватку. Зато теперь я мог не бояться, что они восстанут из под земли и покусают столь любезное моему сердцу человечество.