Я тебе верю - Воробей Вера и Марина - Страница 18

– Да я ненадолго, теть Ань! На выходные только.

– А это кто с тобой? – без тени смущения полюбопытствовала тетка. – Подружка, что ль? Хороша девка, только больно на цыганку смахиват! – Она бесцеремонно разглядывала Лу.

– А это, теть Ань, моя невеста! – сделал неожиданное заявление Володя.

«Вот так-так! – со смутной тоской подумала Лу. – Я уже – Надыктова невеста! Ну да ладно, – решила она, – может, так даже и лучше. Пусть деревенские думают что хотят. Все равно я больше никогда здесь не появлюсь…»

Тетка вдруг рассмеялась:

– А не рано ль тебе, Вовка, женихаться? Ты ж сам еще дите!

– Я не дите, теть Ань! – насупился Надыкто. – И вообще, это мое личное дело!

– Твое, твое, не гомони! – дружелюбно урезонивала его продавщица. – А невесту-то твою как звать?

– Луиза… – сама ответила Лу.

– Луиза? Эт че за имя такое? Цыганское, что ль? – Тетка Аня добродушно прищурилась. – А по-нашему как будет? Не Лизавета?

– Может, и Лизавета… – улыбнулась Лу.

– Теть Ань, – вступил в разговор Володя, – время уж позднее, а мы еще дома не были. – Ты б нам завесила гречки там, пшена…

Домик Володи стоял на краю деревни, у самой кромки нераспаханного поля, покрытого молоденькой травкой. Уже смеркалось, но было видно, что за нешироким полем начинается лес.

– Луиз, ты чувствуешь, воздух какой здесь? – Надыкто уверенно распахнул покосившуюся калитку.

– Да… – не могла не согласиться Лу.

Воздух и впрямь был удивительно вкусный, наполненный запахами леса, травы, еще чего-то деревенского. Хотя, когда направление ветра менялось, добавлялся какой-то гораздо менее приятный аромат.

– Это навоз. Им огороды удобряют! – отчего-то смутившись, объяснил Володя. – Ох, хорошо в краю родном, где пахнет сеном и… навозом! – Видимо, он попытался пошутить.

Пройдя через сад, они поднялись на крыльцо. Володя открыл ржавый навесной замок, распахнул дверь.

В доме было только две комнаты, разделенные большой печью. В одной из них стояли круглый стол, три рассохшихся стула, жесткий диванчик, обитый дерматином. Старый комод уютно устроился у стенки. В другой комнате, помимо высокой кровати с железными спинками, разместились стол поменьше и деревянный буфет. На столе стояла старая электроплитка с двумя конфорками. На стенах висели старые фотографии. Одна из них заинтересовала Лу. На ней пожилая женщина, одетая по-деревенски, держала на коленях очень серьезного, упитанного мальчугана лет четырех.

– Это бабушка, – объяснил Володя. – А мальчик этот – я. Луиз, ты отдыхай пока… – Скрывшись в другой комнате, он стал переодеваться. – А я печку растоплю!

Когда Володя появился, Лу не могла скрыть улыбки: ее приятель, облаченный теперь в видавшие виды армейские брюки и старую рубаху неопределенного цвета, выглядел совсем по-деревенски. Ободряюще подмигнув Лу, он выскочил из дому.

Девушка присела на диван, стянула с себя рюкзак. «Надо бы поесть сообразить», – решила она и стала доставать из сумок продукты, привезенные из Москвы, а также купленные в магазинчике у добродушной тетки Ани: хлеб, ветчину, яйца, консервы…

Володя скоро вернулся, нагруженный поленьями. Шустро растопив печь, он схватил ведра и помчался на колодец за водой. Через час в доме было тепло и уютно. На печной плите закипал чайник. На сковороде шкворчала яичница с ветчиной.

Лу поняла вдруг, как устала за день. «Скорей бы лечь спать!» – подумала она.

Володя, будто прочитав ее мысли, произнес:

– Я тебе на кровати постелю. Долго сидеть не будем, ладно? Поужинаем – и спать. А то в дороге весь день…

– А умыться тут можно? – спросила Лу, глядя на свои не очень чистые руки.

– Умывальник в сенях! – Володя замялся и добавил, краснея: – А туалет – в саду. Тут тебе не город…

Но Лу было все равно. Умывшись ледяной водой, она вернулась в дом. Нарезала хлеб, разложила по тарелкам яичницу. Ужин показался ей необыкновенно вкусным. Даже чай отличался от того, что Лу обычно пила в Москве, – наверное, из-за колодезной воды…

Толстая перина на кровати оказалась необыкновенно мягкой. Утонув в ней, Лу укрылась одеялом и, успев только подумать: «Как все это странно и удивительно – деревня, продавщица, пухлый мальчик на фото, печка эта…», мягко погрузилась в сон.