Рабы свободы - Вольнов Сергей - Страница 68

Конечно, тотальная экранировка сознания и для меня самого сюрприз, но поди теперь докажи, что я изумлён не менее. Не без оснований получу обвинение, что вновь открылся для доступа ИЗБИРАТЕЛЬНО, а важнейшее преспокойно утаиваю...

– Ты мог бы повторить это ещё раз? Мы предварительно сосредоточимся и проследим процесс...

Ого. Мы изучают меня, аки собачку лабораторную...

Не знаю. Может быть.

Попробуй.

Хорошо. Попробую, но никаких гарантий.

Конечно. Мы понимаем.

Вновь попытаться ни о чём не думать. Трудно. Ну прямо древнеземная притча о белой обезьяне и учениках философа, которым учитель велел думать о чём угодно, только не о белой обезьяне... белой обезьяне с красными глазами... белой обе...

Мы смотрели на меня и ждали. И вдруг – свершилось! Сознание как будто в плотное одеяло завернулось, отрезав внутренний мир от внешнего.

Единственный голос, который в таком «завёрнутом состоянии» был слышен, доносился не снаружи, а ИЗНУТРИ... тихий шёпот из глубины души...

«Беги... проходи немедленно... они не изучают... они схватить хотят... на понт берут... закупорка двустороння...»

«... сила!» – вырвавшаяся формулировка сполна характеризовала мою непростительную беспечность. Маразматик! Забыл, где находишься, с кем водишься?!

– Не дождётесь!!! – кричу что было сил, с ходу нанося реальный, сокрушительный удар в челюсть ближайшему «ме-серу».

От неожиданности все тела буквально в транс впали. Это наносекундное замешательство даровало мне драгоценную фору.

«В отличие от ВАС, кое-кто способен в любой момент уйти... куда пожелает!»

Пользуясь всеобщим ступором, спиной вперёд валюсь в мыслеход. Так я назвал «дверь», которую с некоторых пор научился открывать. Это умение сравнимо по важности с величайшим открытием истины, что материальную ипостась возможно трансморфизировать не только «фальшиво» (как бы неотличимо от оригинала ни выглядела личина!), но и «доподлинно».

Быстрота мысли превосходит любые, даже самые... гм, немыслимые скорости. Во Вселенной не существует ничего более быстрого, чем мысль разумного.

Это несложно, оказывается, – совершенно не бояться пространств, разделяющих миры.

Ровно настолько, насколько СЛОЖНО побороть страх, поверить в это и научиться использовать дар природы, о ценности коего ты доселе лишь смутно догадывался...

У подавляющего большинства людей мысли постоянно ускользают, слабые разумы не умеют их вовремя ЛОВИТЬ. Не способны собирать промелькивающие «капельки» и направлять течение в необходимое русло.

Немногочисленные сильные – улавливать и править УМЕЮТ.

Работа мысли, используя основополагающую СИЛУ РАЗУМА, открывает каналы, вселенская Сеть которых пронизывает всё мироздание (именно оттуда и черпаются так называемые «воображение» и «вдохновение»). У простых, слабых «мыслящих» на выходе получаются нафантазированные, нереальные путешествия, у «сложных» – материальные. В зависимости от присущей конкретному сильному «степени сложности» – более чем реальные...

Всё это время (какое предусмотрительное у меня подсознание!) канал, по которому я сюда пробрался, оставался активированным.

УШЁЛ, уф-ф-ф.

Кто сказал, что испытанное мной состояние «себе на уме» – одностороннее? Закрытие происходит в обе стороны. Точно так же, как ты закрыт от проникновения, так и для тебя закрыт доступ для восприятия реальности. А значит, к тебе можно подобраться вплотную, и когда Ты откроешься...

Никто не говорил, что одностороннее, а мне почему-то послышалось и поверилось.

Не иначе, происки Я-Мы.

Морок навела.

Это она может.

Уж чего-чего, а умения наводить морок на разумы – не занимать ей, вражине клято...

Пункт двенадцатый вновь

МИР: ЖИВОЙ ЗВЕЗДОЛЕТ ЧУЖИХ

(дата: двадцать пятое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

Ваш друг сообщил, сколько ещё лететь? – слабым голоском спросила Эллен.

Нет. Он сказал лишь, что с кораблём случилось что-то. Какой-то сбой системы ориентации в пространстве и внепро-странстве. По этой причине мы сейчас гораздо дальше от пункта назначения, чем рассчитывали. Но Лоуренс говорит, не надо волноваться, всё будет хорошо. Когда-нибудь...

Эллен едва заметно, краешком губ, улыбнулась. Что-то мелькнуло в памяти, что-то знакомое напомнил ей Ошима-сан этими фразами... Нет, не вспомнила. С памятью что-то тревожное... Она вообще заметила, что в последнее время стала тратить массу времени на попытки припомнить то или это, зачастую безрезультатные. Вспоминать, ловить ускользающие мысли становилось всё труднее. Определённо – сказывалось долговременное пребывание в одном теле, но главное – угнетала рассудок потеря связи с семьёй. Тело-то помаленьку акклиматизировалось, попривыкло к коррекциям психотипа, но начались проблемы с разумом. С памятью, запертой в клетку, без выхода свободного, ПЛОХО стало... «клаустрофобия» отшибает память эффективнее бейсбольной биты. Безрадостная перспектива, коротко говоря.

И уж тем паче тоскливо на душе после той ВСПЫШКИ, когда связь ненадолго восстановилась и в разум Эллен, уже принявшей синюю пилюлю, вдруг хлынул родной, привычный с момента слияния, НЕОБЪЯТНЫЙ океан единой памяти, имеющий весьма мало общего с темницей индивидуальности... Препона рухнула, и на отправленный в автономное плавание сегмент хлынула информация. Лавина «новостей из дому» моментально затопила естество «блудной дочери»...

Эллен болезненно поморщилась. Долгожданный прорыв, который должен был наполнить её силами выше головы, наоборот, чуть ли не остатков их лишил. Волна снесла и придавила, вместо того чтобы взметнуть...

Тело она поудобнее пристроила в кресло, и теперь сидела, забравшись с ногами и укрывшись пледом. Его откуда-то притащил заботливый, милый Макс. Что бы она без него делала... Если забыть (что-то ей подозрительно сильно стало нравиться это постыдное занятие – забывание...), что в этом тельце сокрыт ТЫ, многообещающе-могучая новоприобретённая сущность, и воспринимать внешнюю оболочку, то ведь – обычный эгоцентрист. Ограниченный разумишко, органически не способный думать НЕ ТОЛЬКО О СЕБЕ любимом... А вот, поди ж ты. Печётся о ней, волнуется неподдельно, обдавая горячими энерговолнами искреннего соучастия...

И благодаря ему невольно становится ЛЕГЧЕ переносить... одиночество? Совсем больная сделалась, с «элленлиттлсоно-вой» индивидуальностью возвращаются и все присущие ЖЕНЩИНЕ комплексы, страхи и... радости???

Она скорчилась, калачиком скрутилась под коричневым, в абстрактных разводах бежевого, натурально-шерстяным покрывалом, но всё равно – знобило. Телу напрямик передавался озноб, трясущий разум. Телу от разума не подеваться никуда, это разум может быть освобождён, бренная же плоть имеет гораздо меньше степеней свободы... Точнее, представление о свободе имеет весьма смутное.

Да уж, последние события по ней (совокупно телу, душе и разуму) прошлись основательнее других. Для Джосфа и равновеликого Такеши Ошима, судя по их достаточно бодрому состоянию, испытания сродни тренировке на выживаемость. Макс тоже держится бравым молодцом, куда и подевалось «кислое» состояние духа. Он явно всерьёз относится к высказыванию: ВСЁ, ЧТО НЕ УБИВАЕТ, ДЕЛАЕТ ТЕБЯ СИЛЬНЕЕ. Типично индивидуалистский оптимизм, основанный на святой вере, что страшнее смерти горя нет и дальше могилы судьба не зашлёт.

Но что-то рациональное в этом девизе всё же есть...

Надо прислушаться к советам «эго», раз уж довелось попасть в его тюрьму. В чужой тюрьме со своим уставом не выжить.

Свершилось страшнейшее.

Мы отринуло её Я, сочло скрытой нитью. Теперь ждало только возвращения контакта, чтобы растереть и выдавить из себя... отправляясь в запределье, разве могла она представить, что такое возможно?! Что самая ужасная доля уготована ей вовсе не за пределами...

Это тело не умерщвлено лишь потому, что физически в запределье пребывает, а сюда щупальца Я-МЫ не протянуты, у семьи длинные нити, но пока ещё не настолько, чтобы протянуться во все пункты Вселенной... Здесь, на корабле чужаков, только один разум, связанный с Мы, но опосредованно, ведь он – ТЫ, сам по себе, и создать с ним локальное единение не удастся. Как жаль. Сотворить бы этакое МЫ из двух сегментов – пусть крохотная, но сем...