Серебряная книга романов о любви для девочек - Чепурина Мария Юрьевна - Страница 44

Нюта покачнулась.

Раздал обидный гогот.

Из ближней детсадовской беседки вынырнули темные фигуры.

Ее накрыл страх. Унизительный, обжигающий страх. Как будто плеснули внутрь кипятка. Мгновенно стало жарко, струйки пота противно поползли по спине.

Нюта дернулась – бежать, сообразила, что догонят, полезла в карман, в панике пытаясь нащупать мобильник под курткой и под свитером.

И тут поняла – не они! Не те, кого она боялась. Не гоблины. Просто какие-то малолетки.

Страх отпустил, стало весело. Хотя веселиться особо не стоило. Сейчас начнется любимое развлечение подростков – охота на глупых одиноких девчонок, которые на свою беду решили сократить дорогу. Ну, это не смертельно…

Нюта рванула вперед. Сзади засвистели, заорали. Еще несколько снежков гулко влепилось в доски забора. А впереди, на выходе из переулка, ее ждали.

Делать нечего, пришлось остановиться. Она прижалась к забору спиной. Преследователи, зная, что ей деваться некуда, подходили не торопясь, торжествуя.

– Эй, ты че, коза, тут бегаешь?

– Да вот, захотелось на вас, козлов, посмотреть, – машинально огрызнулась Нюта.

Ну, все! Такого ей не простят. Сейчас собьют с ног, изваляют в сугробе и еще снега за шиворот напихают. К ней уже тянулось несколько рук, когда сзади нарисовался невысокий щуплый парнишка.

– Эй, – заорал он, – отвали! Не троньте ее!

Все уставились на него. В том числе и Нюта.

– Это Вовки Бобра… подружка! – выпалил невысокий.

Если б он сказал, что Нюта – подружка, допустим, министра обороны России, фраза не произвела бы столь убойного эффекта. Протянутые руки опасливо отдернулись. Малолетки дружно отступили, освобождая дорогу.

Но самый убойный эффект эти слова произвели на саму Нюту. «Я? – ошарашенно думала она. – Я? Подружка?! Бобра?!»

Чувствуя себя предельно глупо, она шагнула вперед, оглянулась… Парни растолковали ее движение по-своему.

– Слышь… – неуверенно протянул щуплый, – мы тя не трогали, верно? Ты того… Бобру не скажешь?

– Чего?

– Ну че, мы того… снежком в тебя кинули. Мы ж не знали, че ты – это, типа, ты. Сечешь?

– А я – это, типа, я? – уточнила Нюта.

– Ага! – радостно кивнул щуплый.

«Замечательно поговорили! – вертелось у нее в голове. – Как много нового можно о себе узнать. Мало того, что я – подружка Бобра! Под-руж-ка Боб-ра!!! Так я еще – типа, я! Потрясающе…» Занятая этими мыслями, она молча, в упор, смотрела на парней. Те заволновались.

– Слышь, – неуверенно протянул другой, коренастый, – ну хошь, мы тя до дому проводим?

– Угу, – кивнула Нюта, – меня как раз Бобр у подъезда ждет.

И пошла по тропинке. Сзади стояла почтительная тишина.

Первым делом, добравшись до дома, она позвонила Бобру.

– Вовка, ты про меня никому не трепался?

– Че значит – трепался? – не понял Бобр.

– Ну… что мы с тобой дружим?

– А мы че, не дружим, че ли?

– Нет, я не в том смысле… – Нюта разозлилась на собственное косноязычие и брякнула прямо: – Короче, ты говорил кому-нибудь, что я – твоя девушка?

– А ты б хотела? – заинтересовался он.

– Чего? – не поняла Нюта.

– Ну типа… быть.

– Типа, быть твоей девушкой? – уточнила она.

– Типа, того.

Нюта отвела трубку от уха и посмотрела на нее, словно ожидала увидеть внутри притаившегося Бобра.

– Слышь, Вовка, – начала она осторожно, – тебя на тренировке по голове никто не бил?

– А че? – удивился Бобр. – Тренировки еще не было.

– Да так. Ерунду гонишь…

– Ничего я не гоню, – слегка обиделся Вовка. – Я сам хотел того… предложить. Ну, типа – будь моей девушкой.

– Как-то это все очень неожиданно, – пробормотала Нюта, – даже не знаю, что сказать. Надо подумать.

– А, ну ты думай! – оживился Бобр. – Я заскочу минут через пять.

– А мне разве хватит? – испугалась Нюта.

– Чего? – не понял Бобр.

– Пяти минут. Чтоб подумать.

– А, ну дак ты не сразу можешь отвечать. Типа, завтра. Или послезавтра. А через пять минут мы на тренировку валим.

– А, ну да, – кивнула Нюта. – Спасибо, что напомнил.

Повесила трубку и осталась сидеть, глядя на телефон. Телефон зазвонил.

– Алле, Ань! – прогудел Вовка. – Ты, это…

– Я еще не подумала! – испуганно воскликнула Нюта.

– Да не… Отменяется тренировка. Там у наших в театре случилось что-то. Собирайся, я щас забегу.

Глава 9

Последний герой

Огромный щит с декорацией косо привалился к заднику. Это была любимая Нютина картина – с ледяным дворцом, со снежными волками и мчащейся поверху фигурой Ночи. Только теперь она выглядела ужасно. Кто-то вылил поверх снежных спиралей черную краску, проткнул в нескольких местах ткань, испачкал, изгадил, изляпал все, что мог.

Кругом угрюмо застыли студийцы.

– Как? – выдохнула Нюта. – Кто?

– Фиг знает кто, – отозвался Миха. – Может, малолетки какие баловались…

– Как же! – перебил его Славян. – Малолеткам такую дуру не перевернуть. Тут дяди постарше отметились.

– Узнаю – руки оторву! – мрачно заключил Олег. (Он, оказывается, тоже был тут. А Нюта и не заметила.)

Бобр упруго ходил вдоль щита, словно тигр, жаждущий крови. Кулаки у него чесались. Ему очень хотелось куда-нибудь бежать и кого-нибудь бить. Но бежать было некуда и бить некого.

– Ой, ребята-а! – с тихим отчаянием протянула Юлька. – Премьера через три дня…

– Надо позвонить Леве! – Стю первая сообразила, что пора переходить от причитаний к действиям. – Натянем новую ткань, он перерисует…

– Нет, не перерисует, – Нюта сказала это тихо, но все услышали, – он уезжает сегодня. До Нового года. У нас последнее занятие было.

И все замолчали. И в молчание словно ворвался насмешливый свист поземки. Как будто сама Снежная королева, пролетая мимо, улыбнулась им застывшей ледяной улыбкой.

– Ну и ладно! – Бобр резко остановился. – И не надо картинок! Сделаем что-нибудь по-быстрому. Сзади простыни натянем…

– Какие простыни, Вова? – вздохнул кто-то.

– Белые!

– А на Королеву натянем белые тапочки… – хмыкнул Славян, не удержавшись. Бобр набычился и посмотрел на него долгим немигающим взглядом. Ему очень хотелось набить кому-нибудь морду.

Славян выпрямился (он чуток не доставал Бобру до плеча) и тоже уперся в Вована недобрым взглядом. Каждому хотелось сорвать на ком-нибудь злость.

– Ребя, погодь! – тут же полез разводить ситуацию Миха. – Подраться мы всегда успеем. Тут думать надо. Еще идеи есть? Кроме белых простыней?

Все замолчали. И снова будто ледяной смешок прошелестел в тишине.

– Есть! – рявкнул вдруг Бобр. – Придумал!

– Че, синие простыни? – подколол Славян.

Но Вовка на подкол не отреагировал. Радостная мысль осветила его физиономию, будто лампочка Ильича.

– У нас же есть!.. Она и того…

– Чего того? – нетерпеливо переспросила Стю.

– Нарисует!

– Кто?

– Во, – толстый палец Бобра торжествующе уперся в Нюту, – она! Художник. Ферштейн?

Все дружно уставились на Нюту, будто она только что слетела с потолка. Или соткалась из пыльного воздуха, подобно тени отца Гамлета.

– А ведь точно, – с надеждой протянул Славян, – ты ведь черкаешь в своем блокнотике…

– И в художку ходишь…

– Костюмы рисуешь…

– Анька, давай!

– Ура!

– Вы че? – ужаснулась Нюта. – Я не смогу… не умею…

Ей хотелось немедленно исчезнуть. Да вот хотя бы провалиться прямо сквозь сцену, в запыленный подвал.

Но народ, не обращая внимания на ее слабые протесты, уже плясал вокруг в приливе буйного оптимизма.

– Эй! – отбивалась она. – Я не могу…

И тут Олег схватил ее за руку.

– Анька! Молчи! Я в тебя верю! Ты можешь! Ты справишься!

Совсем близко оказались его глаза – верящие, сияющие…

Но тут Бобр могучим плечом оттер Рэда в сторону и на радостях потряс Нюту так, что у нее клацнули зубы. Его распирало от гордости. За нее, ну и немного за самого себя – ведь это он родил гениальную идею.