Вершина кучи - Гарднер Эрл Стенли - Страница 27

— У меня есть тысяча триста пятьдесят долларов, — сказал я, — наличными.

— Да, Лэм.

— Я хочу, чтобы триста пятьдесят долларов ты вложил в акции компании «Скайхук Майнинг и Дивелопмент Синдикат».

— Никогда о такой не слышал, Лэм.

— Узнай о ней все. Найди ее фонды. Мне это очень нужно. И нужно очень быстро.

— Хорошо, а еще тысяча долларов, их куда?

— Триста пятьдесят долларов вложи на имя Элси Бранд. Тысячу долларов вложи в те же акции, но на имя агентства «Кул и Лэм», партнеров. Хочу, чтобы ты нашел эти акции и чтобы их купил утром, как только начнется рабочий день, и…

— Подожди минутку, — перебил он меня. — Я листаю справочник индексов… Вот, кажется, нашел. Это одна из тех компаний, акции которой заказывают и рассылают по почте, Лэм. Мне придется, видимо, повозиться, чтобы выяснить, кто держатели ее акций, и…

— Мы не располагаем временем, — ответил я. — Они получили разрешение на проведение операций через комитет по корпорациям. Акции должны быть положены на хранение в банк на год, в течение этого срока владелец акций по своему желанию может ее забрать. В течение того же срока должны проводиться работы по техническому развитию рудников, в противном случае продажа акций будет считаться недействительной и покупатель может аннулировать сделку.

— Итак, что я должен делать?

— Постарайся связаться с кем-нибудь из тех, у кого есть такие акции. Скажи им, что ты имеешь право предложить своим клиентам разумную прибыль и что тебе необходима определенная информация. Но не говори им, для кого она тебе нужна и для чего. Скажи, что ты должен получить информацию любым способом. Начинай же, друг, работай, звони по междугородному телефону, покупай акции!

— До какого верхнего предела цены я могу покупать?

— Можешь за двойную стоимость. Если не будет получаться, прекращай, выше не бери. Помни, что есть в большом количестве векселя корпорации, но банк ничего не предпринимал, потому что на них стояла подпись Бишопа. Теперь он умер, и банку придется с ними что-то делать. Держатели депонированных акций должны об этом знать. И держатели обычных акций тоже должны быть поставлены об этом в известность. Если это еще не сделано, то постарайся, чтобы они об этом узнали.

— Хорошо, я все сделаю, — обещал мой знакомый брокер.

— Начинай работать немедленно.

Положив телефонную трубку, я взялся за утренние газеты. Крупные заголовки во всех них просто кричали о случившемся:

«ТЕЛО УБИТОГО ВЛАДЕЛЬЦА РУДНИКОВ НАЙДЕНО НА ЯХТЕ МИЛЛИОНЕРА!»

Все это было совершенно естественно — репортеры уголовной хроники зарабатывали свой хлеб.

Как оказалось, Эриксон Б. Рейн, миллионер, владелец яхты, холостяк, проводил каникулы в Европе. Не было никаких сомнений в том, что он последние четыре недели находился за пределами Соединенных Штатов. Кроме того, помимо дубликата ключа от яхты, который лежал в сейфе яхт-клуба, другого просто не существовало.

Однако полицейское расследование показало, что замок на яхте — было совершенно очевидно — сбит и заменен новым, поэтому делавший очередной обход ночной сторож ничего подозрительного не заметил.

Полиция в это время разрабатывала версию о том, что Джордж Бишоп был убит в каком-нибудь другом месте и уже потом его тело было привезено в яхт-клуб.

Но вот каким образом оно туда попало, оставалось для всех загадкой.

Я уже третий раз прочел отчет о событиях, пока сидел в офисе Хартли Л. Чаннинга, ожидая приема. Это был вполне респектабельный офис, на его матовом дверном стекле красовалась надпись:

«ХАРТЛИ Л. ЧАННИНГ. ВЕДЕНИЕ БУХГАЛТЕРСКИХ КНИГ».

В приемной сидела симпатичная секретарша, миловидная, с большими голубыми глазами и цветом лица, похожим на персик со взбитыми сливками, но холодная и неприступная.

Когда я вошел, она читала модный журнал, держа его в ящике стола, который сразу задвинула, едва я появился и сказал, что хочу видеть мистера Чаннинга. После этого она утомленным жестом потянула к себе другой ящик, вынула из него лист бумаги, вставила его в пишущую машинку и начала стучать по клавишам с механической точностью, но без всякого энтузиазма.

Было пять минут десятого, когда я вошел в контору, и девица, не отрываясь, печатала уже пятнадцать минут, не произнося ни слова.

Хартли Чаннинг появился ровно в девять тридцать.

— Здравствуйте, — сказал он, — чем могу вам помочь?

— Моя фамилия Лэм. Я хочу проконсультироваться с вами по вопросу о некоторых моментах налогообложения.

— Хорошо, входите.

Он пропустил меня в свой кабинет. Стук на машинке сразу прекратился, едва я переступил его порог.

— Садитесь, мистер Лэм. Так чем я могу быть вам полезен?

Чаннинг — ухоженный, элегантно одетый человек, ногти которого были явно обработаны маникюршей немногим более двух дней назад, в добротно сшитом костюме из импортной ткани, дополненном дорогим модным галстуком ручной росписи, и туфлях, похоже, тоже сшитых на заказ.

— Вы занимаетесь делами мистера Бишопа? — спросил я.

Мгновенно глаза Чаннинга стали как две ледышки, и между нами словно опустился невидимый занавес.

— Да, — ответил он и выжидающе посмотрел на меня.

— Жаль его, — выразил я соболезнование.

— Есть что-то загадочное в том, что произошло, — тотчас же холодно прозвучало в ответ.

— Вы видели сегодняшние утренние газеты? — поинтересовался я.

— Нет еще, — ответил он, и мне сразу стало ясно, что он говорит неправду. — Я был очень занят все утро.

— Уже, кажется, не осталось ничего загадочного в этой истории.

— Что вы имеете в виду, мистер Лэм?

— Его тело было найдено на борту одной из яхт в местном яхт-клубе.

— Значит, он мертв?

— Да.

— Его смерть зарегистрирована?

— Да.

— Как же он умер, это было известно?

— От двух пуль: одна из них попала в грудь, другая — в голову.

— Очень жаль, конечно. Однако вы, мистер Лэм, кажется, собирались проконсультироваться со мной по каким-то вопросам?

— Я хотел поговорить о налогах.

— О чем именно, мистер Лэм?

— Я хотел бы знать, насколько вы в курсе того жульничества, которым занимался Бишоп.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Если вы вели его дела и занимались налогами, которые он платил, то должны знать совершенно точно, что я имею в виду.

— Мистер Лэм, мне не нравится ваше поведение.

Могу ли я узнать, это официальный визит?

— Это визит неофициальный, скорее личный и дружеский.

— Кто вы такой на самом деле?

— Сыщик из Лос-Анджелеса, частный детектив.

— Я не собираюсь что-либо с вами обсуждать, мистер Лэм.

— Послушай, приятель, — отбросив всякие церемонии, жестко сказал я, — карты на стол и кончай паясничать! Ты тоже в этом замешан, и я хочу знать, насколько глубоко ты увяз.

— Я абсолютно уверен, что не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете, мистер Лэм, и мне не нравится ваш тон. Мне хотелось бы, чтобы вы сейчас же покинули мой офис.

— Бишоп, — продолжал я, не обращая внимания на его гнев, — занимался разнообразной деятельностью; он был достаточно умен и решил, что ему выгоднее не держать в секрете суммы своих доходов, но он никогда не выдавал источников их получения, поэтому занимался всем чем угодно — шахтами, рудой, сталеплавильными заводами, но, как оказалось, все это было полной мистификацией, надувательством.

— Бишоп в своей жизни не обманул ни одного человека.

— Конечно, он в общепринятом смысле этого слова не обманывал. Для этого был слишком осторожен, и если бы попытался это сделать в открытую, был бы арестован и выброшен из бизнеса. Нет, он никого не обманул, он просто присваивал чужие капиталы, владел различными компаниями и докладывал о своих доходах в этих компаниях, а затем ловко жонглировал фондами и ценными бумагами. Однако, как я уже сказал, он был предельно осторожен и старался ни в чем не быть замешанным, всегда регулярно отчитывался о своих доходах.

Теперь, с моей точки зрения, этому может быть только одно объяснение.