Кровавый путь - Воронин Андрей Николаевич - Страница 73

Оружия прибыло столько, что можно было вооружить роту солдат. А обмундирование в поселке имелось, его завезли еще год назад, купив за бесценок на военных складах Дальневосточного округа.

Джип и вездеход, забрызганный грязью до ветровых стекол, прибыли на площадку к вертолету почти одновременно. Японцы были уже готовы отправиться по реке перехватывать катер с Комбатом. Но они плохо ориентировались на местности и им требовались проводники.

– Ну что там? – поздоровавшись за руку с начальником охраны, спросил японец, тот, с которым разговаривал Учитель. – Где они?

– Поднимаются вверх по реке. Но течение сильное, вода высокая. Думаю, доберутся до поселка они где-то через час.

– Кто в лодке?

– Отчаянные мужики в лодке и стреляют, к тому же, отменное – сказал начальник охраны.

Японец, когда слышал, что кто-то что-то умеет делать очень хорошо, всегда недовольно кривился и щурил свои и без того узкие глаза.

– Да-да, на самом деле хорошо стреляют. Такую очередь дал из автомата, прямо под самые ноги, почти в подметки.

– А вы? – спросил японец.

– Нам было приказано брать их живыми.

Но как их возьмешь, они же на реке, в катере, а мы на берегу?

– Катер надо потопить, – сказал японец с неприятным акцентом, противно коверкая русские слова.

– Утопить? – задумался начальник охраны. – Вместе с катером в этой реке могут утонуть и беглецы.

– А вот беглецов надо вытащить.

– Ну, это непросто.

– Поехали, покажете, где их можно перехватить, прижать к берегу, заставить остановиться.

А там мы уж с ними разберемся.

Появился военный «урал» с тентом. До зубов вооруженные японцы в камуфляжных куртках быстро загрузились в машину. Один забрался в кабину и сел рядом с водителем. Старший среди японцев, тот, который разговаривал с Учителем, устроился на переднем сиденье джипа рядом с начальником охраны. Машины взревели моторами и помчались через тайгу в сторону реки.

Начальник охраны уже наметил поворот, где он вместе с японцами попытается остановить катер и взять живыми беглецов – Романа и Марину.

Если бы Комбат знал, что ждет его впереди, то, скорее всего, он не стал бы рисковать и нарываться на неприятности. Но он не знал, хотя предчувствия подсказывали, что надо держаться настороже и готовиться к самому худшему. Поэтому он и сказал:

– Гриша, ты, браток, гони катер, но не быстро. А ты, Андрюха, возьми бинокль, тот, который у Гриши, и смотри на берега, смотри в оба.

– Давай лучше я, Иваныч, – сказал Бурлаков, – а Андрюха пусть порулит.

– Нет, Гриша, ты у нас за шофера. Тебе и рулить. А Андрюха пусть смотрит и смотрит в оба.

– Может, я могу чем-нибудь помочь? – спросил Роман Богуславский.

– Нет, друг, ты сиди и успокой свою подругу.

Видишь, она расстроена и нервничает? Хотя, пока повода для беспокойства я не вижу.

Комбат говорил настолько убедительно, что даже здесь, посередине реки, которая несла темные воды навстречу катеру, на ветру, при рокоте мотора и свисте ветра, его слова звучали убедительно. А самое главное заключалось в том, как Борис Рублев их говорил и какой смысл вкладывал. Он внушал удивительное чувство спокойствия, давал возможность сосредоточиться и забыть о тяготах и неприятностях, обрушившихся внезапно на голову девушки.

– Вот так-то лучше будет, Марина. Сиди рядом со своим Романом и думай о чем-нибудь хорошем. У тебя есть папа, мама, брат, сестра?

– Да, есть, – ответила девушка.

Сема несильно толкнул своего приятеля:

– Слушай, Грош, – быстро зашептал Сема, – когда будем делать ноги с этой дурацкой лодки?

– Куда же ты их сделаешь? Вода кругом, вода…

– Чего базарите? – обратился к пленникам Андрей Подберезский, держа бинокль прижатым к глазам.

– Да так, начальник, за жизнь базарим, – ответил Грош, разминая затекшие руки.

Но он старался делать это так, чтоб не привлечь лишнего внимания, чтобы ни Подберезскому, ни Рублеву в голову не могло прийти, что уголовники смогли развязать веревки и теперь их руки свободны. Правда, пока еще дергаться было опасно, слишком уж решительные эти трое, слишком уж умеют постоять за себя. А нарываться на пулю никому из уголовников не хотелось. Они ждали момента, надеясь, что он скоро придет.

– Послушай, командир, – обратился к Комбату Грош, – а что это за люди такие были?

– Где? – переспросил Комбат.

– Ну, на берегу, с пушками.

– Хрен их знает, кто такие!

– Сектанты это, – ответил Роман.

– Какие еще сектанты? – поинтересовался Грош.

– Да, «новой веры».

– И во что же они верят? И ты, парень, вместе с ними?

– Они верят Учителю. Есть у них такой человек, страшный человек, хуже некуда.

– Не говори так, Роман, не говори! Ты же ничего не знаешь! – воскликнула Марина и по ее щекам побежали слезы.

– Ладно, не буду, – успокоил девушку парень и хотел было взять ее за руку, но та резко вырвала свою ладонь из его пальцев.

– Ну, вот, – пробурчал Комбат, – опять молодые ссорятся, хотя повода нет.

– Так какой вы веры – православной, что ли?

– Да никакие они не православные, – сказал Роман. – Вообще, черт знает, во что они верят: в Учителя, в страшный суд и во всю такую ерунду.

– А ты не веришь?

– Я уже не верю, – ответил парень, хотя еще неделю назад он был всецело предан Учителю и готов был выполнить его любое приказание.

– А как ты попал к ним? – спросил Комбат у Романа.

– Как, как… Как и все остальные. Сейчас время такое, хочется чего-нибудь чистого, светлого, ясности.

– И какой же ясности тебе, парень, надо?

– Смысл жизни искал.

– И нашел? – Комбат улыбнулся немного ехидно.

– Я не нашел и думаю, с ними не найдешь.

– Нет, нет, есть смысл в жизни! Учитель его знает! – воскликнула Марина, вскакивая со своего места.

– Да сиди ты! – прикрикнул на нее Комбат. – А то эти твои друзья начнут стрелять.

И пуля может попасть точно в голову.

– Я не боюсь пуль, – воскликнула девушка.

– Боишься ты или нет, это разговор другой.

Бояться надо, и голову за зря подставлять не стоит, – резонно заметил Борис Рублев и, взглянув на Подберезского, спросил:

– Ну что там по курсу?

– По курсу все, вроде бы, тихо, командир. Никаких передвижений противника пока не видно.

– – Ну, Андрюха, ты заговорил, как будто перед нами действительно противник.

– Вы их не знаете, – воскликнул Роман Богуславский, – они на все способны. Они могут убить человека ни за что!

– Так уж и ни за что? – поинтересовался Комбат.

– Да, ни за что. За одно слово, за малейший проступок, за то, что не помолился, за то, что смотрел не так на Учителя или думал что-нибудь не то.

– А как они узнают, то ты думаешь или – нет? – спросил Подберезский.

– Это видно сразу, видно, когда у человека на уме не Учитель и его учение, а что-то другое. Они меня вначале заманили, а потом деда специально привезли сюда, чтобы он гнусных микробов разводил, которыми они народ будут травить.

– Народ, микробы… А это точно, что они там… дерьмо жрут?

– Правда…

– Как же вы туда с ней вляпались, неужели сразу не понятно было?

– Это не сразу делается. Сперва ты попадаешь в избранные, поселяешься в «святой деревне», а потом, когда докажешь преданность Учителю, проходишь обряд посвящения. Вот тогда дерьмо и жрут.

– Значит, вам не довелось?

– Нет, слава богу.

Комбат с облегчением вздохнул:

– Может, ты и правду говоришь, парень, но как-то это все странно выглядит.

– Вот, вот, почитайте! – Роман вновь запустил руку в карман, извлекая страницы, исписанные его дедом, академиком Богуславским. – Вот, здесь все написано, что они затевают.

– А зачем им это нужно? – Комбат взял бумаги и стал читать.

Он читал долго, минут десять, пытаясь вникнуть в текст.

– Ладно, на, – он отдал Роману послание деда, – спрячь в карман, пусть лежит. Может, твой дед и правду пишет, но выглядит все это не очень убедительно.