Ордер на возмездие - Воронин Андрей Николаевич - Страница 26

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в нее можно было протиснуться. Он шел по ступенькам к светлевшему над ним дверному проему – так, как если бы взбирался последние метры на горную вершину, с которой можно увидеть полмира, и бережно прижимал укутанную в дымящуюся простыню девушку.

Он не видел, что на ступенях остались обугленные лохмотья его кожи, что ступни кровоточат, а кожа на спине почернела и растрескалась. Лишь на груди, где он прижимал к себе Людмилу, кожа оставалась почти такой же, как и прежде.

Он стоял секунд десять под моросящим дождем, глядя перед собой ничего не видящими глазами, и думал лишь об одном:

«Я сумел ее спасти! – взгляд Андрея Подбе-резского зацепился за пылающее желтым электрическим светом окно на верхнем этаже соседнего дома. Он смотрел на него, не мигая, абсолютно не ощущая ни боли, ни тяжести. – Я успел спасти ее!» – еще раз подумал Подберезский.

И тут свет в окне погас, исчезла единственная нить, связывающая его сознание с реальным миром. Он рухнул, будто у него из-под ног выбили опору, упал спиной в неглубокую лужу и замер, продолжая смотреть уже ничего не видящими глазами в грязное ночное небо.

От этого падения Людмила, потерявшая сознание, пришла в себя. С трудом выбралась из укутывавших ее полотнищ и осмотрелась безумным взглядом. Андрея Подберезского можно было узнать лишь с трудом, лишь зная, что это он нес ее на руках из пылающего подвала. Девушка издала беззвучный крик, опустилась перед мужчиной на корточки и поднесла ладонь к его обгоревшему лицу. Но так и не решилась дотронуться.

Огонь тем временем уже растекался по стенам, ведущим на лестницу, его отблески вовсю плясали по двору. Мужчина в доме напротив, тот самый, который погасил свет на кухне, всматривался в то, что происходило на улице, прильнув лбом к холодному стеклу. Сперва он не понял, что произошло, увидев распростертого в луже полуодетого мужчину и обнаженную, сидевшую подле него на корточках девушку.

В полумраке он не мог разглядеть дымящуюся простыню, но затем увидел языки пламени и понял, что произошло. Он и вызвал пожарных, сам выбежал во двор, держа в руках старый плащ. Накинул его на плечи Людмиле. Та даже не обернулась.

Ее ладонь то приближалась к обгоревшей щеке Андрея, то отдалялась.

– С вами все в порядке? – тронул ее за плечо мужчина, вызвавший пожарных. Вот тогда Людмила и обернулась.

– А вы как думаете? – спросила она. Андрей лежал в луже, дышал неровно, сбивчиво.

– Помогите ему подняться, – произнесла девушка.

– Сейчас приедут врачи, его лучше не трогать.

– Вода… – Людмила опустила ладонь в мелкую лужу и провела пальцами по дну. – Холодная… Странно, почему здесь такая чистая вода?

Пожарные машины приехали без сирен, лишь со включенными мигалками.

Улицы и так были пусты.

– Вот же, черт! – только и произнес врач, глянув на Подберезского.

С первого же взгляда было понятно, что пострадавшего надо везти в реанимацию.

Подберезского уложили на носилки так быстро, что Людмила даже не успела спросить, куда его увозят. Она опомнилась, лишь когда увидела синие огни мигалки «Скорой помощи», уезжавшей со двора.

Пожарные раскручивали рукава, открывали люк во дворе с пожарным гидрантом. Огонь сдался довольно быстро. Все, что могло сгореть в тире, сгорело, остались лишь кирпичные стены да бетонные перекрытия. Двор наполнился испуганными жильцами. Люди выскакивали из квартир, надев на себя самую дорогую верхнюю одежду – шубы не по сезону, дубленки, из-под которых виднелись пижамы и домашние тапочки.

Жилец первого этажа, стоявший на мокром асфальте в пижаме и с портфелем в руках, куда успел сложить документы и деньги, пытался втолковать пожарникам свою версию событий:

– Мы сразу против были, чтобы в нашем подвале тир открыли. Все в подъезде против, вы у кого ни спросите! Это ж ясно сразу, кто стрелять туда приезжает – убийцы да бандиты. Вот, небось, разборки и начались. Подожгли его!

Приехала и милиция. Людмила была не в состоянии что-нибудь толком объяснять, а словоохотливый мужик в пижаме с портфелем уже общался со следователем.

– Подожгли его, точно подожгли!

– Вы кого-нибудь видели?

– Нет, спал. Что я, дурак ночью у окна стоять? А если бы и не спал, наблюдать бы не стал. Или вам не известно, что свидетелей убирают?

Следователь еще продолжал расспрашивать жильца дома, но уже почувствовал неладное. Во двор въехала черная «волга» с военным номером. Из нее выбрался небольшого роста лысый мужчина в штатском.

Многие сотрудники ГРУ признали бы в нем полковника Бахрушина, но милицейский следователь не имел счастья знать полковника в лицо, зато сразу почувствовал, что птица перед ним важная, и лучше всего права перед ним не качать.

Бахрушин сдержанно поприветствовал следователя, понимая, что прибыл на пять минут позже него и тот практически знает столько же, сколько и он сам.

Затем показал удостоверение. Делал он это не так, как большинство его коллег, а подержал его достаточно долго, давая прочесть и должность, и звание, и фамилию.

– Извините, но у нас тут свой интерес.

– Следствие у нас заберут? – напрямую поинтересовался милицейский следователь.

– Еще не знаю, – задумчиво ответил Бахрушин. – Сам я, как вы понимаете, следствие проводить не буду, но парня, который пострадал, знаю лично. Мне сказали, что с ним была девушка, которую он вынес из огня? Куда ее увезли.

– Еще не знаю.

Зато жилец первого этажа, казалось, знает все:

– Никуда ее не увозили. Наших врачей не знаете? Если ходить можешь, они и пальцем не пошевелят. Вон сидит, – и он пальцем указал на дворовый скверик.

– Простите, я на время вас оставлю, – Бахрушин размашисто зашагал к девушке.

Людмила сидела, закутавшись в плащ. Она поджала под себя босые ноги, из длинных рукавов плаща торчали лишь кончики пальцев с ярко накрашенными ногтями.

То, что девушка не до конца отправилась от шока, Бахрушин понял с первого взгляда. Он знал, как надо поступать в таких случаях. Нельзя расспрашивать человека о случившемся, следует занять его каким-нибудь привычным делом, отработанным до автоматизма, вот оно-то и вернет его к реальности.

Он присел на скамейку рядом с Людмилой и грустно улыбнулся ей. Губы девушки дрогнули, и она сильнее закуталась в плащ. От Бахрушина не укрылось то, как она впилась ногтями себе в руку, не произнеся ни слова.

Леонид Васильевич достал пачку сигарет и, открыв ее, предложил:

– Закуривайте, Людмила.

Бахрушин хоть и предлагал, но в то же время в голосе его чувствовался приказ. Девушка неуверенно потянулась к сигарете, пачкая пальцы и фильтр в смазанной помаде, взяла ее в губы. Щелкнула газовая катализаторная зажигалка, и почти невидимый синий венчик огня поджег сигарету.

– И я с вами, Людмила, за компанию, – Бахрушин затянулся и почти весело посмотрел на Людмилу. Взгляд девушки сделался более осмысленным.

Они курили, не разговаривая.

– У вас уже фильтр горит.

Людмила посмотрела на зажатую в пальцах сигарету. Огонек добрался до коричневой бумаги фильтра. Бахрушин аккуратно взял его двумя пальцами и, затушив об асфальт, бросил в кусты.

– Что произошло? – поинтересовался он абсолютно буднично, словно речь шла о чем-то незначительном.

– Не знаю… – Людмила качнулась вперед.

– Кто-нибудь приходил?

– Нет, мы остались вдвоем, уже спали. А потом… – она всхлипнула.

– Не надо, – Бахрушин положил руку девушке на плечо, – Андрею это не понравилось бы.

– Что с ним?

– Он в реанимации, жив.

– Я ничего не поняла.

– Во сколько начался пожар?

– Я не смотрела на часы, не знаю. Андрей, он, наверное, мог бы сказать больше.

– Придет в себя, скажет, – успокоил ее Бахрушин. – Может, кто-то звонил ему или угрожал?

– Нет-нет, разве что, немного раньше, еще до того, как я пришла.

– У него были враги по бизнесу?

Людмила задумалась.

– Но вам-то, как его секретарше, это известно? Я думаю, вы знаете многое.