Точка кипения - Воронин Андрей Николаевич - Страница 68

– Я не буду этого писать, – сказал Райхлин. – Тем более что в лучшем случае я выручу за рубин пятьсот.

– Прибедняешься. Но если даже пятьсот, тебе останется хорошая сумма. А насчет расписки я бы на твоем месте не упрямился.

Рабочий цепко ухватил инженера за лацкан пиджака. Рука у него была сильная, мускулистая, как у любого, занимающегося тяжелым физическим трудом на свежем воздухе. Райхлин подумал, что в любое мгновение эта рука может нанести ему сокрушительный удар.

– Ладно, – покорно сказал Райхлин. – Я напишу все, что ты скажешь, лишь бы сохранить нашу дружбу.

– Дружбу?! Да ею здесь и не пахнет! Временный союз на корыстной основе…

Их сгубило то, что у Никонова не было приличной домашней библиотеки.

Он жил на окраине Москвы в двухкомнатной квартире вместе с женой и ребенком. Они занимали большую комнату, а дочке отвели маленькую. Когда жена вернулась с работы и увидела лежащего на диване мужа, она всплеснула руками:

– Господи! Тебя снова надурили!

– С чего ты взяла? Может, это я всех надурил, – слегка заплетающимся языком ответил Никонов.

Он уже отметил в гордом одиночестве свое возвращение, но первым делом спрятал расписку. Да, жаль, что у них не было роскошной домашней библиотеки, длинных стеллажей во всю стену, плотно уставленных бесчисленными томами собраний сочинений классиков, простенькими книжечками с истрепанными переплетами и роскошными фолиантами, которые некоторые поклонники библиодизайна раскрывают раз в год, надев чистые перчатки.

Когда в квартиру Никоновых нагрянула опергруппа, предъявив ордер на обыск, кто-то из оперов заметил, что нервозность хозяина усиливается, стоит подойти к большой импортной “стенке”. Ее обыск начали с двух книжных полок, где свободно разместилась вся библиотека хозяев: детские книжки, детективы, несколько сентиментальных романов и красочное издание “Холодное и огнестрельное индивидуальное оружие”. Именно из него выпал заклеенный конверт, в котором лежала расписка Райхлина. После этого Никонов рассказал все от начала до конца, естественно отведя себе роль безвинной жертвы.

– Можете еще что-нибудь добавить в свое оправдание? – спросил старший опергруппы.

Развинтив плафон люстры, рабочий добавил еще пакетик с маленькими разноцветными камешками.

– Ладно уж, ты за свои грехи авансом отмучился, – сказали ему на прощание.

А вот с Райхлиным разговор был суровый. Он как раз нашел покупателя и держал камень у себя дома. Рубин конфисковали, до приговора суда изъяли и те самые шестьдесят тысяч, а инженера отправили в камеру. Оба они, и рабочий, и инженер, терялись в догадках, кто же мог навести милицию. А виной всему была одна-единственная фраза, которую обронил в лесу Левша, оправдывая перед Комбатом учиненную над Никоновым расправу…

Когда, услыхав звонок и открыв дверь, изумленный Рублев увидел перед собой Бахрушина, он с трудом удержался от радостного восклицания: “О, какие люди! И без охраны!”, тем более что это во всех смыслах было правдой.

Но полковник мало напоминал человека, обрадованного встречей с другом. По его лицу скользнула вымученная улыбка и тут же погасла, сменившись грустным и усталым выражением лица. Рублев моментально оценил ситуацию и, протянув руку, сдержанно сказал:

– Очень рад, Леонид Васильевич! Проходите, будьте как дома.

– Здравствуй, Борис! Уже столько времени обещал распить с тобой бутылку, теперь решил сдержать слово.

Щелкнул замок портфеля из натуральной кожи, и в руках у Комбата оказалась литровая бутылка водки “Абсолют”. Он провел гостя в комнату, а сам шепнул несколько слов Даше. Она ответила фразой в духе медико-воспитательных брошюр о вреде пьянства, но тут же скрылась на кухне.

– Та самая девочка, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Бахрушин.

– Ага, – на всякий случай подтвердил Комбат.

– Я говорил с людьми. Трудную вы мне задали задачу. Тем более что ваш егерь не простого человека зарезал, а главу района. Номенклатурного работника – так мне сказали в одном кабинете. Представляешь, советская власть еще в прошлом веке приказала долго жить, а они, как раньше, величают себя номенклатурными работниками, мыслят совковыми категориями. Ну и остальные убийства все еще висят на твоем егере. Ты должен, как обещал, найти настоящего исполнителя. Тогда, учитывая обстоятельства, может быть, удастся скостить срок твоему Чащину лет до пяти. А пока ему грозит пожизненное заключение.

– Хорошо, будет вам убийца, – заявил Комбат.

– Да не мне! Я здесь вообще сбоку припека, просто напоминаю о старых грехах людям в отдельных кабинетах, которые некогда имели неосторожность засветиться по моей линии. Ты ведь тоже времени даром не теряешь.

– Скорее Даша. Поставила в ружье всех моих друзей, чуть ли не на Верховный Суд хочет выйти. И меня спутала по рукам и ногам. Ну как ей сказать, что такие дела невозможно решить только легальным путем.

– Кстати, насчет твоих дел. Ты смотрел вчера по НТВ программу “Криминал”?

– Зачем? У меня в жизни криминала выше крыши.

– Счастливый человек! Сделал дело – и плевать ему на медные трубы, пусть они трубят во славу других, подоспевших, чтобы снять сливки. А между прочим, телевидение сообщило, что в результате долгой и кропотливой оперативной разработки сотрудникам департамента экономической безопасности удалось предотвратить хищение драгоценных камней на сумму более миллиона долларов.

– Надо же, в результате долгой и кропотливой разработки, – хмыкнул Комбат. – А почему драгоценностей? Я ведь сообщил про один рубин?

– Да так, обнаружили еще кое-что по мелочам. Но главное, безусловно, твой камень. Со слов экспертов, после огранки его цена может составить миллион двести тысяч долларов.

– Ото! Один камешек стоит дороже нескольких пудов золота. Это какая-то запредельная цена.

– Ну, до запредельной ему как до звезд! Некоторые алмазы оцениваются в десятки миллионов, но в практике департамента случай действительно уникальный. Благодаря тебе подсластили ребятам горькую пилюлю.

– Я что-то не понимаю, – честно сказал Комбат.

– Помнишь, Борис, я рассказывал тебе о команде Матроса, из-за которой тебе пришлось оставить Москву. Я обещал, что вскоре она будет разгромлена и ты окажешься в полной безопасности. Знаешь, я тогда сам верил своему обещанию. Почти год сотрудники вели разработку команды. Они вычислили трех звеньевых, самого Матроса, взяли с поличным рядовых членов банды. Но ее деятельность была налажена таким образом, что раздобыть улики против ключевых фигур оказалось невозможно. В ФСБ решили сменить тактику, и в это время сначала ты сообщил о работающем на бригаду киллере, а затем добрая треть ее исполнителей вышла из игры. Момент казался чрезвычайно благоприятным, и в команду внедрили нашего человека. Он поработал несколько дней, передал кое-что по мелочам и вдруг исчез. Честно говоря, тут виновато обычное разгильдяйство. Наш человек служил в Чечне, как выяснилось задним числом, один из членов банды тоже, и их пути неожиданно пересеклись. После нескольких дней тишины отпали всякие сомнения в том, что наш человек убит.

– Надо срочно взять их “чеченца” и допросить с пристрастием.

– Его убрали еще раньше. Хитрые, гады.

– А тот мокрушник, которого я описал? Через него можно запросто выйти на главаря.

– Мокрушник по-прежнему неуловим. Знаешь, даже ФСБ с ее штатами и средствами не может позволить себе вести круглосуточное наблюдение за третьестепенной фигурой преступного мира.

– Ну и ну. Если такое вытворяет третьестепенная фигура, что уж говорить о лидерах уголовников. Кстати, вы же арестовали инженера, Левшу! Они тоже могут дать ниточку к банде и самому Матросу.

– Увы, Левша мертв. Якобы во сне упал с верхних нар и свернул шею, ударившись о цементный пол. После этого инженер боится даже словом обмолвиться о бандитах. Наверное, кто-то из сокамерников рассказал ему об участи Левши и пригрозил сделать то же самое.