Волшебный цветок - Гарлок Дороти - Страница 56

– Да, сеньор, так оно и есть.

Мексиканец приподнял голову юнца, затем отпустил – голова с гулким стуком ударилась об пол. После того как эта процедура повторилась несколько раз, юнец открыл глаза, застонал и с трудом приподнялся.

– Заберите у него револьвер, – предложил лавочник. – Этот сукин сын совсем ни черта не соображает, вообразил себя суперменом.

– Пусть себе ходит с револьвером, – ответил Диллон. – Если вздумает направить его на меня – что ж, в этом городе станет одной дурьей башкой меньше.

Мексиканец помог юнцу подняться на ноги. Тот стоял, пошатываясь и держась рукой за челюсть, пытаясь сфокусировать взгляд. Наконец он вспомнил, что произошло, и повернулся к Диллону.

– Если ты надумал пустить в ход оружие – что ж, валяй, если нет – убирайся отсюда к чертовой матери, – сказал техасец.

Юнец вырвал свою руку из руки мексиканца и, пошатываясь, побрел к двери. Бандит со шрамом последовал за ним. Мексиканец тоже направился к выходу, но у порога оглянулся и подмигнул Диллону.

Диллон, встав в дверях, посмотрел вслед троице. Бандиты пошли в направлении салуна, Клив остался в лавке. Заметив, что лавочник спрятал под прилавок дробовик, он посмотрел на него с некоторым уважением.

– А вы легко взрываетесь, сэр, – заметил продавец, когда Диллон вернулся за своим сыром.

– Не буду же я миндальничать, когда какой-то надутый поганец раздавил мои галеты.

Он захватил из бочки еще несколько галет и бросил на прилавок мелкую монету. Лавочник отодвинул ее от себя.

– В другой раз, – сказал он, улыбнувшись. – Я слушаю крики этого осла с того самого дня, как сюда приехал. В следующий раз я сверну шею или ему, или ублюдку, на которого он работает.

Клив усмехнулся и покачал головой.

– Не вижу ничего смешного, – пробурчал Диллон. – Я чуть руку не сломал о его челюсть.

– Честное слово, Диллон, ты с каждым днем все больше походишь на Джона Толлмена.

– Черт побери! Я сын Джона Толлмена! Не советую никому об этом забывать!

Лавочник смотрел вслед уходившим мужчинам и недоумевал: с какой стати молодой гигант так рассердился? Ведь о Джоне Толлмене и его не менее легендарном отце, Рейне Толлмене, слышали даже в Монтане.

Выходит, в Биг-Тимбере появился сын Джона Толлмена. И пробыл здесь уже неделю. Почему же он ничего об этом не слышал? Видно, техасцы держали сей факт в секрете. Интересно, не нарочно ли старший проболтался? Если и так, размышлял лавочник, то через него эта новость не распространится, уж это точно.

Парень, по-видимому, слишком много выпил, потому что смог спуститься по лестнице только с помощью приятеля, решили две женщины, стоявшие на веранде. Они поспешно расступились, пропуская мужчин. Несколькими минутами позже они проводили испуганными взглядами еще двоих мужчин, которые вышли через ту же дверь. Клив и Диллон поприветствовали дам, прикоснувшись к полям шляп, и остановились на веранде. Женщины поспешно скрылись в лавке.

Клив откусил кончик только что купленной сигары и чиркнул спичкой о столб, окидывая взглядом пыльную улицу. Троицы нигде не было видно.

– Я уже встречал этого мексиканца. – Клив поднес огонек к кончику сигары.

– Он был первым, кого я встретил в этом городе. Ты слышал, он предупредил, что урод со шрамом хочет меня убить?

– Слышал, – кивнул Клив.

– Меня уже тошнит от этого городишка.

– Ничего, мы уедем в «Аконит» сразу же, как только выясним, что именно намерен предпринять Форсайт.

– Не понимаю, почему он так жаждет завладеть именно этим участком. Смотри, он сфабриковал ложное обвинение против старика.

чтобы только убрать его с дороги. И рискнул подделать документ о продаже… Ради чего все это?

– Думаю, у Бака найдется на это ответ. За этим что-то кроется. Бак жил у индейцев племени сиу, он знает их язык. Если люди Форсайта попытаются завладеть «Аконитом», индейцы поддержат Бака. Прольется много крови. Боюсь, как бы не началась новая воина с индейцами, как случилось в Колорадо после бойни у Песчаного Ручья. Могут погибнуть сотни поселенцев.

– Наверняка Форсайт все понимает. Мерзавцу просто на это наплевать! – воскликнул Диллон.

– Прежде чем его арестовать, мы должны добыть против него неопровержимые улики. В письме я просил Бака присматривать за мисс Андерсон. Если ее убьют, нам будет трудно доказать, что подпись поддельная.

– Что там у тебя с телеграфистом?

– По-моему, он человек неплохой, только очень запуган. Телеграмму в форт машинист поезда отправит по моей просьбе со следующей станции.

В этот момент по улице проехал фургон, в котором сидели мужчина, женщина и трое ребятишек. Несколько человек мирно беседовали, стоя на тротуаре перед отелем. Внешне Биг-Тимбер производил впечатление спокойного и тихого городка.

Полковник Форсайт беседовал в номере отеля с мужчиной в помятом коричневом костюме. Собеседник полковника положил на кровать конверт. Форсайт взял его и спрятал во внутренний карман сюртука.

– Я всегда знал, что в этих краях нефть – все равно, что золотая жила, – с довольным видом произнес Форсайт. Потом добавил, похлопывая себя по нагрудному карману: – И вот доказательство.

– Все зависит от того, каковы запасы.

– Говорят, что тут повсюду попадаются карстовые провалы.

– В таком случае мне не придется глубоко бурить.

– Сколько времени уйдет на установку буровых вышек?

– Дайте мне два месяца после того, как я приеду и определю, где будем бурить. И еще через два месяца мы будем отгружать нефть. Форсайт потирал руки.

– С нетерпением жду, когда можно будет объявить всему свету, что главное богатство Монтаны – не крупный рогатый скот, не овцы, а нефть.

В дверь постучали.

– Это адвокат Ли. Он принес ваш чек.

– Доброе утро. – Ли пожал нефтянику руку и протянул ему конверт.

– Благодарю вас, джентльмены. Буду держать вас в курсе дела. Надеюсь, вы меня извините, у меня поезд на Боузмен в три сорок, хотелось бы до этого несколько часов поспать.

Марк проводил гостя и закрыл за ним дверь. Однако прежде чем заговорить, он дождался, когда хлопнет входная дверь отеля.

– Как скоро он сможет начать?

– Он попросил два месяца.

– Сделка о передаче «Аконита» будет зарегистрирована через одну-две недели.

– Почему так долго?

– Я не хочу приезжать в Хелину лично – не стоит привлекать излишнего внимания к этому делу. Чтобы сделка выглядела как заурядная купля-продажа, я послал бумаги по почте. – Ли нервно подергал ус. – Боюсь, эта женщина может появиться на сцене в самый неподходящий момент.

– На сей счет можешь не волноваться. Если она в «Аконите», тем лучше. Как только на документ поставят штамп о регистрации, мои люди нагрянут на ранчо и наведут там порядок.

Форсайт оглядел комнату, проверяя, не оставил ли чего-нибудь. Затем направился к двери.

– Что там стряслось с Медором и Коротышкой Спинксом? Говорят, их подстрелили?

– Они повстречали на старой дороге, милях в двадцати от города, обоих Гейтсов и старика, который у них работает. По словам Медора, еще до того как он разобрался, кто это, Гейтсы открыли по ним огонь из дробовика. Спинке тяжело ранен.

– Наверняка они направились в «Аконит», больше некуда. Что ж, отлично. Заодно мы избавимся и от этой девчонки, а Дел наконец займется чем-то стоящим.

– Я не хочу думать об убийстве…

– Ну и не думай.

В голосе Форсайта прозвучали нотки, которые всегда настораживали Ли. Полковник был бесчувственным, как камень, и Ли прекрасно понимал: Форсайт, если понадобится, в любой момент может наброситься и на него. За последние недели Марк Ли уже сотни раз пожалел, что вообще познакомился с этим человеком. Но адвокат знал: теперь он увяз настолько, что либо должен идти до конца, либо ему не жить.

Они пересекли вестибюль, вышли на улицу и нос к носу столкнулись с Кливом и Диллоном. Форсайт остановился.

– Здравствуйте, мистер Старк. – Диллона полковник намеренно игнорировал. – Ну как, нашли землю для вашего инвестора из Канзас-Сити?