Осколки судеб - Плейн Белва - Страница 48

Айрис зажала уши.

– Не желаю ничего слушать. Думаешь, я не знаю? «Моя жена думает, что я работаю, такая удача». А потом вы вдвоем потешались над недотепой-женой. «Она хорошая женщина, и мне не хочется обижать ее, но с тобой, дорогая, все по-другому, ты даешь мне…»

– Все неверно. Да я с ней двух слов не сказал до того вечера, не говоря уж о том, чтобы обсуждать мою жену. И с тех пор я ее не видел и больше не увижу. Она для меня ноль, пустое место. Ты слышишь?

– Теперь ты скажешь, что у меня был обман зрения.

– Нет, не скажу, но то, что ты видела, ничего не значит, это…

– А потом ты скажешь, что ничего не произошло в этом твоем кабинете, где не было света и…

– Я мог бы солгать тебе, но так как ты все равно мне не веришь, я скажу правду: я не знаю, как это случилось. Это было безумие, пятиминутное безумие, потом я себя возненавидел.

Айрис вдруг ясно, во всех подробностях представила, что происходило в эти пять минут. Руки Тео, прикосновение которых она так хорошо знала, ласкали тело другой женщины… И теперь эта женщина, которую она вполне может встретить на улице или в магазине, знала об интимных привычках Тео. Это было невыносимо, невыносимо!

– Ты мне отвратителен! – закричала она. – Я не могу сидеть с тобой рядом. Ты лживый, бесчестный человек!

Она открыла дверцу. Тео скользнул за ней по сиденью и схватил ее, но она, вырвавшись, вышла и с силой хлопнула дверью. Раздался ужасный крик, подобного которому она не слышала ни разу в жизни. Обернувшись, она увидела, что он согнулся на сиденье чуть ли не до полу, зажимая руку.

Мгновенно до нее дошло, что случилось. Он пытался втащить ее назад в машину, а она, не заметив, прищемила ему руку дверью. Она обежала вокруг машины и села на водительское место, бессвязно бормоча:

– Что? Что?

В ответ он, скрежеща зубами, еле слышно проговорил:

– Мои пальцы. В больницу.

Она и сама выбивала зубами дробь от ужаса, гнала машину как сумасшедшая, наблюдая за дорогой и поглядывая на Тео. Он держал голову низко опущенной, чтобы избежать приступа рвоты и не потерять сознания. Айрис знала, она запомнила это, что пальцы – самая чувствительная часть тела. Тео подавлял стоны. Мужская гордость требовала, чтобы он молча терпел боль, и это разрывало Айрис сердце.

Спотыкаясь, он вошел в отделение неотложной помощи. Навстречу ему выбежала сестра, проговорив с удивлением «Доктор Штерн?», и, поняв в чем дело, замолчала, глядя на него расширившимися от ужаса глазами.

Тео увели куда-то в глубь здания, туда, где Айрис никогда не была. Как парализованная, сидела она на деревянном стуле, смутно понимая, что вокруг все суетятся, что кто-то куда-то звонит, и это связано с Тео. Она ничего не могла больше сделать. Ей оставалось только ждать. Мысли ее были бессвязными и, странным образом, она сама это сознавала. Приходили и уходили какие-то другие пациенты – пьяный мужчина, мужчина, которого ужалила пчела, ребенок с высокой температурой. Нескончаемый поток людей. Она не могла о них думать. И о Тео тоже не могла. Ей хотелось лечь в каком-нибудь укромном уголке, где она не будет чувствовать себя виноватой в случившемся.

Спустя некоторое время к ней подошла сестра.

– Доктора забрали в операционную, миссис Штерн Операция займет много времени.

– Какого доктора? – спросила она.

– Доктора Штерна, – мягко ответила сестра.

– Операция? Я думала…

– Повреждение очень серьезное. Приехал доктор Бейли. Миссис Штерн, с вами все в порядке?

– Да… как глупо, не поняла, о ком вы говорите… Женщина взяла Айрис под локоть.

– Пойдемте. Подождите в одном из кабинетов наверху. Принести вам чашечку кофе?

– Нет, спасибо. Я все равно не смогу выпить. – Операция, а не только кровь и повязки. – Значит, дело так плохо? – спросила она, следуя по коридору за фигурой в белом халате.

– О, я уверена, они знают, что делать. Доктор Бейли – крупнейший специалист в микрохирургии. Вы, наверное, о нем слышали.

Айрис не слышала. Сейчас все нервные клетки у нее в мозгу ожили. Микрохирургия. Это же присоединение отрезанных при несчастных случаях конечностей!

– Доктор Бейли крупнейший специалист, – повторила она.

– Да, да, – сестра внимательно посмотрела на Айрис. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Да, спасибо. Я посижу здесь.

– Я скажу им, где вас найти.

Айрис сидела в мягком коричневом кресле, уставясь на коричневые стены. Современные врачебные кабинеты все одинаковы, словно сошли с конвейера: полированная ореховая мебель, множество учебников, коричневые шторы на окнах, дипломы, цветные семейные фотографии. У этого врача было трое детей – три девочки в детских фартучках, пухленькая жена и шотландская овчарка. На письменном столе стояли часы, по которым можно было определить время в любой стране мира. В их городке половина первого ночи.

Совсем недавно, а может, очень давно, она сидела за столиком в ресторане «Уолдорф». Бриллианты, шелка, цветы… А здесь все пропитано больничным запахом, запахом болезней и антисептиков. Он проник даже в эту чистую коричневую комнатку. Наверху, там, где сейчас был Тео, где все сияло белизной и поблескивали стальные инструменты, запах наверняка был еще сильнее. Она почувствовала, что ее вот-вот вырвет, и, как ее учили делать в подобных случаях, опустила голову вниз между колен.

Час шел за часом, а она все еще сидела там, когда дверь открылась и вошли двое мужчин – оба врачи, в белых халатах. Один, помоложе, был доктор Бауэр, такой же приветливый и простой, как и в тот день, когда он, тогда еще интерн, благодарил ее за доброе отношение к нему и его молодой застенчивой жене. Мужчина постарше, краснолицый и плотный, был, должно быть, знаменитый доктор Бейли.

Джед Бауэр представил его.

– Это доктор Бейли, миссис Штерн. Толстяк протянул руку.

– Доктор Бейли, – затем сел и сразу перешел к делу.

– Ситуация очень серьезная, миссис Штерн. Ваш муж потерял три пальца. Это плохие новости. Хорошая новость – два пальца я сохранил. Указательный пришлось удалить до первой фаланги.

Айрис ничего не сказала. Часы на столе показывали, что в Хельсинки было без четверти девять, солнце давно встало, люди шли на работу. В коричневой комнате повисло молчание.

– Тяжелая дверь. И захлопнулась, должно быть, с силой, – прервал молчание Джед Бауэр.

Бейли, не обратив на его слова внимания, заговорил, чтобы не дать Айрис задать вопрос, который, он был уверен, она вот-вот задаст.

– Он сможет пользоваться теми двумя пальцами, которые мне удалось спасти, но, конечно, в очень незначительной степени. Я имею в виду, он сможет держать вилку, водить машину и тому подобное.

В Сингапуре сейчас было… впрочем, не важно, сколько там времени, все равно там уже наступил следующий день. «Сможет держать вилку и тому подобное».

– А его работа? Наверное… – Она не договорила, и ни один из врачей тоже не сказал ни слова.

Они с жалостью смотрели на ее полные слез глаза, покрасневший нос, бессмысленно двигавшиеся руки. Она поднесла к лицу носовой платок, потом спросила, можно ли ей увидеть Тео.

– Он еще не совсем отошел от наркоза, но вы можете пройти к нему.

Айрис смотрела на любимое лицо – белое, с тонкими чертами, похожее на лицо прекрасной статуи из белого мрамора. Рука, замотанная бинтами и оттого казавшаяся огромной, лежала на подушке. Айрис охватило ощущение нереальности.

Джед Бауэр ждал ее у двери.

– Пойдемте, я отвезу вас домой.

– Я и сама могу доехать, – машинально проговорила она.

– Нет. Доктор Свенсен поедет за нами в своей машине, и я вернусь с ним.

Остановив машину перед домом, Бауэр протянул Айрис пакетик.

– Это поможет вам заснуть. Одну примите сразу.

– Я не принимаю таких вещей. Он мягко возразил ей.

– Миссис Штерн, в жизни бывают случаи, когда лучше забыть о гордости и силе воли. Это один из них.

В мертвой тишине она поднялась наверх и там последовала совету доктора Бауэра. Затем разделась, бросив одежду на стул. Туфли, красное платье, даже сапфировое кольцо – все было брошено как попало. Последнее, что она увидела перед тем как выключить свет и рухнуть на кровать, была блестящая подарочная коробка с сумочкой от Леа.