Пещера Лейхтвейса. Том второй - Редер В. - Страница 43

— Пора кончать, — наконец сказала Лусиелла.

— Да, надо торопиться, — прибавил Пьетро. — Взгляните туда, сударь, на большую дорогу. Никак, целая армия двигается там.

Лейхтвейс вздрогнул и очнулся от своего забытья. Действительно, на шоссе, которое вело к Праге, сквозь густые облака пыли видны были длинные колонны войск, направлявшиеся к крепости. Долго не было возможности разобрать, чьи это войска. Но Лейхтвейс понял, что, так или иначе, времени терять нельзя и что надо предать земле тело Лоры еще до приближения войск. Бледное лицо ее сплошь закрывали фиалки, подобно голубому покрывалу. Лейхтвейс нежно отстранил цветы и запечатлел поцелуй на лице своей дорогой жены. Это был последний поцелуй.

— Скорей! Торопитесь! — напомнил Пьетро. — Что-то там творится неладное. Смотрите, вон солдаты остановились. Боже праведный! Пришла беда!

На расстоянии приблизительно ста шагов от ограды маленького кладбища в землю зарылось пушечное ядро и с грохотом взорвалось. Дождь осколков залетел на кладбище. Но ни Лейхтвейс, ни супруги Ласкаре не пострадали.

— Прощай, Лора! — воскликнул Лейхтвейс. — Под градом пуль предаю твое тело земле. Вскоре, быть может, здесь, вокруг твоей могилы, будет царить разрушение, разгорится бой. Ты же будешь покоиться в мире, тело твое будет охранять земля, а душа твоя давно уже парит в вечности.

Лейхтвейс опустил ящик с телом Лоры в могилу.

— Помолимся, — сказал он.

Но едва он успел произнести эти слова, как со всех сторон начали свистеть пули. В воздухе поднялся рев, точно сама смерть неслась на крыльях разрушения. В Прагу направлялась огромная австрийская армия. Пруссаки пушечной пальбой пытались воспрепятствовать подошедшей армии соединиться с осажденными.

Пьетро и Лусиелла с громкими криками побежали к своей хижине. Они не хотели подвергать себя опасности из-за покойницы, до которой им, в сущности, не было никакого дела.

Лейхтвейс опустился на колени у могилы Лоры и произнес молитву. Почти каждое слово этой молитвы заглушалось ревом и свистом пушечных ядер и ружейных пуль.

Лейхтвейс понял, что нельзя больше оставаться на кладбище, так как его неминуемо сразит пуля. Он всей душой стремился к смерти и не боялся расстаться с жизнью, но помнил, что его ожидает еще одна крупная задача, до исполнения которой он не хотел умирать. Он помнил, что должен отомстить. Он даже не успел зарыть могилу, а ограничился тем, что бросил на тело своей Лоры три горсти земли и быстро ушел с кладбища.

Тем временем пруссаки, по-видимому, достигли своей цели и воспрепятствовали соединению неприятельских армий. Лейхтвейс видел, как огромные колонны войск отступают и мало-помалу скрываются в лесу. Не заходя в хижину итальянцев, он побежал к шоссе, уже сплошь покрытому убитыми и ранеными. От одного из раненых он без труда узнал, в чем было дело.

Оказалось, что к Праге приближается фельдмаршал Даун с огромной армией и что отступившие отряды представляют собою лишь авангард его войск. Так как Лейхтвейс был в форме австрийского офицера, то раненый не задумался сообщить ему все подробности, касающиеся армии, приближавшейся на выручку осажденной крепости. Сам раненый был офицер из штаба фельдмаршала Дауна и попал в авангард лишь потому, что собирался снять карту местности для своего начальника.

— Товарищ, — обратился он к Лейхтвейсу, — я чувствую, что тяжело ранен и вряд ли врачам удастся меня спасти. Я ношу при себе важные документы, предназначенные для фельдмаршала. Не будете ли вы добры взять на хранение эти документы? Вон там стоит моя лошадь. Она не отходит от меня с тех пор, как я ранен. Садитесь на нее и поезжайте как можно скорее туда, вдоль опушки леса. Я думаю, после часа езды вы прибудете в нашу главную квартиру, а там найдете возможность передать документы лично фельдмаршалу.

Раненый правой рукой указал на свою грудь. Лейхтвейс расстегнул ему мундир и достал из бокового кармана бумажник с документами. Он сразу увидел, что эти документы содержат данные, представляющие большой интерес не только для фельдмаршала Дауна, но еще и для кое-кого другого. Лейхтвейс вспомнил обещание, данное прусскому королю; согласно этому обещанию он должен был доставить подробные сведения из осажденного города. Правда, ему не удалось исполнить это обещание, но зато представлялась возможность сообщить королю сведения о приближающейся армии Дауна. Лейхтвейс быстро спрятал документы, вскочил на коня, твердой рукой взял поводья, еще раз оглянулся на маленькое кладбище и ускакал.

Раненый австрийский офицер, с трудом приподняв голову, смотрел ему вслед. И вдруг он увидел, что мнимый товарищ, которому он доверил документы для передачи фельдмаршалу, ускакал по дороге не к австрийской армии, а к прусскому лагерю.

— Измена, — простонал раненый и лишился чувств.

Спустя некоторое время на место прибыл отряд санитаров и начал тщательно собирать раненых и убитых, павших при первом наступлении. Из-за окна своей хижины Пьетро Ласкаре и Лусиелла наблюдали за тем, что творится на шоссе. Пьетро, обозленный, отошел от окна. Он обманулся в надеждах, так как полагал, что трупы убитых попадут к нему в руки.

Глава 64

ПОД НОЖОМ УБИЙЦЫ

До самого вечера Пьетро и Лусиелла боялись выходить из дома, опасаясь, что перестрелка опять возобновится. А пуль они очень боялись, как австрийских, так и прусских. Но до вечера бой не возобновился. Фельдмаршал Даун, по всей вероятности, пришел к убеждению, что по открытой дороге нет возможности подойти к Праге. Армии австрийцев не было видно. Да и пруссаки спокойно оставались на своих бивуаках, видневшихся вдали.

С наступлением темноты Пьетро и Лусиелла собрались в путь, причем последняя захватила с собой фонарь. Осторожно вышли они из дома и, удостоверившись, что вблизи никого нет, направились к кладбищу. Вскоре они дошли до могилы, которую сами выкопали. Покойница лежала в ящике, покрытая лишь ветками и цветами, которые начали уже вянуть. Супруги Ласкаре вынули покойницу из ящика и, как могли быстро, перенесли ее к себе в хижину. При этом они вели себя так странно, что всякий посторонний наблюдатель неминуемо заподозрил бы, что они собираются совершить преступление. Но кругом не было никого, кто мог бы наблюдать за супругами, и они беспрепятственно со своей ношей добрались до дому.

Они внесли тело красивой, молодой женщины, на котором еще не появилось ни малейших признаков разложения, в комнату и положили до поры до времени на солому, где обыкновенно спал Пьетро.

— Ты сейчас возьмешься за дело? — спросила Лусиелла, глядя как-то робко и боязливо на своего мужа.

— А чего же мне ждать? — возразил тот. — Чем скорей, тем лучше. Через несколько часов может явиться Илиас Финкель за товаром, а у меня еще не готово столько, сколько нужно.

— Знаешь, Пьетро, — дрожащим голосом проговорила Лусиелла, — тебе хорошо известно, что я не труслива и охотно заработаю пару золотых. Но на этот раз я предчувствую недоброе. Мне кажется, мы совершим великий грех, если разрежем и искромсаем тело этой красавицы, чтобы торговать ее мясом.

— Черт возьми! — воскликнул алчный Пьетро. — Разве до сих пор эта торговля приносила тебе вред? Мы прибыли сюда голыми бедняками и поселились в этой хижине потому, что никто не хотел оставаться в ней, так она была ветха. Мы голодали, и если бы не воровали с некоторым успехом в Праге, то так бы и околели с голода. Но потом мы познакомились с Илиасом Финкелем, который занимается в Праге разными темными делами, и он научил нас, как можно зарабатывать много денег. Он обратил наше внимание на удобное местоположение нашего дома вблизи реки, именно в том месте, куда течение пригоняет все, что в Праге падает в воду. Он посоветовал нам закинуть сети и ловить трупы самоубийц. Он оказался прав. Трупы запутывались в наших сетях, течение приносило их к нам, миновать они нас не могли. Но без наставлений хитрого Финкеля, мы не знали бы, что предпринять с этими трупами. Когда началась война и в Праге воцарился голод, Финкель посоветовал нам выделывать колбасы из мяса самоубийц. Смотри сюда. Ты видишь, сколько мы уже успели заработать с начала войны.