Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль - Страница 54

В израильских учебниках и пропагандных изданиях всегда подчеркивается, что многие арабы сотрудничали с нацистской Германией. Это правда, но не вся правда. Были арабские лидеры, вроде муфтия Иерусалима хаджи эль Хуссейни, ставившие на Германию в борьбе с колониальной державой. Но были и воины Арабского Легиона, которые уничтожили германскую базу в Ираке и обезопасили Палестину.

В Ираке “девчонки Глабба” отличились в борьбе с про-германскими повстанцами Фаузи Каукджи. Прошло несколько лет, и в 1948 году Глабб и Каукджи оказались невольно союзниками в войне. Получив приказ короля Абдаллы, Глабб пересек Иордан и пошел по трудным дорогам из Иерихона на Рамаллу – “по дороге Иисуса Навина”, писал Глабб, склонный к библейским ссылкам, как и Орд Вингейт. С ним шли и палестинцы, “кряжистые горцы Хеврона, похожие на наших шотландских горцев, упрямые, стойкие, хорошие воины” (Глабб).

Глабб берег своих солдат, и не хотел бросать их в городские бои. Только под давлением короля он вошел в Иерусалим. но и там не пытался взять западный, еврейский город. Впрочем, в 1948 году арабские силы практически нигде не пересекали указанных ООН границ еврейского государства. Ави Шлаим, израильский «новый историк», живущий в Англии, доказал в своей книге «Сговор на Иордане», что иорданский король заключил тайный договор с еврейским руководством: он обязался не покушаться на еврейские территории, а они обещали не мешать ему присоединить оставшиеся палестинские земли к своему королевству. Они лишь не договорились – какие земли останутся у палестинцев. Бен Гурион хотел завоевать всю Палестину, а его правые оппоненты хотели покорить и Трансиорданию.

Поэтому Арабскому Легиону пришлось повоевать. Глабб пишет в своей книге, что денег ему не давали, обещанные суммы из Ирака и Египта так и не поступили, боеприпасов не было. Когда он объяснял королю, что армия не может воевать без патронов, его упрекали в том, что он продался сионистам. Деньги, как всегда, решали почти все: Голда Меир отправилась в Америку для сбора средств на войну и собрала 50 миллионов долларов. Это в три раза превышало годовой доход Саудовской Аравии от продажи нефти в 1947 году: в те годы у арабов не было нефтяных богатств, а то, что было, они не спешили потратить на палестинцев. (Военные бюджеты арабских стран того времени показывают, что у Израиля было куда больше денег. Бюджет Египта составлял 8 миллионов фунтов, Сирии – 2,5 млн.ф., Ливана – 1 млн.ф., Ирака – 6 млн.ф. и Иордании – 7,5 млн.ф. Вовсе не все эти суммы предназначались для войны в Палестине.) В распоряжении Глабба не было и десятой части той суммы, которую привезла Голда Меир. Поэтому он стремился к перемирию с израильтянами. Не из пацифизма, в этом старого вояку не стоило упрекать, не из трусости – из-за нехватки боеприпасов и денег. Все же Легион повоевал, и в тяжелых боях удержал Латрун и высоты за Маале ха-Ха-миша, на пути к Рамалле. Поэтому крестьяне района Латруна – Ялу, Дейр Аюба, Имваса, Бет Нубы – смогли прожить под сенью своих смоковниц на 19 лет дольше, чем крестьяне ближней Абу Шуши – только в 1967 году, после Шестидневной войны, к ним пришли армейские бульдозеры, смели их дома с лица земли и превратили окрестности в заповедник горного сельского хозяйства, Парк Канады – в честь пожертвовавшего на его создание канадского еврейства.

Все прочие силы арабских государств, которые так любят перечислять израильские историки-популяризаторы, не собирались проливать кровь за Палестину, которая досталась бы королю Абдалле. Между арабскими государствами не было согласия, и они направили лишь символические силы для защиты палестинцев: кто – роту, а кто – батальон. Этого было недостаточно для войны. Только Арабский Легион воевал всерьез, но силы были неравны.

Глаббу и Арабскому Легиону удалось остановить израильтян, но отбить коридор они не смогли. Заключенный на Родосе договор о перемирии закрепил эту границу, а прошедшее время сделало ее священной в глазах самых прогрессивных израильтян, готовых поступиться более поздними завоеваниями. В этих местах можно призадуматься о странном повороте событий, приведшем к конфронтации. Если бы староверы России попытались выселить православных, утверждая, что до Петра вся Россия крестилась двуперстием; если бы копты Египта пытались изгнать мусульман в пустыню, если бы друиды Уэльса потребовали эвакуации Лондона, – возник бы исторический эквивалент происходившему в 1948 году. Палестинцы, жители Святой земли, были прямыми потомками древних обитателей страны. Они чтили ее святых от Моисея и Давида до Маккавеев и Иисуса, ее святыни от Храмовой горы до гробницы патриархов и Гроба Господня. Они возделывали поля, виноградники, оливковые рощи, ухаживали за ее родниками.

Пришельцы-евреи тоже были потомками древних обитателей страны, давно покинувшими ее в силу разных обстоятельств, хранившими древнюю религию страны. Объединившись, слившись в один народ, пришельцы и местные жители смогли бы исцелить древнюю шизофрению Палестины, стародавнее раздвоение личности, по которому оставшиеся в Палестине перестали считать себя евреями, а евреи за рубежом перестали считать себя палестинцами. Вместо этого две половины единого целого взялись за оружие, стараясь уничтожить друг друга. Погромы в Хевроне и Яффе показали, что и палестинцы способны на резню и уничтожение мирного еврейского населения.

Говоря мудрыми словами Джорджа Бреннана (он писал про гражданскую войну в Испании): “В гражданских войнах больше крови проливает победитель”. В войне 1948 года победили евреи. Соответственно, пролитая кровь была палестинской – и она отравила землю, отнятую у палестинцев.

ГЛАВА XXI. БЕЖЕНЦЫ И ТЕРРОР

Но в Палестине и раньше сомневались в намерениях поселенцев-сионистов. Еще в 20-х годах иерусалимский каноник Вадди предупреждал, что “евреи станут тиранизировать не-еврейское население”. В 1948 году, когда поток беженцев стал реальностью, люди, увидевшие это своими глазами, не смогли хранить наивность и оптимизм, которых хватало на десятилетия на расстоянии. Первым человеком, увидевшим, понявшим, сказавшим и пострадавшим за это был граф Фольке Бернадотт, одна из трагических фигур трагического года.

Бернадотт, племянник короля Швеции, был главой шведского Красного Креста в 1945 году, когда он направился в Третий Рейх для спасения узников концлагерей – на Западе опасались, что перед окончательным поражением нацисты убьют всех узников – свидетелей их зверств. Ему удалось добиться разрешения на эвакуацию тысяч скандинавских узников, а также многих евреев. (Так спаслась, среди прочих, Корделия Эдвардсон, еврейка из Польши, ставшая известной журналисткой и корреспондентом шведской газеты “Свенска Дагбладет” в Иерусалиме.) Поэтому в 1948 году ООН назначила его специальным представителем в Палестине. Поначалу он должен был носить титул Верховного Комиссара, как и глава британской мандатной власти, но затем, в последнюю минуту, его предпочли назвать Посредником ООН.

Бернадотт прибыл в Палестину с самыми острыми про-еврейскими и про-сионистскими сентиментами. Он знал лучше многих о трагедии европейского еврейства, у него было теплое чувство спасителя к спасенным. Он хотел добиться мира между арабами и евреями. Но он быстро убедился в том, что евреи не спешат прекратить войну, но хотят завоевать земли, отошедшие к палестинцам по Плану Раздела. Особое впечатление произвели на него беженцы, сотни тысяч беженцев, сгрудившихся на улицах Рамаллы и Наблуса, он с ужасом думал об их судьбе, об опасности эпидемий, о том, как они проведут дождливую зиму. Он предложил возвратить беженцев, дать компенсацию тем, кто не хочет вернуться, заключить перемирие, слегка упростить границы кантонов Плана Раздела. Он предлагал отдать евреям Западную Галилею в обмен на Негев. Бернадотт не понимал, что правительство Израиля относится к резолюции ООН лишь как к отправной точке, что оно собирается все равно захватить Западную Галилею и удержать Негев, что оно не только не собирается возвратить беженцев, но надеется еще умножить их число.