Паутина Судеб - Самойлова Елена Александровна - Страница 96

Ведущий Крыла никогда не разменивается на пустые обещания, и если сейчас он намерен защитить – он это сделает, вне зависимости от того, кто рискнет причинить мне боль.

– Данте, давай отложим этот вопрос на потом. Бой чести может и подождать, у нас более насущные проблемы. – Голос у меня едва заметно подрагивал, но аватар все же кивнул и уже собирался занять привычное место за моим правым плечом, как чучело птички, неподвижно стоявшее передо мной на столе, вдруг встрепенулось и противно заверещало на полную громкость.

– Ладислав, да прекрати разряжать обстановку таким образом! – рявкнула я, пытаясь поймать чрезвычайно увертливое чучелко с помощью заклинания-сетки.

Громкость воплей сразу же убавилась, но носиться как угорелая под потолком зала птичка не перестала.

– Знаешь… а на этот раз я совершенно ни при чем… – негромко пробормотал некромант, когда за мозаичным окном полыхнуло алым. – И, похоже, что раннее оповещение оказалось слишком поздним…

Низкий, рокочущий голос прокатился над Андарионом, как раскат грома. Пробивающийся сквозь треск молний, высокие, визгливые вопли Ладиславовой птички, бьющейся о стекло высокого окна, ведущего на балкон, он слышался так же четко, словно обладатель этого голоса находился у меня за спиной.

– Королева! Выходи, поиграем!

Я вздрогнула и, вскочив с места, подбежала к окну, распахивая его и выпуская орущий талисман на волю, в уже темнеющие в ранних предзимних сумерках небеса. С высоты Снежного дворца я увидела, как в восточной части города, обращенной к горам, полыхает багряно-алое пламя, как первые жгуты вырывающейся из-под земли силы вздымаются к небу, свиваясь в пульсирующий, стремительно расширяющийся столб света, выплюнувший из своего нутра темную, едва заметно светящуюся алым крылатую фигуру опального принца.

– Королева Синяя Птица!!!

Ничего себе телепорт он себе отгрохал… Ажно до небес. Красиво, до жути красиво – и при этом страшно вообразить, сколько дикой, неукрощенной магии выброшено в никуда только для достижения этого потрясающего эффекта…

Тонкий, как эльфийская веревка, багряно-алый жгут вдруг сорвался с поблескивающего в лучах заходящего солнца лезвия глефы, находящейся в руках Азраэла, и устремился ко мне с такой невероятной скоростью, что я не успела ни вскинуть руки в защитном жесте, ни уклониться – только в испуге отшатнулась назад…

И увидеть, как передо мной словно из ниоткуда возникает широкая спина Данте, закрывшего меня собой и принявшего предназначенный мне удар. Полыхнула алая вспышка, запахло окалиной. Ведущий Крыла покачнулся… и тут же ринулся вперед как ни в чем не бывало, ловя ветер широко раскрытыми черными крыльями.

Я ахнула и дернулась было следом за Данте, но чья-то жесткая, затянутая в черную перчатку ладонь ухватила меня за локоть и крепко сжала, не давая вырваться.

– Куда собралась, королева? Без доспехов тебя раздерут в клочья, ты посмотри, что там творится. – Лайлионн, в который раз ставший гласом моего разума, почти силой потащил меня с балкона обратно во дворец, напрочь игнорируя мое сопротивление. – Если Ведущий Крыла не справится с ним, то хотя бы выиграет для тебя время, чтобы ты могла встретить врага во всеоружии.

– Доспехи там не помогут! Там дикая магия, а ей все равно…

– Но без доспехов ты беззащитна против обломка стены в спину! – Глаза аватара затянуло непроницаемой черной пленкой, сделав взгляд слепым, направленным в никуда.

Меня передернуло, но я поспешила следом за ним почти бегом.

Азраэл пришел один, вооруженный лишь силой Источника, дикой магией, которую он с трудом удерживал в узде, и сколько еще продержится его контроль над этой украденной, не принадлежащей ему по праву рождения или наследования силой – неизвестно, но, как мне казалось, еще очень недолго. Магия темного пламени не подействовала на Данте, и я была уверена, что Ведущий Крыла навяжет опальному принцу ближний бой, так что у Азраэла не будет времени ударить темным пламенем снова. Но как Данте, не владеющий никакой защитной магией, сумел отразить направленное копье силы? Разве что ему доспехи заговорили за время моего отсутствия…

Заговорили доспехи?.. А может, просто…

Я едва не споткнулась, сбегая по лестнице следом за Лайлионном по пути к дворцовой оружейной.

…Я застегнула ремень наспинных ножен, проверила, удобно ли вытягивается недлинный клинок, и шагнула к Данте, вкладывая теплый амулет-корешок в его руку, обтянутую черной кожаной перчаткой. Заглянула в глаза.

– Надень, пожалуйста. И не снимай. Это защитный амулет, одноразовый, но очень мощный.

– Ты уверена, что мне он нужнее?

– Нужнее. Не забывай, что я ведунья. У меня естественной защиты хватит.

– Но не от меча в спину.

– Этот амулет не от меча. А от заклятия…

Значит, давний подарок спасенной дриады все-таки пригодился. Защитил Данте от темного пламени земли, дал Ведущему Крыла возможность отвести от меня беду, а сейчас – выиграть время для всех нас. Все же именно он в свое время обучал Азраэла, знает его силу и слабости, и остается только надеяться, что за время изгнания ученик не успел превзойти учителя в мастерстве, уповая на похищенную магическую силу. Но кому, как не мне, знать, что, сражаясь на мечах не на жизнь, а на смерть, попросту некогда создать хоть какое-то заклинание, некогда сосредоточится и вытолкнуть из себя магию, оформленную либо же просто в виде силовой волны.

Если у Азраэла окажется хотя бы секунда передышки – шансов у Ведущего Крыла не будет…

ГЛАВА 20

Иногда, в моменты просветления, когда жизнь и смерть переплетаются друг с другом в каждой вспышке лучей заходящего солнца на лезвии скрестившихся клинков, кажется, будто бы касаешься тонкой, как волос, звонкой и хрупкой паутинки, пугливо подрагивающей с каждым биением сердца. Неравномерно вплетается в узор Паутины Судеб, видеть который полностью может лишь Прядильщица, истончается, когда жизнь подводит к самой Грани, и рвется с еле слышным вскриком в момент смерти.

Когда руки сами ведут длинный меч, выписывая в воздухе восьмерки и дуги, когда звон сталкивающихся клинков забивает собой все остальные звуки, тогда мысли либо пропадают вовсе, либо текут плавно и отстраненно от происходящего.

Но иногда бывает так, что одно-единственное стремление объединяет волю и чувства в целое, когда все в жизни существует лишь для достижения главной цели, видимой так же ясно, как полыхающий в безлунной ночи огромный костер посреди поля. И тогда весь остальной мир попросту перестает существовать – ведь нет того, кто мог бы коснуться плеча и образумить, остановить, прекратить безудержный полет мотылька на огонь.

Когда плеть, словно свитая из разноцветных языков пламени, предназначавшаяся королеве, ударила в грудь Ведущего Крыла, на какой-то краткий миг ему почудилось, что на этот раз он уже не сумеет выполнить свой долг полностью, не сможет завершить то, что было начато I им самим более трех лет назад. Доспех на груди слегка оплавился, над солнечным сплетением появилась неровная дыра, сквозь нее был виден обугленный, разом увядший корешок на веревочке, сплетенной из травяных побегов, зеленоватое сияние вокруг которого постепенно таяло.

Столь долго удерживаемая в узде ярость хлестнула через край, затопила сознание ледяной, как вода в подземной реке, текущей под Андарионом, ненавистью к летящему к Снежному дворцу существу, и аватар скользнул с балкона, распахивая крылья и ловя ими воздушные потоки.

Приблизиться до того, как бывший ученик осознает, что не подействовавшая поначалу магия может вполне успешно сработать во второй раз, подлететь на расстояние удара глефой, по лезвию которой пробегали алые сполохи, и в последний момент уклониться от удара, уйти вниз и в сторону, услышав лишь едва слышный скрежет острия по набедренной пластине доспеха…