Жар-птица. Свирель славянина - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 36

36

Ворон, Филин, и Сова Птицы Чернобога, Но у темных мысль жива, В их зрачках горят слова, О, горит их много.

ВОРОН

Ворон и дуб, Ворон с клювом железным, Ворон, пьющий горячую кровь, и клюющий остывший труп, Ворон, знающий речь человека, И доныне, от века, Не забывший, как судьбы разведать по рунам надзвездным, Ворон, вещая птица Славян, Вестник Одина, зрящий, как в мире Расстилается сумрак ночной, каждый день простирается шире, —Говоришь ли ты карканьем нам о погибели солнечных стран? Ворон, дом твой есть дуб, Вековой, Что в раскатах громов, Возрожденно-живой, Зеленеет, И хоть карканьем ты возвещаешь, что в сумерки светлых Богов, Между пепельно-дымных, зажженных пожарами дней, облаков, Волк явится посмеет И оскалит на Светлых прожорливый зуб, —  Ворон, Ворон, твой дуб, Говорит, что за сумраком новое Солнце восходит, И под карканье рун вся дубрава живет, И уж новые зори наш Бальдер, наш Бальдер выводит, Мы с Воскресшим воскресли, и пляшем, сплетясь в хоровод.

СОВА

Сова, кто смотрел в твое круглое желтое око, Тот знает великую тайну чудес. Не царила ли ты в Небесах? В их провалах немых, там, высоко, В бездонностях синих доныне твой знак не исчез. Кто в полночь читал под ущербной Луною Пожелтевшую летопись дней, Тот меня понимает без слов, и сейчас он со мною, Над одной мы строкою, В песне моей, В струне мы одной, что во славу Вселенной бряцает.  О, мудрая птица, чей взор темноту проницает, В ночи, где дневные не видят ни зги, Ты сидела на страшной избушке Яги, Ты глядела в глаза благородной Афины, Ты была за плечами у всех колдунов, Ты крылом прорезаешь ночные долины, Навевая виденья вещательных снов На ведовские стебли полночных цветов, От которых приняв дуновение, мрак Нашим снам сообщает твой знак, — Я знаю, когда-нибудь в безднах, далеко Погаснет Светило кружащихся дней, Но в новых ночах первозданных, в смещении тьмы и огней, Пред творчеством новым зажжется, сквозь Хаос, безмерное желтое око.

ПТИЦА СИРИН

Птица Сирии на Море живет, На утесе цветном, На скалистом уступе, над вечной изменностью вод, Начинающих с шепота волю свою, и ее возносящих как гром.  Птица Сирин на Море живет, Над глубокой водой, Птица Сирин так сладко поет, Чуть завидит корабль, зачарует мечтой золотой, На плывущих наводит забвенье и сон, Распинает корабль на подводных камнях, Утопают пловцы в расцвеченных волнах, Услаждается музыкой весь небосклон, Звуки смеха со всех возрастают сторон. Беспощадна Любовь с Красотой, Кто-то властный о Жизни и Смерти поет, Над пустыней седой кто-то есть молодой, Кто струну озарит — и порвет. Птица Сирин на Море живет, Над глубокой водой

ПТИЦА СТРАТИМ

Есть много птиц, красивых, сильных Проворных, злых, любвеобильных, Не умеряющих свой пыл, Цветистых в ярком опереньи Прекрасных в беге, в лете, в пеньи, В двойном размахе вольных крыл.  Есть много птиц и плещет слава Орла и финикса ксалава, Молва о них — как светлый дым, И древен ворон в снах богатых, Но всех прекрасней меж крылатых Всемирно грезящий Стратим.  Он неземной, он вечно в Море, От края к краю, на просторе Простер он в мире два крыла, И чуть он вполночь встрепенется, Весь Океан восколыхнется, Познав, что вновь Заря светла.

НА КАМНЕ СОЛНЦЕВОМ

На Камне солнцевом сидит Заря-Девица, Она — улыбчивая птица, В сияньи розовом широко- длинных крыл, На Камне солнцевом, он — амулет всех сил. Светло-раскидисты сияющие крылья, Пушинки, перушки до Моря достают, Все Небо — ток огня, все облака поют От их цветною изобилья, От них румянится и нищенский приют. Улыбчивым лицом будя людские лица, Сияньем розовым развеселив весь мир, На Камне солнцевом побыв, Заря-Девица Уходит за моря — к другим — и тот же пир.