Танцовщица грез - Мэтьюз Патриция - Страница 2

Мишель наконец подплыла к матери и поцеловала ее в щеку. На Анну пахнуло смешанным запахом здорового девичьего тела и обожаемых дочерью духов из розовых лепестков.

– Мама, ты видела? Это новый танец. Тебе нравится?

Анна обняла дочь за плечи:

– Я успела увидеть только самый конец. По-моему, очень недурно. Ты стала неплохо танцевать, Мишель.

Андрэ прищелкнул языком:

– Дорогая Анна! Умоляю вас не говорить ей комплиментов! Мишель только учится. И в ее танце еще полно ошибок и срывов. Поберегите свою похвалу до той поры, когда она будет по-настоящему ее заслуживать!

Мишель надула губы:

– Не слушай его, мама! Если серьезно относиться к тому, что говорит Андрэ, то я никогда не дождусь ни одной похвалы. А ведь каждого важно вовремя поощрить и ободрить.

Мишель бросила на Андрэ надменный взгляд, еще раз поцеловала мать и театрально выплыла в танце из комнаты.

Анна весело рассмеялась, глядя ей вслед.

– Если уж говорить о моральном поощрении, – назидательно проворчал Андрэ, – то вы, милая Анна, позволяете ей шалости, которые подчас сродни хулиганству. Вы уже испортили свою дочь! Понимаете – испортили!

Повернувшись к Андрэ, Анна виновато развела руками и вздохнула:

– В какой-то степени вы правы, дорогой друг! Возможно, я ее действительно немного испортила. Но не без вашей помощи! – Анна подошла к Андрэ. – Скажите, она действительно очень хороша, или это только кажется ее сумасшедшей матери?

Андрэ с надменным и рассудительным видом поднял голову. Но в его глазах заплясали веселые чертики:

– Да, миледи, сумасшедшая материнская любовь действительно присутствует в ваших суждениях. И это нехорошо. Но вместе с тем вы правы. Из Мишель получится первоклассная балерина. Я и раньше не раз говорил вам об этом. Под моим руководством она сделала большие успехи. Но умоляю вас! Мишель не должна об этом знать. Как все дети, она тщеславна. Уже сейчас она прекрасно танцует. Кстати, вы могли бы танцевать не хуже, если бы начали заниматься балетом раньше и не бросили его.

Анна покачала головой:

– Нет, Андрэ! У меня никогда не было такой грациозной и легкой походки. Даже в юности я была толстухой и дылдой. А у Мишель прекрасная фигура, природная грация и изящество.

– Это и подсказало мне идею, которую я уже давно обдумываю, – сказал Андрэ, став вдруг очень серьезным. – Анна, я уже говорил вам, что здесь для Мишель очень мало шансов полностью раскрыть свой талант и тем более получить широкое признание.

Анна с удивлением посмотрела на него:

– Да, вы мне это говорили. Но ведь Мишель любит танцевать и получает от занятий огромное удовольствие. Разве этого недостаточно?

Андрэ отрицательно покачал головой:

– Нет, дорогая Анна, этого мало! Во всяком случае, Мишель очень скоро перестанут удовлетворять наши занятия. Она ваша дочь, поэтому не лишена амбиций. И тоже захочет достичь чего-то в жизни. Это что-то – карьера балерины. Профессиональной танцовщицы!

– Но здесь, в Виргинии, так мало возможностей! Вы сами только что об этом сказали.

Андрэ поднял руку:

– Да, в Виргинии профессиональный танцор считается человеком второго сорта. Но в Европе – во Франции или Англии – артист балета воспринимается как носитель прекрасного искусства, глубокой духовности, а потому пользуется всеобщим уважением. Известные балетные труппы в Париже и Лондоне сочли бы за честь иметь в своем составе такую танцовщицу, как Мишель. Да и вам, Анна, полезно было бы посмотреть мир, а не жить добровольной затворницей. Я вам не раз об этом говорил.

Первым немедленным побуждением Анны было ответить Андрэ решительным отказом. Но он опередил ее и, не давая вымолвить ни слова, продолжал:

– Я уже обсуждал это с Мишель. Она очень хочет поехать в Европу. У меня осталось немало друзей в Париже, которые могли бы ей помочь. Со многими я до сих пор переписываюсь. Среди них – мадам Дюбуа. Она богата и пользуется влиянием во французской столице. После смерти мужа мадам Дюбуа живет в одиночестве и, не в силах его сносить, много раз приглашала нас приехать. Кроме того, эта дама может быть полезна Мишель своими связями и знакомствами. Да и вам, повторяю, совершенно необходимо хотя бы на какое-то время уехать из Малверна. Просто сменить обстановку. Сами увидите, как вам сразу же станет гораздо легче. – Андрэ взглянул на Анну и мягко добавил: – Я знаю, как вам тяжело. Вы ведь очень любили Майкла. Но поверьте, подобное путешествие если не вылечит совсем душевную боль, то, во всяком случае, смягчит ее остроту.

Тронутая его участием, Анна почувствовала, как к горлу подступает комок, а на глаза навертываются слезы.

– Но не вы ли однажды сказали мне, что не можете вернуться во Францию из-за каких-то личных неприятностей? – спросила она.

Андрэ как-то натянуто улыбнулся, а его брови поползли вверх.

– Я не уверен, что когда-либо выразился именно так. Хотя доля истины в этом есть. Но прошло так много лет, что мои юношеские шалости, наверное, давно забыты. Обещайте мне подумать, Анна. Хотя я уверен, что импульсивно вы тут же ответите – «нет».

Спускаясь по широкой винтовой лестнице на первый этаж, Анна услышала настойчивый стук огромного молотка, висевшего у входной двери. Кто-то приехал. Но кто?

Она слышала, как Дженни открыла дверь, и, сойдя вниз, увидела, что горничная спешит к ней с конвертом в руках.

– Это письмо только что доставили, – сказала Дженни, приседая и вручая конверт Анне. – С посыльным из Уильямсберга.

Анна с удивлением взяла конверт, каким-то внутренним чутьем догадываясь, что в нем нечто для нее неприятное. Бумага была дорогой, а каллиграфический почерк – элегантным и красивым.

Как только Дженни ушла, Анна вскрыла конверт и обнаружила внутри один-единственный листок. Это был какой-то финансовый документ, похожий на счет или вексель. Анна быстро, но очень внимательно просмотрела его, стараясь унять растущее в душе недоброе предчувствие. Да, это был действительно вексель – с уведомлением о том, что платеж по нему уже давно просрочен.

Анна взглянула на указанную в бумаге сумму. Она была огромной. В конце имелась краткая приписка: «Прошу Вас приехать ко мне при первой же возможности». Подписано: «Искренне ваш, Кортни Уэйн». И адрес в Уильямсберге.

Конечно, это какая-то ошибка. Но ведь указаны ее имя и фамилия! Миссис Анна Вернер… Малверн… Что все это значит?

Обеспокоенная Анна положила конверт в карман и поспешила в маленькую комнатку на первом этаже, где раньше проходили занятия Мишель. Со временем она превратилась в контору по управлению делами плантации.

Анна до сих пор еще толком не изучила всех деловых бумаг и документов, оставшихся после Майкла. Аккуратно подшитые, они хранились в его отделанном мореным дубом кабинете. Анна была так потрясена неожиданной смертью мужа, что в первое время никакая сила не могла заставить ее войти в эту комнату. Да и сейчас она долго не решалась открыть эту дверь. Но все же необходимость заставила Анну войти в кабинет Майкла и порыться в его бумагах в поисках какого-нибудь документа, проливающего свет на зловещее и странное послание таинственного мистера Кортни Уэйна из Уильямсберга.

Проведя в кабинете Майкла больше половины дня и перерыв все его бумаги, Анна наконец нашла то, что искала. И тут ее охватил настоящий ужас. В руках она держала копию долговой расписки покойного супруга в получении астрономических размеров ссуды под залог Малверна. Документ был подписан Майклом совсем незадолго до смерти.

Анна почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Почему он ничего не сказал об этом? Правда, она знала, что Майкл не ответил бы даже на ее прямой вопрос о ссуде. Потому что не считал нужным занимать жену скучными проблемами, связанными с управлением поместьем. Хотя на какое-то время после смерти первого мужа ей пришлось взять в свои руки бразды правления. Тогда Анне помогал Генри – бывший черный раб, оставшийся после получения вольной в имении в должности надсмотрщика.