В логове льва - Гаррисон Гарри - Страница 53

Если у Шермана и оставались какие-либо сомнения в разумности подобной встречи с врагом, высказывать их вслух он не стал. Уже дважды в своей жизни он улаживал конфликты путем перемирия и всей душой верил, что сможет проделать это снова.

Теперь головные суда стали видны вполне отчетливо: вороненая броня и грозные жерла пушек. На мачты взмыли сигнальные флажки, и конвой замедлил ход, но один броненосец отделился от остальных и приблизился к американскому крейсеру.

– «Защитник», – доложил Ван-Хорн, снова поглядев в трубу. – Главный калибр – шесть стофунтовок, новый модифицированный класса «Воитель».

Британский крейсер направился прямо к ним, вовсю дымя трубами и грозно ощерившись пушками. Как только он подошел поближе, оказалось, что его орудия нацелены на американское судно. Приблизившись на расстояние двухсот ярдов, он сбросил ход и остановился, развернувшись штирбортом, – и тогда стало видно, что пушки тоже поворачиваются, не упуская «Опустошителя» из прицела.

– Лодку спустили? – осведомился Шерман.

– Уже на воде, как вы приказали.

Без единого слова Шерман покинул мостик и через считаные секунды уже спускался на ожидающий баркас. Восемь весел ударили по воде, как одно, и суденышко стремительно заскользило вперед. Когда оно подошло к черному борту британского крейсера, показался шторм-трап, спущенный до самой воды. Шерман принялся карабкаться по нему со всей возможной прытью. Перебираясь через планширь, он увидел дожидающе– гося офицера-пехотинца.

– Следуйте за мной, – буркнул тот и отвернулся. Как только они зашагали к трапу, следом пристроились два матроса с мушкетами. В офицерской кают-компании дожидались двое пехотных генералов. Вытянувшись по стойке смирно, Шерман отдал им честь. Они ответили тем же на британский манер.

– Мы уже встречались, генерал Шерман, – заметил первый.

– Да, в Канаде. Вы бригадный генерал Соммервилл.

Соммервилл неспешно кивнул.

– А это генерал сэр Уильям Армстронг, главнокомандующий войск Ее Величества в Индии.

– Зачем вы здесь? – бесцеремонно поинтересовался Армстронг, едва сдерживая гнев при встрече с человеком, завоевавшим его страну.

– Чтобы спасти человеческие жизни, генерал Армстронг. Нам известен размер и сила вашей армии по документам, захваченным в Лондоне. За моей спиной вы видите главную флотилию броненосцев, которая не позволит вам пройти без боя, если вы попытаетесь войти в Английский канал. Они по мере возможности будут уклоняться от стычек с вашими линейными кораблями, стремясь пустить ко дну ваши транспортные суда. Если же каким-то из транспортов удастся прорваться, хочу уведомить вас, что все южное побережье Англии сейчас обороняют американские войска и артиллерия. Любое судно, попытавшееся высадить десант, будет уничтожено.

– Откуда вам известны наши намерения? – с ледяным гневом бросил Армстронг.

– Так бы поступил я сам, генерал. Это единственная возможность.

– Дадите ли вы слово, что ваши войска стоят здесь? – холодно осведомился Соммервилл.

– Даю вам слово, сэр. У нас была неделя на подготовку обороны. Ньюхейвен-форт перевооружен. Двадцатый техасский полк окопался на берегу с «гатлингами», при поддержке пяти артиллерийских батарей. Следует ли мне перечислить подразделения, обороняющие остальные позиции?

– Довольно, генерал. Вы дали нам свое слово, – голос Соммервилла дрожал; плечи его сгорбились. Он сделал все, что мог. Все сделали, что могли.

Но проиграли.

– Верните индийские войска в Индию, – сказал Шерман. – Если они придут сюда, то лишь для того, чтобы встретить смерть. Флот и артиллерия стоят наготове.

– Но моя страна! – голос Армстронга охрип от гнева. – Вы завоевали, уничтожили…

– Да, завоевали, – парировал Шерман. – Но не уничтожали. Мы хотим лишь мира и окончания этой безрассудной войны между нашими нациями. В это самое время ваши политики встречаются с новообразованным британским правительством. Когда они закончат переговоры, правление закона будет восстановлено. Мы же с нетерпением ждем возвращения домой. Мы хотим мира, а не продолжения конфликтов. Когда вы снова будете управлять своей страной, мы уйдем. Вот и все, чего мы желаем.

– И мы должны поверить этому? – с горечью промолвил Соммервилл.

– У вас нет выбора, генерал, ни малейшего выбора.

– Выведите этого человека за дверь и не пускайте сюда, – приказал Армстронг матросам, стоявшим на часах у двери.

Шерман передернул плечами, сбросив руки, потянувшиеся к нему, развернулся и вышел; дверь за ним захлопнулась. В коридоре он холодно оглядел матросов; те переминались с ноги на ногу, не решаясь встретиться с ним взглядом. Они прекрасно слышали, что говорилось в кают-компании. Тот, что повыше, – судя по нашивкам, главный старшина – оглянулся и негромко спросил:

– А что творится на берегу, сэр? Мы, почитай, ничего и не слыхали, только всякие ужасти.

– Война окончилась, – доброжелательно ответил Шерман. – Победа осталась за нашими войсками. Потери были с обеих сторон, но теперь все в прошлом. Если ваши политики не станут противиться, нас ждет долгосрочный мир. Если мы сможем покинуть страну, заручившись гарантиями этого мира, так мы и поступим. К этому мы стремимся, как должны стремиться и вы.

Тут Шерман услышал, что дверь позади открывается, повернулся и вошел в кают-компанию.

– Вы пришли к решению, – это было утверждение, а не вопрос.

– Да, – тяжко проронил генерал Армстронг. – Индийские войска вернутся в Индию. Вы можете гарантировать им безопасный проход?

– Могу. А как быть с британскими войсками? Они сдадутся?

– Сперва надо обсудить условия.

– Конечно. А ваши военные корабли?

– Это следует обсудить с адмиралом. Говорить от его лица я не уполномочен.

– Естественно. Полагаю, вы приняли мудрое решение.

– Не мудрое, а единственно возможное, – с безысходностью в голосе вымолвил Соммервилл, и генералу Шерману оставалось лишь кивнуть в ответ.

Наконец-то затяжная война, начавшаяся, когда конфедератских представителей арестовали на британском судне, из Америки перекинувшаяся в Мексику и Ирландию, а оттуда шагнувшая в Англию, завершилась.

Рассвет нового дня

– Отец, за дверью дожидается какой-то джентльмен, хочет повидаться с тобой, – сообщила Хелен. – Передал свою карточку.

Взяв карточку, Джон Стюарт Милл поднес ее к свету.

– А-а, мистер Уильям Гладстон! Значит, он получил мое письмо и отреагировал соответственно. Пожалуйста, пригласи его.

Когда Хелен ввела Гладстона, мужчины обменялись теплым рукопожатием, потому что оба ждали этой встречи с нетерпением.

– Явился, как только получил вашу записку. Увы, во время последней парламентской сессии я был за пределами страны и очень сожалею, что пропустил ее. Коллеги отзываются о ней весьма противоречиво, но все сходятся в том, что, простите за выражение, только перья летели.

– Да уж действительно! – хохотнул Милл, проникшийся к политику добрым чувством.

– Мистер Гладстон, – вставила Хелен, – не выпьете ли с нами чаю?

– С удовольствием!

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил Милл. – Я давно ждал этой встречи. Я читал ваши политические статьи с огромным интересом.

– Вы очень любезны.

– Но это чистая правда! Ведь это вы стояли за Железнодорожным биллем 1844 года, открывшим поездки в третьем классе для всех жителей Британии. Только благодаря вашим настояниям поезда теперь останавливаются на каждой станции страны. Я восхищен вашим вниманием к интересам простого народа.

– Люди мне действительно небезразличны, потому что все они граждане, в точности как вы да я.

– Да, несомненно, но такую точку зрения популярной не назовешь. Я также обратил внимание, что хоть вы всегда и отвергали идею парламентских реформ, но высказались в их пользу, когда Эдвард Бэйнс представил свой проект. Вы доказывали, что предоставлять право голоса лишь одной пятидесятой части рабочего класса – вопиющая несправедливость.