В безбрежности - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 9

9

«В молчаньи забывшейся ночи…»

В молчаньи забывшейся ночи Уснул я при бледной Луне, И странно-знакомые очи Во сне наклонялись ко мне.  И странно-печальные речи Я слышал смущенной душой, И знал, что дождался я встречи С родной, отдаленно-чужой.  И вот белоснежные крылья Растут и дрожат в полусне, И плавно, легко, без усилья, Мы близимся к бледной Луне.  И чье-то остывшее тело Внизу разглядеть я хочу. Но нет для бессмертья предела, Я выше, все выше лечу!

«Не буди воспоминаний. Не волнуй меня…»

Не буди воспоминаний. Не волнуй меня. Мне отраден мрак полночный. Страшен светоч дня.  Был и я когда-то счастлив. Верил и любил. Но когда и где, не помню. Все теперь забыл.  С кем я жизнь свою размыкал? И зачем, зачем? Сам не знаю. В сердце пусто. Ум бессильный нем.  Дождь струится беспощадный. Ветер бьет в окно. Смех беспечный стих и замер — далеко, давно.  Для чего ж ты вновь со мною, позабытый друг? Точно тень, встаешь и манишь. Но темно вокруг.  Мне не нужен запоздалый, горький твой привет. Не хочу из тьмы могильной выходить на свет.  Нет в душе ни дум, ни звуков. Нет в глазах огня. Тише, тише. Засыпаю. Не буди меня.

ТРИОЛЕТЫ

Твоя застенчивая нежность — В земле сокрытый водопад, В ней страсти дремлющей безбрежность. Твоя застенчивая нежность — Растущей тучи безмятежность, Цветов несмятых аромат. Твоя застенчивая нежность — Готовый вспыхнуть водопад.  Немая царственная вечность Для нас зажгла свои огни, Любви блаженства и беспечность. Немая царственная вечность Нас увлекает в бесконечность, И в целом мире — мы одни: Немая царственная вечность Для нас зажгла свои огни.  Любви цветок необычайный, Зачем так рано ты поблек! Твое рожденье было тайной, Любви цветок необычайный, Ты мне блеснул мечтой случайной, И я, как прежде, одинок. Любви цветок необычайный, Зачем так рано ты поблек!  Ты промелькнула, как виденье, О, юность быстрая моя, Одно сплошное заблужденье! Ты промелькнула, как виденье, И мне осталось сожаленье, И поздней мудрости змея. Ты промелькнула, как виденье, О, юность быстрая моя!

РУСАЛКИ

    Мы знаем страсть, но страсти не подвластны. Красою наших душ и наших тел нагих       Мы только будим страсть в других,       А сами холодно-бесстрастны.      Любя любовь, бессильны мы любить. Мы дразним и зовем, мы вводим в заблужденье,       Чтобы напиток охлажденья       За знойной вспышкой жадно пить.      Наш взгляд глубок и чист, как у ребенка. Мы ищем Красоты и мир для нас красив,       Когда, безумца погубив,       Смеемся весело и звонко.      И как светла изменчивая даль, Когда любовь и смерть мы заключим в объятье,       Как сладок этот стон проклятья,       Любви предсмертная печаль!

ПОЗДНО

ДВА СОНЕТА

1 О, если б кто-нибудь любил меня, как ты, В те дни далекие предчувствий и печали, Когда я полон был дыханьем красоты, И гимны ангелов заоблачных звучали.  На думы тайные мне тучки отвечали, Луна сочувственно глядела с высоты, Но струны лучшие в душе моей молчали, И призрак женщины смутил мои мечты.  И призрак женщины склонялся надо мною. Я жаждал счастия. Но призрак изменял. И много дней прошло. Ты встретилась со мною.  Я полюбил тебя. Но точно бурный вал, Предвестник гибели, какой-то голос грозно Гремит насмешкою и вторит: «Поздно! Поздно!» 2 С неверным спутником — непрочным челноком — Пристал я к берегу и ждал успокоенья. Увы, я опоздал, застигнут был врагом: Гремучий вал скользил, дрожал от нетерпенья.  Прилива жадного кипучее волненье Окутало меня. За легким ветерком Нахлынула гроза, и силою теченья Я схвачен, унесен, лежу на дне морском.  Я в Море утонул. Теперь моя стихия — Холодная вода, безмолвие, и мгла. Вокруг меня кишат чудовища морские.