Вселенная неудачников - Злотников Роман Валерьевич - Страница 28

Внезапно захотелось курить. Сильно, до одури, до скручивающихся в трубочку ушей. Чтобы хоть как-то унять эту тягу, я принялся ходить по комнате из угла в угол.

Двадцать шесть шагов. Еще двадцать шесть.

Нет, это все-таки будущее, вне всякого сомнения. Пусть и не поражающее воображение своими продвинутыми технологиями. Впрочем, может быть, воображения они не поражают только потому, что я когда-то перечитал гору фантастики.

Конечно, можно было ожидать большего в чисто бытовой сфере, но кто может предсказать направление научно-технического прогресса?

Земляне вышли в космос, заселили десятки планет, встретились с братьями по разуму, научились путешествовать во времени… Кто ж виноват, что у них нет подчиняющихся мысли пылесосов и кухонных комбайнов, подающих завтрак как раз к пробуждению хозяина?

Итак, я в ловушке. Даже не в ловушке, а в клетке.

Будь на моем месте герой какого-нибудь фантастического романа, то следующим его ходом, полностью подчиняющимся логике сюжета, был бы побег.

А потом – поиск себя в новом мире, быстрое продвижение по карьерной лестнице, куча стрельбы и приключений, миссия по спасению галактики или хотя бы человечества, любовь межгалактической принцессы и в качестве награды за все труды – должность монарха этого самого человечества или хотя бы отдельно взятой планеты.

Ну и безбедное существование/спокойная старость в окружении внуков, бесконечное почитание и уважение, поставленные при жизни памятники… То, что разумеется само собой и остается за кадром большей части подобного рода произведений. Именно потому, что оно разумеется само собой.

Я заглянул в себя в поисках тяги к приключениям и опасностям в новом мире и таковой не обнаружил.

Любовь к приключениям быстро проходит, когда рядом образуются трупы. Китайцы, застреленные Холденом, послужили мне достаточной иллюстрацией термина «приключение», и испытать нечто подобное снова я не хотел. Ибо когда рядом с тобой возникают трупы, существует нехилая вероятность, что одним из следующих трупов будет твой собственный.

Плюс тут существует еще один немаловажный нюанс, о котором не стоит забывать.

Чисто технически никакой возможности для побега я не вижу.

Скажем, какие шансы у крестьянина шестнадцатого века сбежать с той же Лубянки века двадцать первого? Если учесть, что он ничего не знает о системах сигнализации, датчиках движения и видеокамерах, натыканных на каждом углу? Да что говорить о крестьянах шестнадцатого века, свои шансы сбежать из штаб-квартиры современных мне спецслужб я считал стремящимися к нулю.

Здесь и сейчас же таких шансов не было вообще.

Ничего не зная о нынешних технологиях, не представляя, как устроена жизнь потомков, не имея ни малейших сведений даже о таких вещах, как способы идентификации граждан Альянса и местный общественный транспорт…

Бежать некуда.

Остается только плыть по течению и ждать, куда это течение вынесет. Правда, существует почти стопроцентная вероятность, что течение вынесет меня к Ниагарскому водопаду, а средствами спасения меня никто не снабдит.

Унылая перспектива.

– Генерал был ненастоящий, – сообщил мне полковник Визерс следующим утром. Мы опять сидели в его кабинете, и он буравил меня взглядом своих жестких полковничьих глаз. – Думаю, ты и сам догадался, что он ненастоящий.

– Он изъяснялся несколько шаблонно и не производил впечатления особо умного человека, что было бы нехарактерно для генерала такой крутой спецслужбы, – сказал я. – Впрочем, я до сих пор ни в чем не уверен. Кто знает, какие тут у вас генералы…

– Генералы у нас разные, – сказал Сол. – Есть и такие, как «генерал Торстен». Только не в СБА.

– Думаю, по сценарию теперь я должен спросить, какого черта ты его ко мне подослал.

– Хотел проверить твою реакцию на некоторые раздражители.

– То, что он мне сказал про ментоскопирование, – правда? После него на самом деле становятся дураками?

– Немногие, – сказал Сол. – Большая часть превращается в растения.

– Мило.

– Легкое ментоскопирование, которое пытались применить к тебе в Белизе, тоже не вполне безопасно, – сказал Сол. – Повторенное несколько раз, особенно в короткий промежуток времени, до года, оно сильно снижает мозговую активность на весь последующий срок жизни.

– Замечательно.

– После неоднократного тотального глубокого ментоскопирования шанс остаться нормальным человеком – примерно один на миллиард. Может, еще меньше, потому что ты – первый, кому это удалось. Твой мозг сохранил все свои прежние качества.

– Я прямо-таки начинаю гордиться своим уникальным организмом.

– Думаешь, я должен перед тобой извиниться?

– Вряд ли ты это сделаешь, полковник. Скажи, ты больше чувствуешь себя ученым или военным?

– СБА – военизированная структура. Здесь штатских вообще нет.

Я расценил его ответ как немного уклончивый, но промолчал. Понятное дело, что он больше военный, чем ученый. Иначе его вряд ли поставили бы руководить столь важным проектом, как я.

– И как успехи в нелегком деле исследования содержимого моей черепной коробки? – поинтересовался я.

– Сказать по правде, нас больше интересует не содержимое твоего мозга, а его устройство. Мы уже получили первые результаты, – сказал Визерс. – И они не радуют.

– Чем именно они вас не радуют?

– Пока не найдено никаких отличий. Никаких отклонений в строении твоей мозговой коры, на которые можно было бы списать феномен эйдетической памяти, стойкой к воздействию извне. Не утруждая тебя научными терминами, могу сказать, что твой мозг производит впечатление мозга вполне обычного человека. Я начинаю считать, что если отличия и есть, то они находятся на том уровне, до которого мы пока не можем добраться. Возможно, кленнонские ученые действительно могли бы сказать больше. Но я в этом не уверен.

– Кленнонцы действительно обогнали вас в этой области наук?

– Да. Генетические эксперименты над человеком официально запрещены на территории Альянса, и они же являются основой выживания Кленнонской Империи. Тут они нас здорово обошли.

Из чего можно сделать вывод, что кленнонцы на самом деле являются побочной ветвью человечества. Или мне опять врут.

– А зачем вам понадобилось подсылать ко мне Виолу с этими сказками про кленнонскую разведку? – поинтересовался я. – Тоже реакцию на раздражители хотели посмотреть?

– Вроде того.

– Наверное, есть и более легкие способы свести человека с ума, – заметил я. – Или с моим уникальным мозгом такие штучки не проходят?

– В том, что рассказала тебе Виола, было не так уж много бреда, – сказал Сол. – Только в той части, что она работает на Империю, она солгала. Ну и то, что в Альянсе тебя обязательно убьют, это тоже неправда. Всему остальному ты можешь верить. Кленнонцы – люди, и они были бы счастливы заполучить такой уникальный образец в свои руки.

– И у них действительно есть тайные агенты внутри СБА?

– Доподлинно это неизвестно, – сказал Сол. – Но полностью исключить такую вероятность мы не можем.

– Наверное, у СБА есть свои агенты внутри имперской разведки? – предположил я. – Поэтому вы не исключаете, что их агенты могут быть среди вас.

– Я не буду об этом говорить, – сказал Сол. – Единственное, в чем я уверен, – среди людей нет агентов Скаари. А у нас нет ни одного агента среди них. Разные формы жизни. Хотя я бы не отказался от возможности узнать, что творится в Гегемонии.

– Как у вас тут все сложно, – посочувствовал я. – Но вернемся к нашим баранам. То бишь ко мне. Итак, результаты исследований неутешительны. Что будет дальше?

– Мы брали пункцию твоего головного мозга, но ее анализ никаких положительных результатов не дал. За исключением того факта, что у тебя вполне здоровый мозг.

– Это уже радует, – сказал я. – Меня, по крайней мере.

– Есть мнение, что надо вынуть твой мозг из черепной коробки и рассмотреть его под микроскопом.

– А вот это совсем не радует.