Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 37

 — Поезжайте с этим, к Наде я зайду. Поезжайте, не задерживайтесь!

Зинаида Львовна крепко обняла Светлану:

 — Деточка ты моя!..

Дверь открыла Надя. Спросила:

 — Случилось что-нибудь?

И сразу провела Светлану мимо всех фарфоровых со­бачек и вазочек в свою строгую комнату. Узнав, зачем приехала Светлана, Надя присела на подоконник, лицом к открытому окну, и задумалась. Она молчала так долго, что Светлана уже начинала закипать. Впрочем, вовремя вспомнила совет Ивана Ивановича: «Умерь немножко температуру», и заледенела на стуле около двери. В кон­це концов, полчаса еще можно не торопиться, все равно на поезд, с которым уехала Зинаида Львовна, не поспеть.

Наконец Надя встала и проговорила, как будто об­ращаясь к самой себе:

— Светлана, я не могу поехать.

 — Если вы не можете так, сразу собраться — это ни­чего, — сказала Светлана. — Следующий поезд через полчаса.

 — Нет, я и со следующим не могу поехать.

 — Экзамены у вас? — уже враждебно спросила Свет­лана.

 — Почему экзамены? Нет, экзаменов сейчас нет.

Какой у Нади сегодня взрослый вид... Странно. Она не показалась такой, когда открывала дверь.

 — Что же мне ему сказать? Ведь он спросит, почему вы не приехали.

 — Так и скажи, что не могла.

 — Может быть, вы ему напишете?

Надя немного поколебалась:

 — Нет, что же так, на скорую руку. Передай ему при­вет и что я очень рада, что он вернулся. Я потом напишу, ведь он пришлет адрес.

 — Я вам все-таки оставлю, вот здесь написано, как его найти.

Светлана положила записку на стол, под пресс-папье. Уж не показать ли ей ту, другую, начало Костиного пись­ма? Нет, нет, это было бы предательством по отношению к Косте. Не докончил, не отправил — значит, не захотел! Надя может даже обидеться, рассердиться на него.

 — Прощайте!

 — Куда же ты спешишь? Отдохни, ведь еще есть время. Ты даже успеешь пообедать с нами.

Светлана посмотрела ненавидящим взглядом:

 — Я на станции подожду... Как это нехорошо, Надя, что вы не хотите ехать!

 — Глупая девочка! — ответила Надя. — Вот если я поеду, это будет действительно нехорошо!

 — Прощайте!

Светлана, не подавая руки, вылетела в столовую. То ли ветер помог или расстроенные чувства были причиной, но дверь хлопнула так, что вздрогнули и затряслись все фарфоровые собачки в доме.

Слезы пришли только в поезде. На счастье, в это вре­мя дня пассажиров мало, можно было притаиться в угол­ке и сделать вид, что в глаз попала соринка.

Знал бы Костя, не доверил бы такое ответственное по­ручение! Знала бы Зинаида Львовна — задержалась бы до следующего поезда!

Что сказать Косте? «Не могла приехать... Просила передать привет»... Невозможно! Язык не повернется!

Светлана сжимала в руках Славкин кармашек с го­лубыми Мухиными незабудками. Голубые незабудки были как утешающий взгляд друга...

 — О чем плачешь, Светик мой?

Девочка испуганно провела платком по лицу и оберну­лась.

Длинная узкая рука протягивалась к ней для привет­ствия. Через круглые очки на нее смотрели внимательные глаза.

 — В чем дело? Какие такие огорчения?

Огорчения были не ее, а Костины. Светлана была уве­рена, что никогда Косте и в голову бы не пришло де­литься своими огорчениями с Алешей Бочкаревым.

Именно Алеше рассказать о том, что случилось се­годня, было бы жестокой обидой для Кости, черной изме­ной со стороны Светланы.

Но случается порой, что здравый смысл подсказывает одно, а делаешь совсем другое, не то, что подсказывает здравый смысл. Бывает в голосе человека, в выражении лица что-то вызывающее на доверие. Вот именно это именно ему рассказать можно.

Они были одни в том конце вагона, и раньше еще, чем добежал поезд до следующей станции, Алеша узнал все.

Он слушал сначала с грустным участием, не переспра­шивал, не вставлял ни одного слова, но, когда Светлана дошла до разговора с Надей, его лицо изменилось, затвер­дело, около губ образовалась жесткая складка. Он опу­стил глаза, как будто ему было стыдно за Надю.

Жестким голосом он переспросил:

 — Не могла? Не захотела? Нашла время капризни­чать! Да разве она не понимает, куда он едет!

 — Откуда вы знаете, куда? — испуганно прошептала Светлана. — Он не говорил, куда!

 — Понятно, что не говорил, и не имел права сказать.

Светлана вспомнила, с какой тревогой собиралась Зи­наида Львовна.

 — Вы думаете... Алеша, вы думаете, что их на Восточ­ный фронт посылают?

Он перелистывал расписание, взглянул на часы. Поезд замедлял ход, приближаясь к станции.

 — Надя оставалась дома, когда ты уходила?

 — Да... Алеша, вы что хотите?..

Он встал. Светлана тоже встала. И вдруг поверила, что он действительно был командиром на фронте и что его все очень хорошо слушались.

 — Поедешь сейчас прямо к нему. Долго придется ехать, с пересадками. Лучше всего...

 — Мне Костя объяснил, как ехать!

 — Лучше всего взять такси на площади, у вокзала. Он сунул руку в карман.

Светлана перебила его:

— У меня есть деньги!

 — Хорошо. Скажи Косте, что Надя приедет. Понят­но? Что она обязательно приедет.

Перед окном медленно проплыл фонарный столб, по­том красная кирпичная стена... Толчок... Поезд остано­вился.

 — Только не говори, что ты меня встретила. Просто скажи, что Надя приедет. Теперь давай номер эшелона и какой вагон, я запищу. Быстро!

 — Я оставила у Нади на столе.

 — Не важно. Я хочу, чтобы у меня тоже было.

Лязгнули буфера, вагон дернулся. Кирпичная стена медленно поплыла за окном.

Светлана повернулась к Алеше спиной, наклонилась и сделала какое-то неуловимое движение руками.

 — Вот! — Подталкивая его к двери, она совала ему в руки маленькую шпаргалку. — Здесь все написано, а я уже наизусть все выучила... Только вы порвите потом... ни ей, никому... Это он мне нечаянно...

Они бежали к двери вдоль вагона.

 — Алеша, я боюсь — все-таки она не поедет! Она та­кая была... такая! Не поедет она!

Светлана отстала. Он обернулся, блеснули круглые стекла очков. Он сделал движение, как бы наматывая на руку что-то тяжелое и гибкое:

— За косы приведу!

Светлана бросилась к окну. Как-то ему удастся соско­чить? Уже довольно быстро идет поезд...