Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 51

Все гвоздики, повисшие на красной подкове магнита, одинаковые. Все девочки в классе разные.

«Так кого же я люблю больше всех?»

Самой милой, самым главным другом была и осталась Машенька. Но — странное дело! — и к самым несимпа­тичным девочкам — Кате Головановой и Рите Короле­вой — Светлана в конце концов тоже привязалась. Слишком много было на них положено труда, чтобы их не по­любить.

К сожалению, все труды, по-видимому, пропали зря. Переделать сонную Риту и буйную Катю Светлане не удавалось.

Когда в четвертом «Г» было назначено родительское собрание, Светлана вечером пришла в школу и бродила по раздевалке и пустым коридорам. Ей очень хотелось увидеть родителей. Родители собирались неторопливо, узнавали у тети Мариши, куда нужно идти, разглядыва­ли рисунки на стенах в коридоре, останавливались у стенгазеты. Другие прямо входили в класс и с большей или меньшей ловкостью усаживались за маленькие пар­ты. Одной из первых пришла Голованова. Здесь, в школе,: вдали от своего примуса, радиоприемника и шустрых мальчишек, сшибающих с ног, Катина мама показалась Светлане совсем другой — спокойной и даже добродуш­ной. Узнав Светлану, она сказала:

 — Спасибо тебе за мою Катюшку: читать приохотила.

«Значит, все-таки подействовало хоть немножко?»

Худенькая женщина, с улыбкой читавшая стенгазету, обернулась:

 — Так вот она, Светлана, наша вожатая? Дочка с та­ким оживлением рассказывала про ваш сбор!

 — Как ваша фамилия? — спросила Светлана.

— Королева.

Рита? Рассказывала с оживлением? Опять приятная неожиданность!

У двери в класс стояла Машина мама и разговари­вала с учительницей. Поманила Светлану. Светлана ра­достно бросилась к ней.

Морозова сказала вполголоса, с озабоченным видом:

 — Светлана, мне очень не нравится, что Машенька стала дружить с Ритой Королевой и Катей Головановой. Я боюсь, что эти девочки на нее дурно повлияют.

Еще одна неожиданность!

Светлана жалобно посмотрела на классную руково­дительницу.

Ну что, ну что ответить?

Учительница спокойно наклонила рыжевато-седую го­лову:

 — Не волнуйтесь, Маше это только полезно. — Потом спросила: — Ну, а твои личные дела, Светлана, в каком положении? Не отражается общественная работа на твоих школьных успехах?

Отражается, конечно! Еще бы не отражалась!

Светлана долго раздумывала потом, как бы она могла поточнее ответить на этот вопрос.

Во-первых, времени стало, с одной стороны, меньше, а с другой стороны, как бы и больше. Потому что, когда много дела, день растягивается. То есть он не то чтобы растягивается, а, даже не растягиваясь, становится боль­ше, просторнее.

День вроде как чемодан, в который можно побросать вещи (свои дела то есть) просто как попало — и очень мало туда поместится, или, наоборот, можно уложить ве­щи по порядку — и поместится много.

Маша спрашивала Светлану:

 — Ты так часто к нам приходишь! Как ты успе­ваешь?

...Так и успеваю. Когда нужно успеть — можно успеть! День стал просторнее — это во-первых. А во-вто­рых, ответственность! Нужно завоевать авторитет. В кон­це четверти девочки обязательно поинтересуются, какие отметки у вожатой.

Дело, конечно, не в отметках. Дело в том, что хоро­шие отметки показывают победу над собой.

Труднее всего было одерживать победу на фронте ма­тематическом.

 — Иван Иванович, у меня не математический ум! — говорила Светлана.

 — Однако теоремы ты доказываешь неплохо, даже собственные варианты изобретаешь!

 — Так ведь то теоремы! А вот алгебра!..

На парте перед Светланой как раз лежала письменная работа по алгебре, где ответ был жирно подчеркнут красным карандашом и стоял вопрос: «Почему ми­нус 2?»

 — В 1951 году... — начал Иван Иванович, и девочки с интересом ждали, что же случится в пятьдесят первом году, — в 1951 году Светлана Соколова окончит педаго­гическое училище и с сентября месяца начнет препода­вать в начальной школе.

 — Ой! — сказала Галя с таким сочувствием и ужа­сом, будто Светлану могут заставить преподавать уже се­годня.

 — И будут ее называть «Светлана Александровна». Галя засмеялась.

Иван Иванович сделал значительную паузу.

 — И напишет Светлана Александровна мелом на до­ске очень трудный пример:

2 + 4.

И получится у нее...

 — Шесть! — гордо сказала Светлана.

 — Нет, не шесть, — возразил Иван Иванович, — по рассеянности Светлана Александровна перепутает знаки, вместо сложения будет вычитать. И получится у нее... минус 2!

Да, конечно, Иван Иванович прав — подтянуться не­обходимо. Хорошо бы в этом году стать круглой отлични­цей — тогда приняли бы в педучилище без экзаменов. А то еще неизвестно, попадешь ли: говорят, конкурс большой.

«Свидетельство.

Настоящее свидетельство выдано Соколовой Светла­не Александровне... в том, что она обучалась... и обна­ружила при отличном поведении...»

Такие важные документы не полагается склады­вать — нужно бережно свернуть трубочкой, чтобы не помялись.

Семиклассницы в белых с крылышками парадных фар­тучках чинно выходят из школы и усаживаются на скамейку во дворе. Не хочется сразу расходиться по домам, хочется еще немножко побыть вместе. Кроме того, необ­ходимо развернуть хрустящие трубочки и, оберегая от теплого июньского ветерка, наглядеться всласть.

Необходимо также заглянуть и в соседние свидетель­ства об окончании. Об отметках приблизительно девоч­ки, разумеется, знали еще до окончания экзаменов. Мог­ли быть сомнения насчет письменных работ. Теперь от­метки выписаны все одна под другой на листе матовой бумаги, и никакая надпись, высеченная на камне, не мо­жет быть более неизменяемой и прочной.

 — Мушка, покажи!

Светлана с уважением любуется отметками Чернень­кой Мухи. Собственно говоря, не нужно было и выписы­вать все эти пятерки одну под другой... Написать сверху «пять», а дальше ставить кавычки против каждого пред­мета — и здесь, мол, то же самое.

Странное существо — человек. Ненасытное, ничем не удовлетворяющееся. Еще в пятом классе избавиться от троек было почти целью Светланиной жизни, они далее по ночам снились, тройки!